В канкане по Каннам

Потом послышался взволнованный голос бабушки:

— Да, Кейт. Идите сюда, я хочу посмотреть, как на тебе смотрится безрукавка.

— Она сама связала ее, — объяснила Кейт Нату.

— Честно говоря, я и не надеялся, что это творение Джулиен Макдоналд, — прошептал он в ответ, чуть задержавшись на пороге гостиной.

— Входи, — крикнул ему отец, — что ты стоишь там как пень на поляне? — Обычно он говорил так каждому, кто, по его мнению, бездельничал.

Брови Ната взметнулись так высоко, что едва не потерялись в его роскошных волосах.

— Что это, черт возьми, значит? — прошипел он.

— Ничего. — Кейт сжала кулаки так сильно, что обкусанные ногти впились в ладони. Она уже поняла, что Нат не произвел впечатления на отца. Найджелу Херрингу был оказан такой же прием. Ей удастся пережить это, если только… если только он сможет сдержаться и не станет называть ее Кэтлин. — Это Нат, — объявила она, бросая на отца предостерегающий взгляд.

— Как поживаете? — Лондонский выговор Ната был безупречен.

— Нат, да? — переспросил отец весело — это не предвещало ничего хорошего. — Как орех? [13]

— Натаниэль! — раздраженно сказала Кейт. — Он работает со мной в «Меркьюри».

— Симпатичный свитер… — сказала бабушка, глядя на Ната через бифокальные очки. — Из какой он шерсти?

Нат с удивлением посмотрел на нее и коротко ответил:

13

Nut — орех (англ.).

— Не знаю.

— Проходи и садись, Нат, — широко улыбаясь, пригласила мама.

Он недовольно взглянул на Кейт:

— Гм… мы скоро уже уходим, да?

— Что? — фыркнул отец. — Чтобы наша Кэт… то есть наша Кейт, вышла из дома в таком виде?

— О чем ты? Она шикарно выглядит в этой безрукавке! — возмущенно сказала бабушка, разглядывая внучку. — Разве не так? — спросила она у Ната.

Он откашлялся:

— Она выглядит… гм-м… интересно…

Кейт стояла, опустив глаза, и мечтала провалиться сквозь землю.

— А я бы на все пошла ради такой девушки, — задумчиво произнесла бабушка.

Кейт пришла в отчаяние и застонала. Осталось только отцу заметить — как он делает всегда, когда хочет смутить ее, — что на улице темно, как в желудке у коровы, и слишком холодно, чтобы выходить в двух сетках для волос.

— К самому подножию лестницы, — добавила бабушка, восхищенно — как будто не могла поверить собственным глазам — рассматривая свое творение.

В это время мать, сложив пухлые руки на груди, принялась с пристрастием допрашивать Ната:

— А чем занимается твой отец?

— Ну, он… гм-м… Я бы сказал, что он продает газеты.

— То есть он работает в газетном киоске? — Это было явное разочарование.

— В издательском бизнесе, — поправил ее Нат. — Он… гм-м… фактически владеет «Меркьюри».

— Он владелец «Меркьюри»? — Мать сразу понизила голос, и в нем появились игривые нотки.

— Пойду переоденусь, — пробормотала Кейт, не в силах больше видеть восторженное лицо матери и недовольно-подозрительное отца и стремясь как можно скорее вырваться из цепких объятий бабушкиной безрукавки.

Поднявшись к себе, она с ненавистью стянула с себя вязаный нейлоновый «чулок». Словно живой, он царапал ей руки и цеплялся за лицо. Несколько минут спустя, накрасив губы, ресницы и облачившись в новую белую блузку и джинсы, которые после мучительных уговоров наконец застегнулись, Кейт вернулась к семье. Нат отказывался от пирога, которым пыталась накормить его мама.

— Пирог очень вкусный! — В голосе отца звучала обида.

— Я в этом не сомневаюсь, мистер… э-э…

— Клегг.

— Клегг. Просто я не ем пироги, понятно? Хорошо, — заметив Кейт, произнес Нат со слишком заметным облегчением, — мы, пожалуй, пойдем. Вот это да! — пробормотал он, торопливо направляясь в холл. Кейт шла за ним. — А я всегда считал, что Алан Беннет в своих пьесах все выдумал.

Кейт это заявлением возмутило.

— Они абсолютно нормальные, — пробормотала она, защищая свою семью.

— Твой старик вечно всем недоволен.

— Он просто беспокоится за меня! — Кейт не собиралась ругать родителей, хотя и подумала о том, что в плане сварливости отцу нет равных. Но говорить этого она не стала. Ей не хотелось ссориться — ни сейчас, ни тем более с Натом. Она была очень напряжена — переживала из-за родственников и себя самой, из-за Ната, вязаной безрукавки и даже из-за Даррена, который к этому времени уже наверняка приехал в «Панч ап». Кейт представила себе его — худого и уязвимого, стоящего перед полным залом завсегдатаев паба, которые свистят на все лады, как в пресловутых уличных туалетах.

— Повеселитесь как следует! — крикнула мать им вслед. Отец проводил их до дверей и выглянул в чернильно-темную ночь.

— Темно, как в желудке у коровы, — заметил он, и Кейт заскрежетала зубами.

А потом, когда Нат взглянул на него так, словно засомневался в его психическом здоровье, отец наклонился и заботливо, но с насмешкой в голосе, обратился к дочери:

— Ты уверена, что тепло одета? На улице слишком холодно, чтобы выходить в двух сетках для волос.

Глава 5

В понедельник Даррен появился в редакции лишь к середине дня. Похоже, он так и не пришел в себя от потрясения и выглядел так же, как и в тот вечер, когда Кейт уходила из паба после выступления «Денхоулм велветс», каждое мгновение которого, как она и предполагала, оказалось незабываемым.

Даррен бросил мокрую шинель в сторону вешалки. Кейт поморщилась, когда она с грохотом угодила на клавиатуру у него на столе.