В Иродовой Бездне (книга 3)

Вернувшись в амбулаторию, Лева подозвал санитара и велел ему немедленно сходить узнать, в кабинете ли начальник колонии.

«Хватит, — думал Лева. — Нужно будет привлечь к ответственности этого прораба. Нужно положить конец этим избиениям. Я ему покажу, извергу, у меня записаны в карточке все его побои.»

Но вдруг в его сознании, среди тьмы, раздражения и недоброжелательности, блеснул луч. Это были слова Писания: «Побеждай зло добром».

Лева понимал, что начать борьбу с прорабом не легко. Конечно, начальство по закону примет меры и привлечет его за побои к ответственности, но станет ли прораб от этого добрее? Не будет ли он видеть в Леве только лютого врага, которому нужно всячески отомстить? Какой же может быть выход?

Вдруг что-то осенило Леву. В это время вернулся санитар и сообщил, что начальника в кабинете нет. Это обрадовало Леву. Теперь у него были совсем другие мысли:

– Иди скорей к прорабу и скажи, чтобы он пришел в амбулаторию.

Вскоре санитар вернулся и сообщил, что прораба он нашел и передал ему то, что было поручено. Но тот ответил, что не пойдет, а если вам что нужно, пусть вы сами к нему пришли бы.

Этот ответ несколько раздражил Леву:

— Пойди к нему опять, — сказал он санитару, — и скажи, что я вызываю его для того, чтобы проверить состояние его здоровья.

Прораб пришел хмурый, злой и тяжело опустился на стул.

— Вы давно не были у меня, — мягко сказал Лева. — Я думаю, что вы нездоровы, что вам нужно полечиться.

Прораб взглянул на Леву и в этом взгляде прочел большое сострадание.

— Да, — сказал прораб, раздеваясь по пояс. — Я износился. Просто нервы не выдерживают. Ведь требуют выполнение плана, чтобы все выходили на работу, а ничего не получается. Просто срываюсь. Вот, знаете, сейчас побил человека…

Он тяжело вздохнул и опустил голову.

Лева внимательно ослушал его, проверил рефлексы, назначил ему соответствующее лечение и пообещал даже поговорить с начальником, чтобы ему дали некоторый отдых. Потом еще говорили о человечном отношении, и прораб все это знал и соглашался, что нехорошо бить людей, обещал лечиться и сдерживать себя.

Расстались они друзьями.

— Если вам что нужно, может быть, писчая бумага, — сказал, уходя, прораб, — обращайтесь ко мне, все для вас сделаю.

С бумагой тогда было очень трудно.

Прораб лечился, поведение его изменилось, уже не слышно было, чтобы он избивал людей. К Леве он относился с уважением и в разрешении всех бытовых и санитарных вопросов колонии стал значительно помогать ему.

«О, как хорошо побеждать зло добром!"— думал Лева.

И вдруг он вспомнил, как он сам кричал на кухне, стараясь этим путем навести порядок.

И ему стало стыдно за это.

Глава 12. Верный подход

«Будьте друг ко другу добры, сострадательны».

Еф. 4, 32

Как-то академик И. П. Павлов назвал истерию — бегством в болезнь от тяжести жизни. Чтобы защитить себя от условий, с которыми человек не может справиться, он цепляется за свою болезнь. «Отсюда, — писал Павлов, — и бегство, воля к болезни, как характернейшая черта истерии»

В трудных условиях пребывания в лагерной обстановке, в условиях хронического недоедания и непосильной работы, человек проявляет это бегство в болезнь не только при истерии в собственном смысле этого слова, но и при любом другом случае заболевания, который кажется ему подходящим. Ведь, как это нередко бывало в описываемые годы, заключенный сплошь и рядом не видит за собой никакой вины, а в числе прочих, вызывающих «бегство в болезнь» причин, страдает и от «разгрома убеждений и верований» (выражение И. П. Павлова).

При всяческой возможности заключенный пытается аггравировать свое заболевание, или иначе — обмануть врача, чтобы только получить желанный отдых.

И вот — в условиях работы с заключенными у некоторых медработников вырабатывается своеобразное состояние («условный рефлекс»), когда они во всем видят только аггравацию болезни, симуляцию, становятся грубы, дерзки с больными и во многих случаях на этой, почве просматривают действительно тяжелобольных.

Лева больше всего опасался впасть в подобное состояние. Он стремился понять каждого больного, старался выяснить состояние человека с точки зрения нарушения его психики и болезни нервной системы. Это давало ему возможность разрешить самые трудные вопросы. В основу своей врачебной деятельности он положил гуманное, чуткое отношение к каждому человеку. Но откуда и как приобрел он это качество, из какого источника? Не оттуда ли, где чуть не на каждой странице говорится о доброте и сострадании, — из Евангелия, стихами которого он руководствовался каждый день.

Проснувшись, он с утра мысленно вспомнил Библию и тот текст, который загорался в его сердце, он записывал и брал на размышление день. Это охраняло его от многого плохого как в жизни, так и, в практике работы.

Был тихий, солнечный день, лучи света ярко светили, освещая палату, в которой Лева делал обход. Но вдруг будто померкло все перед ним.

В палату, прямо с работы, внесли молодую женщину. Она была окровавлена, тяжело дышала.

– Что случилось? — наклонившись над больной, спросил Лева.

– Побил бригадир, — был ответ.

Не успел еще Лева закончить перевязку пострадавшей, как в палату вошел начальник колонии.

— Доктор, — обратился он к Леве, — немедленно дайте справку о побоях, мы этого бригадира привлечем к судебной ответственности, она получит новый срок.

Фактически Лева был только фельдшер, но как начальство, так и заключенные всегда его «величали» доктором.

Лева был глубоко возмущен этим избиением и с легким сердцем дал справку о побоях. Эту бригадиршу, Валю, он знал: высокая, сильная девушка, способная в борьбе одолеть и мужчину.

И на амбулаторном приеме и после него все время перед Левой стоял один и тот же вопрос:

«Почему эта бригадирша избила работницу? Что это за проявление злобы, ненависти? Откуда оно?»

Из рассказов пострадавшей он узнал, что Валя набросилась на нее за то, что она не выполнила ее распоряжение. Но почему все-таки избила, а не уговорила ее?

На следующий день, когда бригадирша Валя была уже в изоляторе или в карцере, Лева обратился к начальнику с просьбой доставить ее в город для консультации с психиатром. Начальник согласился. Выделили специальный конвой и подводу, и Лева с бригадиршей отправились в город. Дорогой Валя говорила мало, была озлоблена и угрюма. В городе они попали на прием к опытному психиатру. Это была эвакуированная из Ленинграда пожилая женщина с очень симпатичным лицом. Она долго беседовала с Валей и выдала справку, что описанный случай (избиение Валей работницы) произошел на почве «нарушения психики».