В исключительных обстоятельствах
Шрифт:
Генерал Исидо выглядел моложе своих пятидесяти. Коротко остриженный ежик черно-седых волос, маленькие усики над чувственными губами. Твердый взгляд жестко-осмысленных темных чуть навыкате глаз. Взгляд человека, привыкшего допрашивать, а то и просто пугать. Однако главной специальностью генерала были не допросы. Последние два года он отвечал за подготовку всей агентуры — от Китая до Бирмы и Сингапура.
— Вы знаете про Отимию?
Исидо спросил это тихим, ровным голосом, не поворачивая головы.
— Да, ваше превосходительство.
Исидо пошевелил губами, и Исидзима понял,
— Они задушили его, как гуся. И увезли в чемодане.
— Я видел, ваше превосходительство.
Исидо повернул голову, спросил, усмехнувшись:
— Чья теперь очередь? Ниитакэ? А, Исидзима? Или моя?
— Не посмеют, ваше превосходительство.
— Скоты, они ведь только этого и хотят. Им ведь нужны списки. Поэтому сначала они возьмутся за меня.
— Не посмеют, ваше превосходительство.
— Мерзавец Цутаки. Грязный мерзавец. Кем он был во время войны? Никем. Рядовой исполнитель. А теперь от его прихоти зависит, кого предать смерти. Что вы молчите, Исидзима?
— К сожалению, зависит.
— Наверное, они кокнули Отимию где-нибудь в туалете.
— В оранжерее, ваше превосходительство.
Исидо прищурился:
— В оранжерее? Ну да. Конечно. Вообще-то Отимия сам идиот. Что он — не мог сообразить?
— Ваше превосходительство... О чем вы?
— Согласен, они убрали бы его в любом случае. Но лучше умереть с почетом. У него же есть оружие. Несколько пуль в них, а последнюю — в себя.
— У него не было выхода, ваше превосходительство.
Исидо несколько секунд не мигая смотрел в упор на Исидзиму.
— К черту! Надо сматываться. Сматываться — куда угодно.
— Цутаки всюду поставил заслоны. Все машины проверяются. Даже непроезжая часть патрулируется спецгруппами.
— Знаю, — вздохнул Исидо. — Я сам готовил приказ № 62.
Лицо Исидо стало каменным, и эта неподвижность показалась Исидзиме очень похожей на обреченность.
— Вы же знаете, ваше превосходительство, конец иногда становится началом.
— Слушайте, Исидзима. Не оставляйте меня. Вы единственный, на кого я могу здесь положиться.
— Понимаю, ваше превосходительство.
— Вы и ваши люди.
Исидзима в знак согласия склонил голову.
— Ну что вы молчите, Исидзима?
— Ваше превосходительство, вы все знаете.
Исидо снова откинулся в кресле. А Исидзима подумал, что если подписание капитуляции затянется и придется уходить, генерал будет его первым помощником. Но Исидзима еще не решил, кого из двух ему выбрать — Исидо или Цутаки.
— Я никому не верю. Иногда мне кажется, что Цутаки завербовал и вас?
— Меня?
— Да, вас.
— Каким образом?
Исидо молчал. Было ясно, что он напуган. Но Исидзима понял: генерал знает, что он его союзник в борьбе с Цутаки. Конечно, Исидо убежден, что Исидзима Кэндзи за время работы в «Хокуман-отеле» сколотил состояние, поэтому и рассчитывает на него в надежде спасти это богатство. Пусть считает так, это очень хорошо. В принципе после того, как Исидзиме удалось найти тайник Исидо и перефотографировать списки его агентуры, больше с генерала взять нечего.
—
Вы знаете, меня Цутаки завербовать никак не мог.Исидо впился в него глазами. Гипнотизирует.
— А ваших людей?
— Во-первых, мои люди преданы мне. Во-вторых, они подобраны лично мной.
— Есть и в-третьих?
— Есть. Я плачу им приличное жалованье.
Исидо криво усмехнулся. Выдохнул воздух.
— Я забыл. Я им тоже приплачиваю, но, наверное, меньше.
— Ваше превосходительство, я хорошо знаю этих людей и держу их в руках.
— Скажите, что я им добавлю.
— Спасибо, ваше превосходительство, это не помешает. Еще раз прошу — будьте осторожны с Масу, новым привратником. Он не проверен. Боюсь, что это человек Цутаки.
Исидо молчит. Обдумывает, зачем все это сказано. Конечно, все это Исидо знал и без него. Но он сейчас пытается оценить, насколько это сообщение искренне.
— Это тот, что тащил чемодан? Вместе с Горо?
— Совершенно верно.
— Хорошо, Исидзима. Спасибо.
— Позвольте пожелать вашему превосходительству спокойной ночи?
Исидо подошел к окну, распахнул рамы до конца. За окном шумела бамбуковая роща. Большинство цветов давно закрылось, сейчас ветер вносил в комнату запах водорослей, терпкий, густой запах йода. Исидо вздохнул. Поверил в искренность. Или сделал вид, что поверил.
— Жаль, что вы не можете спокойно посидеть со мной.
— Мне самому жаль, ваше превосходительство.
— Спокойной ночи, Исидзима. Завтра утром я жду вас, как всегда.
Исидзима поклонился и вышел. Вацудзи и Наоки молча следили, как он открыл дверь в коридор. Оставшись в коридоре один, Исидзима огляделся. За ним щелкнул замок.
Он прошел в конец второго этажа, к своей комнате. Войдя, зажег ночник и прежде всего долго и тщательно проверял метки. Все они были на месте. Но он все-таки проверил их еще и еще раз. Убедившись, что все метки не сдвинуты, он снял фрак, осторожно повесил его в шкаф, затем вгляделся в собственное отражение. Оскалившись, подмигнул сам себе. Из зеркала в дверце шкафа на него смотрел человек среднего роста, широкоплечий — типичный житель западного побережья. Лицо узкое и узконосое, с глубоко сидящими глазами, скулы выражены слабей, чем у китайцев, и сравнительно светлой кожей. Любой японец, посмотрев на такое лицо, скажет про себя: «Э, братец, да ты точно откуда-нибудь с Ниигаты или Кинадзавы». Он отлично знал эту свою особенность — у него был ярко выраженный тохокский тип, тип этнических японцев с примесью айнов.
Он закрыл створку шкафа, потушил ночник. Разделся, откинул одеяло, лег на спину. Прислушался к шуму моря. Ну что ж, по крайней мере еще часа четыре он поспит.
Когда сопровождающий капитан стал поглядывать в ее сторону, а потом и просто откровенно разглядывать, Вика сначала про себя решила, что ему просто нечего делать. Потом это стало ее раздражать, даже злить — слишком уж настойчиво он смотрел на нее. Это заметил даже Арутюнов. Капитан, будто почувствовав ее возмущение, вдруг совсем перестал обращать на нее внимание. И через несколько минут Вика поняла, что злится на него уже за то, что он теперь на нее не смотрит.