В интересах государства. Орден Надежды

Денисов пожал плечами.

— Если император решит, что твой род достоин такой чести, то кто я такой, чтобы оспаривать его волю?

Вот как. Значит, Костик у нас был предан императору всей душой. Что ж, похвально. На месте Его величества я бы таких ребят ценил.

— Но ты же в курсе, что в утрате Осколка виноват мой прадед. И я, и мой отец и даже мой дед — все патриархи оказались заложниками ошибки предка. В твоих глазах дети должны отвечать за деяния предков?

— Таков мир, Соколов, — с печалью отозвался Денисов. — Его законы жестоки, но это наш мир. Справедливости и равенства не существует, это все сказки. Люди не равны и не рождаются равными. Хорошим часто не везет, а плохие получают все. Ошибка одного нередко губит сотни. Встречают по одежке, титулу и репутации. И мы с тобой ничего не сможем сделать, чтобы все это изменить. И чем быстрее ты это поймешь, тем больше шансов, что сможешь выплыть и вытащить свой род из затруднительного положения.

Вот что мне все же нравилось в этом парне, так это его непробиваемая честность. Всегда нес именно то, что было на уме. Не стыдился убеждений, не юлил. Рубил правду-матку так, что щепки летели.

— Тогда идем обратно во Флорариум, — улыбнулся я. — Будем делать закладку.

— Что делать?

Я отмахнулся.

— Пролетарский жаргон. Не вникай.

— Странный ты, Соколов, — открывая калитку, сказал Денисов. — Хоть и из обедневшего рода, но явно неплохо образован. В радио соображаешь, по учебе быстро все схватываешь, стихи английские цитируешь…

Я чуть не прыснул. Да-да. Стихи великого канадского “поэта” Билли Тэлента. Хотя песня и правда хороша.

— И что?

— А потом выдаешь какие-то перлы, смысла которых я понять не могу. Словно ты из другого города приехал.

— Можно и так сказать, — отозвался я. — Много общался с простолюдинами, понабрался всяких глупостей… Так, стоять.

Денисов резко затормозил позади меня. Скрипнул снег под ботинками.

— Видишь? — понизив голос, я кивнул в сторону деревьев, где в роковую ночь прятался Малыш, охраняя пути отхода. — Тот мужик с лопатой.

— Да. Вижу. Ну так что, брать его будем?

Я прикинул расстояние. От нас до таинственного незнакомца в рабочей робе было метров тридцать. Все бы хорошо, но бежать придется по глубоким сугробам, а где-то там еще и пряталась низкая оградка с пиками — можно было легко на нее напороться.

— Идем в сторону Флорариума. Пусть плетется за нами, — решил я. — Как выйдем на удобную для бега дорожку, постараемся его перехватить.

— Пару пропустим.

— Хрен с ней.

Денисов тяжко вздохнул, и мы торопливо направились в сторону оранжереи. И в этот момент в мою голову прорвался голос Сперанского.

“Миша, етить твою налево! Где тебя черти носят?”

“Я занят”.

“Ты и должен быть занят! Но здесь, на докладе!”

“Попросись прийти последним. Скажи, я застрял в лазарете”, — взмолился я. — “Я приду, обещаю”.

“А ты и правда в лазарете? Что-то случилось?”

“Нет, конечно. Я по другому делу бегаю. Потом расскажу. Но всем растрепли, пожалуйста, что мне стало нехорошо и голова закружилась”.

“В этот раз ты не отвертишься”, — не сдерживая ярости, предупредил лекарь. — “Быстро все доделывай и пулей в аудиторию!”

Он исчез из моей головы так же внезапно, как и возник. Мы с Денисовым тем временем добрели до мостика, и как раз в том месте, где дорога изгибалась почти под прямым углом, смогли обернуться.

Мужик шел за нами по ровной утоптанной тропинке. Непринужденно курил, закинув лопату на плечо, словно просто прогуливался и выискивал плохо утрамбованные сугробы.

— Пора, — шепнул я Денисову.

Боевик резко развернулся и ринулся на преследователя.

Глава 15

Все случилось очень быстро, но время для меня замедлилось.

Денисов, казалось, обезумел. Рванул с места, словно гепард — удивительно шустро для здоровяка его комплекции.

Следивший за нами мужик замешкался с секунду-другую, но, поняв намерение моего спутника, выронил окурок, отшвырнул лопату и устремился в противоположном от Денисова направлении.

Значит, и правда бродил тут по нашу душу, зараза такая.

Я тоже побежал — но, увы, ни длины моих ног, ни скорости не хватало, чтобы догнать хотя бы Денисова. Серьезно, этому парню надо было идти не в Аудиториум, а к Олимпиаде готовиться. Правда, я не был уверен, что в этом мире возродили Олимпийские игры…

— Стой, сволочь! — орал Денисов, перелетая через сугробы как через барьеры. — Стой, а то хуже будет!

“Дворник” тоже оказался не промах — припустил так, что расстояние между ним и Денисовым не особо сокращалось. Да еще в довершение ко всему свернул с широкой расчищенной аллеи и пустился через парк. Не знаю, как у него это выходило, но в снег он почти не проваливался. В отличие от Денисова — Константин увязал почти на каждом шагу, отчего ругался все громче и злился все сильнее.

Я бежал за ними, но, добравшись до места, где они свернули в сугробы, попытался сориентироваться и прикинуть, куда именно мог удирать наш преследователь. Ну, в конечном итоге все равно он от нас никуда не денется — все же мы были на острове. Но вот спрятаться где-нибудь… Судя по всему, территорию Аудиториума он знал получше нас.

Вконец осатаневший Денисов прибавил в скорости — возможно, воспользовался заклинанием усиления, но и мужик в спецовке хорошо оторвался. Я пустился в обход.

“Знаешь, что там дальше за местность?” — спросил меня ментально Константин.

“Нет. Еще не бывал там”.

Вдали за за деревьями мелькали какие-то низкие одноэтажные постройки. Возможно, даже каменные и старые — на бегу я не мог как следует их разглядеть. Что там находилось, я не знал. Что-то очень давно заброшенное и огороженное невысоким заборчиком. У нас в этом районе корпусов не было, и мы с парнями так и не добрались до изучения здешних мест, хотя и собирались.

“Где тебя носит?” — орал мне в голову Денисов. — “Нагоняй!”

Легко сказать. Увы, тело, в котором я оказался, не отличалось великими спортивными достижениями. И хотя я пытался привести себя в порядок, со всеми этими приключениями толком и не успел даже как следует начать.

Чертыхнувшись, я все-таки активировал “Берегиню”. Ну заметят, ну по башке надают — дальше что? За “Берегниню” не отчисляли. Зато теперь бег пошел куда быстрее. Тело словно стало вдвое легче, а ноги будто сами отпружинивали от земли.

Тем временем Денисов умчался за деревья к каменным зданиям — я видел лишь мелькавший среди берез темно-красный мундир. А мужика в робе заметить не смог.

“Кость, где он? Видишь?”

“Да. Здесь какое-то странное место. Заброшенное. Осторожнее, тут можно на что-нибудь напороться под снегом”.

Одна прелесть зимней погони — на снегу остаются следы. С неба сейчас ничего не сыпало, и я был уверен, что мы выследим негодяя.

Наконец я подбежал к покосившемуся забору и огляделся. Я подошел с другой стороны, и Денисова отсюда не видел. Зато перед моим взором предстали ветхие каменные домишки, похожие не то на сараи, не то на старые кладовые. Крыши много где прохудились, да и стены были уже не первой крепости.