В хорошем концлагере

— Вся в Васю, профура, [131] — добавил он с ненавистью. — Одна порода — кулацкая…

Вася терпел, не вступал с Обезьяной в перепалку. А тот продолжал:

— А я думаю, в кого Сифилитик такой злоебучий, — в день по пять раз дрочит… А он в тётку родную, в хрёсну. Которая своего мужика в доску заебла.

— Кончай философию, Лёха, — выкрикнул кто-то из нетерпеливых слушателей. — Читай дальше!

— Нехай потрёкает, болтун от параши, — задело Васю. Но он пока держался.

131

Профура — проститутка (феня блатных).

— Его ежели в колхоз сичас выпустить, — не унимался Обезьяна, — где мужиков нету аль одни калеки, он за год всем бабам по киндеру сделает, а каким и двойню. Зараз не меньше ста баб подали б на его в суд на алименты, на колхозного ямана. [132] И забурился бы ты на ещё одну ходку с элеменщиками.

— Кончай! — заорали ещё пуще. — Гони дальше!

— Ладненько, — согласился нехотя Лёха и продолжил чтение чуть ли не по слогам: «Вот и живу я Василёк как бы с мужиком, а сама хучь на случной пункт беги».

132

Яман — племенной баран.

— Ну и блядина! — не выдержал кто-то.

— Во-во, — поддакнул Обезьяна. — Попадись такой, живым из лохматки не выпустит. И яйца оторвёт, сука колхозная, тварь…

— Да тебе хоть пизду на нос одень, всё одно — прибор [133] крючком висит, — съязвил Вася. — У тебя, Обезьяна, одна шкурка осталась, на пару раз поссать…

— Не скажи, — осклабился Леха. — Спроси у Балерины, как он заорал: «Вынь, дай пёрнуть, дух переведу!»

Слушатели этой инсценировки, кому, вероятно, был знаком Балерина, загоготали.

133

Прибор — ещё одно название мужского полового органа (феня).

— А ежли ты такой Фома неверущий, можешь сам встать раком. Слабо?

— Трепись! — кисло ухмыльнулся Вася, который явно уступал в красноречии Обезьяне. — Трёкало [134] базарное…

Обезьяна, торжествуя одержанную в словесной баталии очередную победу, снова принялся за письмо:

— «А ищё шлют тебе сердешнай привет сродственники тетя Нюся Курносова, еёная племяшка Маня, на которой ты обещал женитса, да омманул, бессовисный. Она на тебя ни в обиде, потому как посля тебя…»

134

Трёкало — слово имеет несколько смыслов, в данном случае — болтун, трепач (тюремно-лагерная феня).

— Во сколь у Сифилитиков родни — цельный колхоз, — прервал чтение на самом интересном месте Лёха. — И ни одна сука посылку не пришлёт… С салом-маслом деревенским, свеженьким.

— Кто же тебе в БУРе посылку выдаст? — взъерепенился Вася. — Письма-то не дождёшься.

— Можно в зону на сухаря, [135] — нашёлся Леха. — Вася, ты, небось, всю эту крысиную стаю отоваривал, когда в колгоспе воровал? В общак мало что лукал?

— Что там про проститутку Васину, читай дальше, — пожелал какой-то слушатель.

135

Сухарь — в данном случае подставная личность (воровская феня).

— «Она на тебя не в обиде, потому как посля тебя деушкой чесной осталася. Её наш фершал ветелинарный Никодим Петрович смотрел и в справке написал — што чесная деушка».

— Свистит она всё, сука! — гаркнул Вася. — Я ей целку сломал!

— Во что бздит! [136] — сквозь коллективный дружный хохот пояснил Обезьяна.

— Ты фуфло гонишь! [137] — заорал Вася и пошёл было на Лёху, сжав кулаки, — донял он его всё-таки, но Сифилитика тут же остановили. Теперь вся камера слушала Лёху с огромным вниманием.

136

Бздеть — многосмыслвое слово. В данном случае — пердеть.

137

Фуфло гнать — неправду говорить (феня блатарей).

— Братцы-босяки! — взмолился Обезьяна. — Это наглая клевета! Пущай любой почитает.

Несколько наиболее грамотных подскочили к чтецу, и указанная им строчка была повторена под всеобщее ликование ещё несколько раз.

— Да ты не туда совал! Шахна-то рядом, Вася! По суседству. А ты на колхозных кобелей насмотрелся.

Это уже начали глумиться над Сифилитиком другие сокамерники. Лёха слушал реплики с серьёзной миной и вдруг обратился к Васе:

— Скажи уркам чесно: в жизни своей хоть раз видал живую кунку? [138]

138

Кунка — одно из названий женского полового органа (феня).

— А сифон я откудова подхватил?

— Бытовой мог быть. Через окурок. На транвайной остановке наколол бычок, а его сифилитик выплюнул. Вот и подцепил.

— Да у меня елда во как опухла! Кр-р-расная была! А ты: бычок-чинарик… [139]

— А что потом было? — продолжал допрос Лёха.

— Чево — потом? Ничево! Прошло потом. Само.

— Язва была?

— Какая язва? Я ж тебе толкую: опух, с кулак. От Маньки той, профуры. А опосля я вылечился.

139

Бычок, чинарик — окурок.

— Чем? — не отвязывался Лёха.

— Чем… А, знаешь, чашки на телеграфных столбах из фарфору, белые такие? Бабка одна толкла из них порошок, а я пил. Всё как рукой сняло.

— Чего ты нам лапшу на уши вешаешь, Вася? Какие чашки? Какой фарфор? Здесь каждый второй сифоном болел, натуральным, а трипером — и толковать нечего. Сифон, Вася, ртутью лечат, а не фарфором. Перепутал малость. Слышал звон, да не знаешь, где он. Красной ртутью. Подогревают и через шприц — в жопу. И внутривенно калики-маргалики, яды в натуре. От их глаза на лоб вылезают. Люди памороки теряют. [140] А ты — фарфор! В деревне своей трави такую чернуху, тёте Нюре, а не нам… Сифилитик туфтовый.

140

Памороки потерять — впасть в обморок, обморочное состояние (народное выражение).

— Давай, Лёха, дальше шуруй, — наступали на Обезьяну, — или ксиву [141] другому отдай. Чего кота за хвост тянешь?

И Лёха, хрустнув листами, продолжил:

— А ишшо приветик шлют тебе дед Кузьма Большая Кила и Пелагея Ильинишна, Фрося с того конца села, она нонеча много картошек накопала, Серафима Кулькова из суседних ближних Кузьминок, да и все Кузьмины оттуль жа, да Петр Никанорыч безрукий, ранетый, который сичас на скотном дворе робит, навоз на поля возит».

141

Ксива — документ, в данном случае так назвали письмо (феня блатных).

— Во сколь у Сифилитика родых — в одну камеру не втолкаешь. Цельный колхоз, — перебил Лёху длинный и худой зек, наверное бывший детдомовец. — Хочь бы по посылке прислали родные твои.

Это он уже к Васе обратился.

— Какие посылки? Они сами в колхозе девятый хуй без соли доедают, с голоду пухнут.

— Не скажи, Вася, — возразил ему Лёха, — вот тут, дальше, эта падла собщает…

Последовала небольшая пауза, и Обезьяна уверенно продекламировал:

— «Живём мы хорошо, урожай нонеча собрали богатый, как в кине «Кубански казаки». Всево у нас до хрена».