В ходе ожесточенных боев

Не торопясь, отморозок упаковал в сумки шубу, кожаный плащ, дубленку, ювелирные украшения, золото, деньги. Он хорошо знал, где что лежит: не раз бывал здесь в гостях. Подельник занимался тем, что, положив Настю на живот, насиловал ее извращенным способом. Жертва неистово мычала и плакала.

— Хватит, Моряк. Пора делать ноги. Давай, прикончи ее.

Подельник убыстрил движения тазом. Вскоре глаза Моряка закатились, и он затрясся от удовольствия. Бурно финишировал. Моряк, не спеша и не суетясь, натянул штаны, деловито отрезал от настольной лампы шнур и накинул Насте на шею. Потом резко и сильно потянул…

Весь город содрогнулся от чудовищного преступления. Все проклинали насильников-детоубийц и призывали местные власти вкупе с правоохранительными органами найти отморозков и сурово их покарать! Сыщики местного ОУРа во главе с Моисеевым всеми силами пытаясь найти нелюдей по горячим следам. И им повезло. Нашелся случайный свидетель, кто в три часа ночи видел как двое мужчин, выходили из дома с двумя большими сумками и садились в бежевые «Жигули» девятой модели. Свидетелем оказался бодрый пенсионер из соседнего подъезда. Он в это время гулял во дворе со своим доберманом: собака к большому неудовольствию хозяина посреди ночи запросилась на улицу — пришлось вывести. Спасибо собачке, что нажралась всякой дряни — а то бы поиски убийц затянулись надолго.

Павел похоронить дочку в своем родном селе, на местном кладбище, там, где были похоронены его дед с бабкой, двоюродный брат и двое дядек. Анастасию похоронили на новом городском кладбище. Павел даже не приехал на похороны Анастасии.

* * *

Паша закончил свой рассказ. Повисла гнетущая тишина.

— Так что ты хочешь от меня, Паша? — спросил напрямую Художник.

— Покарать убийцу моей дочери. За жену я не буду мстить, она сама себя наказала. Тварь. А этого отморозка я хочу видеть мертвым. У нас же не расстреливают сейчас, как в союзные времена, а я не хочу, чтобы это недочеловек жил на Земле. Должна же быть какая- то справедливость в этом мире! За деньгами не постою. В крайнем случае забирайте мой джип. Больше мне обратиться не к кому. Сам я не могу его достать, только если сесть в тюрьму и попасть к нему в одну камеру или барак. Только где гарантия, что я попаду в ту колонию, в которой обитает Дунаев.

— Хорошо, Паша, мы с Северянином перетрем твою проблему, а потом сообщим тебе о нашем решении. А теперь ступай домой и жди нашего человечка.

— Спасибо, за то, что выслушали мою просьбу. Я всецело полагаюсь на ваше решение. Надеюсь, оно окажется справедливым и честным. До свидания. Буду ждать от вас вестей.

Приободренный Авилов ушел, а Художник с Северянином приступили к дебатам. Через час они приняли единогласное решение.

…Спустя два месяца в одной из Красноярских колоний будет убит заточкой в сердце осужденный Игорь Дунаев. По слухам, за карточный долг. Или за неосторожно сказанное слово. Суть инцидента, приведшего Дунаева к трагическому финалу, не столь важна, главное, что эту мразь замочили. Ну а на джипе Авилова будет ездить никто иной, как бригадир никоновской группировки Амбразура.

Правосудие свершилось.

* * *

На стоянке перед зданием Абаканского аэропорта выстроились в шеренгу, как солдаты на параде, дюжина джипов и легковых машин. Они празднично сверкали на солнце лакированными кузовами, навороченными фарами и хромированными кенгурятниками. По залу, эпатируя толпу отъезжающих, напрягая блюстителей порядка, бродили люди явной бандитской наружности. Коротко стриженые, плечистые, в строгих костюмах, длинных плащах и в черных очках.

Братва во главе с Северянином провожали Художника. Человек тридцать, не меньше.

Алексей должен был лететь в Москву. Вместе с ним уезжали Катя, Кот, Баум и Страус.

Северянин грустно смотрел на Алексея.

— Жалко, что ты уезжаешь.

— Тимофей вызвал. Значит тема срочная.

— Понятно. Магомета, козла этого, хочу на стрелку вызвать: перетереть на счет рынка. Приборзел он, в натуре. Рынок то наш был. Пора его возвращать.

— Я думаю, не зачем с ним говорить, мочить этого чурку надо. Он последний из наших более-менее серьезных конкурентов. Решим с ним проблему — избежим дальнейших поползновений на нашу территорию.

— Я тоже так думаю, Леха. В расход его.

— Юр, представляешь, Кате ответ из штатовского университета пришел: ее приняли.

— Молодца она у тебя. Башковитая она девчонка. И надежная. Не предаст и не отвернется от тебя, если будет туго. Сибирская закваска.

— Потомки у нее ссыльные.

— Арестантская кровь. Нашего поля ягода. Завидую я тебе. Мне бы такую, и симпатичную, и чтобы характер клевый.

— Найди. Кто ищет, тот всегда найдет. Вон сколько нормальных девчонок.

— Кругом одни — бляди, — безапелляционно заявил Северянин. — И всем им только бабло надо. Да и при такой жизни подругу иметь неразумно, неровен час меня и укокошить могут. Да и первый срок, я считай, из-за телки мотал. И в СИЗО полгода парился из-за второй. Бабы — враги мои. У меня аллергия на них. Так, перепехнуться с ними и все. И чтоб хавку приготовили и трусы постирали. А так они на хер мене нужны.

— К жене Рыжего ездил? — поинтересовался Художник.

— Там все путем, денег ей подкинул, продукты. Ей подыскал место у одного барыги в салоне дорогой одежды. Сына ее в кадетский корпус устроил.

— Молоток, Юра. А Свету нашли?

— Нет пока. То, что ее убили, это точно, но вот где ее тело эти гады спрятали, никто не знает. Ребенок Ника в детдоме.

— Забери его, пропадет он там.

— Посмотрим.

Объявили посадку. Все стали обниматься, целоваться. Кот попрощался с женой, худенькой черненькой девушкой, и сыном, слезу смахнул. Жена его всплакнула. Художник обнялся по очереди с каждым из братков. Особенно тепло простился он с Пакуевым.

— Береги себя, Юра, ты у меня один закадычный кент остался. Держись, все на тебе сейчас замыкается. Будь постоянно со мной на связи. Магомету не верь, он мутный, западло кинуть может. Ну не мне тебя учить! Сам знаешь все темы, все расклады.

— Да я все вкурил. Пока, брателла! Пока, Катерина! Смотри, держи его в ежовых рукавицах, а то разбалуется, он фрукт еще тот.

Катя засмеялась.

— Ничего, я с ним справлюсь.

* * *

Тимофей принял Алексея в ресторане на улице Петровка. Полуподвальное помещение. Русская кухня. Стилизовано под старину. Официанты, в белых льняных одеждах. Живая музыка. Три виртуоза на балалайках весело наигрывали «Катюшу». Солидная публика. В основном, иностранцы.

Подали осетра с грибами, пирожки, блины с икрой, морс, хреновуху. Тимофею здесь нравилось. Тихо. Спокойно, уютно.

Рудаков поздоровался, присел за столик

— Алексей, дело срочное, нужное. Казбек должен приехать в Москву на переговоры с Толстяком. В общем, надо Казбека ликвидировать. Времени не так много, но я думаю, ты справишься. Того парнишку привез?

— Да, Николай Леонидович.

— Действуй по обстановке. При разработке операции проконсультируйся с Прибалтикой. Держи связь с ним и его пацанами. Мне позванивай. Ферзю.

— Хорошо, Николай Леонидович.

Тимофеев достал красные корочки. Протянул их Художнику.

— Вот тебе удостоверение помощника депутата Госдумы от партии ЛДПР. Настоящее, две тонны баксов весят. Чтобы проблем меньше было.

— Спасибо.

— В общем, ты все понял, принимайся за работу. Если лавандосов не хватит, созвонись с Ферзем, он даст. На оружие деньги не жалей. На это никогда не надо жалеть бабла. Оно должно быть качественным и надежным. Если надо прицел за 4 штуки зелени купить, покупай. Базара нет.