В интересах государства. Орден Надежды

— Слышал, при отравлении такое бывает.

А еще Мустафин мог приказать усыпить Денисова из опасения, что тот начнет болтать. Мало ли какой бред может нести человек с интоксикацией, но куратор явно хотел перестраховаться. Хитер, зараза. Вовсю пользовался отсутствием ректора в Аудиториуме. И угораздило нас с Константином забраться в катакомбы именно в этот момент…

— Зайти к нему можно? — спросил я.

— Лучше завтра. Утром, пораньше. В восемь как раз будет пересменка у дежурных. Там есть зазор в пятнадцать минут, когда они передают друг другу дела в кабинете.

Я кивнул. Намек понял. Значит, нужно пробраться в момент пересменки, пока Костя еще пускает слюни под капельницей и пока врачам не до пациентов. С учетом того, что поместили его в Домашний корпус, то пробраться в лазарет труда не составит. В крайнем случае можно попробовать очень аккуратно отвести глаза свидетелям на низком ранге. Разберемся.

Когда мы вошли в большой холл, Мустафин кивнул мне.

— Утром после завтрака зайди ко мне. От тебя потребуется объяснительная, и будут еще кое-какие формальности.

— Конечно.

“О том, где были, ясное дело, никому не болтать”, — добавил он ментально.

“Разумеется”.

“И постарайся уложиться в срок”.

Мустафин развернулся и бодрым шагом направился к лестнице, что вела в общее крыло. Я же скользнул взглядом по стендам в поисках новых объявлений.

И новости не заставили себя ждать.

— Дерьмо, — выдохнул я, увидев список должников.

И хотелось бы обозвать Сперанского нехорошими словами, но он был прав. Доклад читал только от своего лица, меня сегодня на защите не было, поэтому я оказался в списке “хвостатых”. Не сдам тему до тридцатого декабря — не уеду на каникулы.

В Аудиториуме с этим было строго, особенно для первокурсников. Проштрафился и набрал долгов — лишаешься привилегии на отдых.

— Что, тоже рискуешь праздновать Рождество здесь? — кто-то ткнул меня сзади в спину. Я обернулся и увидел парня из соседней группы. Кажется, Дмитриевич.

— Ага.

— Главное, еще больше хвостов не набрать. С одним-то разберемся…

У меня, по самым скромным прикидкам, это был уже третий долг, и я всерьез рисковал не уехать домой. А ведь обещал Ирке, что заеду к ней в гости на каникулах. Она так вообще приглашала нас с Олей погостить на пару-тройку дней. Оно и понятно: без Матильды в Лебяжьем наверняка будет тоскливо.

Да и у меня была шальная мысль пригласить ее к нам в Ириновку на Рождество — у нас, конечно, все было куда скромнее, зато по-семейному. Я упомянул об этой идее, когда писал Оле, и сестра обещала поговорить с отцом. Правда, совместные празднования — это уже переход немного на другой уровень отношений. В Аудиториуме мы старались не светиться с нашей привязанностью, но…

Ладно. Сперва надо сдать долги, а там разберемся. Если умудрюсь подчистить все хвосты, что само по себе будет чудом, то уже никакое семейное празднование не будет страшно.

Я распрощался с Дмитриевичем, тот рассеянно кивнул.

Поднимаясь по лестнице, я пытался придумать правдоподобную причину, по которой пропустил занятия. И если Ронцова ввиду его природной наивности еще можно было провести, то со Сперанским номер не пройдет. Разве что придется сказать полуправду и много о чем умолчать…

Скрип дверных петель выдали меня, когда я потянул ручку на себя. В комнате еще горел яркий верхний свет. Ронцов развалился на кровати с тетрадками и книгами, Сперанский сидел за столом…

Вместе с Ирэн.

— Добрый вечер, Миша, — сухо сказал Коля и кивнул на стол. — Проходи.

Я постарался принять самый непринужденный вид. И, кажется, только еще больше взбесил этим друзей. Ирка поджала губы, а Сперанский нахмурился. Ронцов оторвался от конспектов и приветливо мне улыбнулся. Ну хоть этот всегда рад меня видеть.

— По какому поводу у нас гости? — спросил я, запирая дверь. На столе стояли только чайные предметы в медных подстаканниках. — И с каких пор к нам пускают девчонок?

Ирэн, сидевшая ко мне вполоборота, резко развернулась.

— Не те вопросы ты задаешь, Миша, — прошипела девушка. — Ты хоть понимаешь, что натворил?

— Ну, я в списке должников. Это еще не катастрофа.

— Это твой третий долг! — не выдержал Сперанский. — До Нового года осталось пять дней! Нам сегодня всей группой пришлось унижаться, чтобы упросить Клинского дать тебе шанс пересдать доклад!

Ирэн стиснула кулаки так сильно, что костяшки пальцев побелели. Вдохнула, выдохнула и достала с полки еще одну чашку.

— Садись, Миш. Нужно поговорить.

— Ребят, я все понимаю. У меня проблемы с успеваемостью, но…

— У тебя не с успеваемостью беда, а с посещаемостью! — продолжал метать молнии Коля, пока Ирка возилась с чайничком и заваркой. — Ты постоянно пропускаешь занятия. Вечно пропадаешь так, что с тобой не связаться. А потом торчишь до утра с книгами, не высыпаешься и спишь на парах! Чудо, что у тебя всего три “хвоста” с таким режимом.

— Коль, я все успею сдать. Вот те крест! — обещал я. — Если хочешь, слово дворянина дам. Я знаю, что у нас были большие планы на каникулы, и подводить вас не хочу.

— Да не в этом дело, Миш, — Ирэн налила мне полную кружку ароматного травяного чая, и я с наслаждением вдохнул насыщенный чуть горьковатый запах. Только сейчас, обхватив нагревшийся подстаканник обеими ладонями, я осознал, насколько же замерз. — Мы беспокоимся за тебя. И не понимаем, что происходит. Ты ведь ни с кем не делишься.

— Я рассказываю вам все, что можно рассказать, — отхлебнув немного обжигающего напитка, ответил я.

Разумеется, их это не удовлетворило. Сперанский нахмурился пуще прежнего.

— Извини, но сегодня мы припрем тебя к стенке.

— Ну попробуй.

— Ершишься. Что ты скрываешь, Миш? Куда ты постоянно пропадаешь?

— Сначала помогал Хруцкой в Лабораториуме, и после того, как отработал повинность, порой захожу к ней помочь. Она интересуется влиянием родовой силы на артефакты.

Ирэн кивнула.

— С Ядвигой я говорила. И еще она сказала, что ты приходил к ней с Денисовым и Грасс. Я расспросила Аню, но…

— Что, послала?

— Послала. Это же Грасс. Но куда сильнее меня удивило то, что ты спелся с Денисовым. Вас ведь обоих сегодня не было на докладе. Где вы были?