В июне тридцать седьмого...
Шрифт:
— Во-первых, — и голос уже наполнился ледяным звоном, — гражданин следователь. Я — Родос. Родос Борис Вениаминович. Следователь по особо важным делам. Во-вторых. Здесь вопросы задаю только я. Итак... фамилия, имя, отчество?
— Каминский Григорий Наумович.
Скрипело перо по бумаге, разбрызгивая мелкие фиолетовые точки. Но вот перо остановилось.
— Вы еврей?
— Нет, я белорус.
Каминскому показалось, что следователь по особо важным делам Борис Вениаминович Родос вздохнул с некоторым облегчением.
— В каком году пробрались в партию?
Ослепительный красный свет вспыхнул перед Каминским.
— Если вопросы будут задаваться в такой оскорбительной форме... — он не узнал своего голоса. — ...я отказываюсь от дальнейшего разговора.
— Скажите, какие нежности, — усмехнулся следователь. — Впрочем, понимаю. Для первого раза... Вы, Григорий Наумович, просто ещё не осознали, где находитесь. Ладно! Всё у нас с вами впереди. А вот одного, хоть убейте, я не понимаю. На что вы надеялись? Там, в Кремле? Предположим, что все неопровержимые
— Какие ещё обвинения?! — яростно перебил он.
— ...Предположим, что все эти обвинения отпадут, — бесстрастно продолжал следователь. — Впрочем, не надейтесь, не отпадут. Раз вы у нас, докажем всё. Но... — Борис Вениаминович коротко хохотнул. — Сделаем немыслимое допущение: все обвинения отпали. Вы чисты. Чисты перед партией и товарищем Сталиным. Да поймите же! Достаточно вашего чудовищного выступления сегодня... — Он взглянул на часы. — Да, ещё сегодня: сейчас без семнадцати одиннадцать. — Да, да! Достаточно того, что вы сегодня сказали на Пленуме... буду с вами откровенен. Первой фразой, произнесённой там, вы поставили себя к стенке! И я хочу понять: зачем? В моём мозгу не укладывается. Я вас спрашиваю... Не для протокола, ист... Я вас спрашиваю: зачем? Цель? Какая цель?
Каминский молчал, тяжко, до конца осознавая всё, что его ждёт. Из этого осознания его вывел бешеный, срывающийся крик:
— Отвечай! Фашистский шпион! Ублюдок! Троцкистская сволочь! Отвечай... твою мать!
Следователь по особо важным делам товарищ Родос сделал так рукой (сверкнул в манжете рубашки драгоценный камешек, украшающий запонку) — и из глубины комнаты возникни два человека в синих галифе и до глянца начищенных сапогах, в белых рубашках с закатанными по локоть рукавами.
Каминский не успел разглядеть их — страшный удар в лицо опрокинул его на пол, рот наполнился густой кровью, что-то захрустело на зубах, захотелось выплюнуть, но он не успел. Теперь его били сапогами, от удара в живот он, наверно, потерял сознание, потому что в клубке боли, гула в голове, во вспышках маленьких молний уже через мгновение он услышал следователя: «С головой осторожней!» И теперь он сам, скорее всего инстинктивно, старался закрыть голову руками. А удары всё сыпались и сыпались... Однако постепенно непостижимым образом боль стала уходить, отступать, и он только слышал удары сапог по своему телу, которые тоже звучали всё глуше и глуше...
Из теоретического наследия И. В. Сталина: «Разве не удивительно, что о шпионской и заговорщической деятельности верхушки троцкистов и бухаринцев узнали мы лишь в последнее время, хотя, как видно из материалов, эти господа состояли в шпионах иностранной разведки и вели заговорщическую деятельность уже в первые дни Октябрьской революции? Как могли мы проглядеть это серьёзное дело?
Чем объяснить этот промах? Обычно отвечают на этот вопрос таким образом: мы не могли предположить, что люди могут пасть так низко, но это не объяснение и тем более не оправдание, ибо факт промаха остаётся фактом. Чем объяснить такой промах?..»
...Он вернулся в реальность из клубящейся багровой мглы, и первое, что увидел, были два его зуба в чёрном сгустке крови совсем рядом — щека была придавлена к полу, он казался раскалённым, хотелось скорее оторвать голову от пола, но первое же движение оглушило его рвущей на части огненной болью, и Григорий Наумович как бы со стороны услышал свой глухой стон.
«Молчи, молчи!» — приказывал он себе, но стон помимо воли исторгало его истерзанное тело.
Совсем рядом он увидел коричневые полуботинки с потёртыми шнурками, аккуратно завязанные бантиком; от ботинок явственно пахло гуталином. По ботинку и серым шевиотовым брюкам ударил пару раз металлический стек, продетый в тонкую кожу, как в ножны. Вверху над ним прозвучат спокойный, даже сочувствующий голос Бориса Вениаминовича Родоса:
— Видишь, ублюдок, эту штуку? Ею я из тебя, фашистская курва, выбью второй орден Ленина. Замаскировались, мерзавцы? Затаились? Ничего! Всё раскопаем... Прошлым твоим поинтересоваться? Вот я и интересуюсь. Повторяю вопрос: в каком году пробрался в партию большевиков?
Стек со свистом рассёк воздух. Режущий удар расчётливо рухнул на шею и ухо. И уже сокрушающий удар сапогом пришёлся между ног.
Григорий Наумович потерял сознание.
Глава первая
18 марта 1917 года
В этот день в Туле вышел первый номер газеты «Голос народа». В статье от редакции говорилось: «Задача нашего органа пропаганда социал-демократических идей, освещение русской революции с социал-демократической точки зрении, организация широких рабочих масс вокруг единого социал-демократического знамени».
В тот день, как всегда, рано утром почтальоны доставили и подписчикам очередной номер газеты «Тульская молва», которую считали своей как в городе, так и во всей губернии самые разные слои общества, приобщённые к грамоте.
«Голос народа», 18 марта. ТРЕЗВОСТЬ НАВСЕГДА. Петроградскому городскому самоуправлению сообщено, что на днях воспоследует опубликование закона об укреплении навсегда всех запретительных
мер по продаже алкогольных напитков, которые были введены на время войны. Городская дума избрала особый комитет с участием гласных и представителей рабочих депутатов для лучшего осуществления этих мероприятий. В демократическую эру своего существования Россия вступит трезвой державой.«Тульская молва», 18 марта. Театр «Двадцатый век» на Киевской улице. Только один день! Фурорная лента с участием знаменитой артистки Елены Маковской и кумира тульских гражданок Полонского: «И угрожала, и ласкала, и опьяняла, и звала» в четырёх частях. Первая — «Заветные грёзы», вторая — «Любовь и деньги», третья — «Миг ласки», четвёртая — «Пепел остывшей любви». Картину иллюстрирует маэстро Пивальди, рояль.
«Голос народа», 18 марта. Новый театр Благородного собрания. В понедельник, двадцатого марта, культурно-просветительной комиссией Совета рабочих и солдатских депутатов дан будет общественный спектакль «Авдотьина жизнь», драма в четырёх действиях, сочинение Найдёнова. Весь сбор поступит в фонд Совета рабочих и солдатских депутатов. Перед спектаклем гражданин Кауль прочитает краткий реферат по поводу пьесы. В антрактах играет оркестр музыки.
«Тульская молва», 18 марта. Ассенизатор, прибывший из Гомеля с собственным ассенизационным обозом, производит по весьма дешёвым ценам очистку клозетов, помойных ям и прочего. Обращаться: Старо-Павшинская улица, дом № 122.
«Голос народа», 18 марта. МИЛИЦИЯ. Запись в милицию идёт довольно оживлённо. До сего времени записалось около 350 человек. По штату будут получать 100 рублей в месяц, а имеющие казённые квартиры 75 рублей в месяц.
«Тульская молва», 17 марта. Сбежал поросёнок, белой масти, весом около двух пудов. Доставившему или указавшему дано будет вознаграждение. Набережная Хомутовки, дом № 15.
«Голос народа»,18 марта. ВОЙНА. Сообщение из Ставки. Западный фронт. В районе деревни Голдовичи, двадцать вёрст юго-восточней Барановичей, в ночь на шестнадцатое марта нами была произведена газовая атака. Одновременно с выпуском газа артиллерия вела огонь по окопам противника химическими снарядами. Румынский фронт. Перестрелка и поиски разведчиков. В районе деревни Бурки, на 35 версте севернее Фоншан, нашей артиллерией сбит германский самолёт. Кавказский фронт. Перестрелка и поиски разведчиков. Действия лётчиков. Наши самолёты бомбили Тульчу.
«Тульская молва», 18 марта. В Туле организуется Союз прогрессивно-демократических групп, выдвигающий следующую программу: 1) поддержка Временного правительства, 2) укрепление нового строя в стране, 3) организация тыла для продолжения войны до победного конца, 4) расширение и углубление политического самосознания населения, 5) достижение полного демократического равноправия и всех свобод для граждан отечества, 6) объединение всех групп населения на основе упразднения классовой розни, 7) подготовка к выборам в Учредительное собрание. Организационный сбор состоится в зале коммерческого училища 21 марта в восемь часов вечера.
«Голос народа», 18 марта. Продаётся тарантас на рессорах, при нём два хода колёс (железныя и резиновыя), заново отремонтированный. Видеть можно в экипажном заведении Флитлер, Петровская улица, 12. О цене узнать в магазине Чугунова, Чулковская площадь.
«Тульская молва», 18 марта. Общественное собрание в Сапуновском переулке. В субботу 18 и в воскресенье 19 марта имеют быть Семейные вечера и сеансы кинематографа: «Муж напрокат», весёлый фарс в восьми частях, «Среди бсзмолвныя пустыни», драма, «Макс повесился», комедия. Начало в восемь с половиной часов. Цена за вход: в субботу — кавалеры 75 копеек, дамы 50 копеек, в воскресенье — кавалеры 1 рубль, дамы 75 копеек.
«Голос народа», 18 марта 1917 года. Гражданки! Сегодня в Новом театре состоится собрание женщин нашего города. Гражданки, обретшие свободу в феврале сего года! Спешите на свой митинг, первый после революции! Каждой желающей гражданке будет предоставлено слово. Ждём вас! Начало в 17 часов 30 минут. В перерывах работает буфет. Мороженое и прохладительные напитки.
Восемнадцатого марта 1917 года поезд из Москвы в Тулу прибыл в пятом часу дня на Курский вокзал. Отправившись из белокаменной рано утром, он, вне всякого расписания, тащился двести вёрст целый день, долго стоял в Подольске, ещё дольше в Серпухове и часа на дна застрял уже совсем под городом оружейников, на станции Ревякино.
— В чём дело?
— Куды власти глядять? — волновались пассажиры вагона третьего класса, в котором следовал Григорий Каминский, молодой человек в чёрной студенческой шинели нараспашку, с чёрным же бархатным галстуком, который был повязан большим небрежным узлом — точно такой галстук он видел на поэте-имажинисте (имя из головы вылетело) в кафе «Стойло Пегаса», что в подвале Столешникова переулка.
— Едак мы второго пришествия дождёмся!
— Начальника поезда подавай! — шумел пожилой солдат с бледно-жёлтым и донельзя озлобленным лицом. — Мы с германцем бьёмся, а тута всё прахом!
Шумел, возмущался уже весь вагон, дымил самокрутками и папиросами.
Проводник, тучный, невозмутимый, с круглым лоснящимся лицом, на котором, отметил Каминский, ехидцей и непонятным злорадством посверкивали умные глазки неопределённого цвета, не то серые, не то зелёные, «водой налитые» — определил Григорий, — так этот проводник разъяснял гражданам обновлённой России: