В кольце твоих рук
Шрифт:
Саймон уже не мыслил своей жизни без Сторм. Это было безумием, но расстаться с ней теперь было бы безумием еще большим.
Он крепче притянул ее к себе:
— Сторм…
По глазам Саймона Сторм все поняла.
— Нет, — прошептала она. — Не сейчас…
Не сейчас и никогда. Этой ночью она должна бежать от него — бежать от этого взгляда, от этих губ.
Но если уж ей суждено покинуть его, может быть, напоследок… Всего один раз… хотя бы раз…
Словно сквозь сон Сторм вдруг услышала чьи-то шаги. Кто-то вошел, откашлялся… Сторм ощутила почти физическую боль, и в глазах Саймона она видела ту же боль.
—
Саймон с сожалением отпустил плечи Сторм и повернулся к Питеру:
— Ну, что еще там?
Они вышли, а Сторм долго еще стояла неподвижно, одновременно радуясь и жалея, что то, чего она больше всего желала в этот миг, так и не произошло.
Саймон не торопясь шел за Питером; руки его были сцеплены за спиной, лоб нахмурен. Что бы ни собирался показать ему Питер, Саймону было мало дела до всего этого — он думал только о Сторм. Простит ли она его за то, что он собирался сделать этим вечером? Может быть, раскрыть ей все карты, и она поймет наконец, что цель у них одна… Тогда они перестанут ненавидеть друг друга, все время друг друга в чем-то подозревать…
— Мы поймали двоих бродяг, — объяснял на ходу Питер. — Я бы не стал вас беспокоить, если бы вы сами не велели показывать вам всех подозрительных людей. Один из них такой громила, что шестеро с ним едва справились…
— Они в чем-нибудь признались? — рассеянно спросил Саймон.
— Нет. Молчат, как рыбы…
Они подошли к сараю. Питер кивнул охранникам, и те отступили в сторону, после чего он пошел и зажег фонарь.
Саймон посмотрел на пойманных Питером бродяг… и застыл на месте. Он не мог поручиться, видел ли когда-нибудь раньше одноглазого, но чернокожего гиганта невозможно было спутать ни с кем. Сторм называла его Помпи и говорила, что он погиб. Она плакала по нему такими искренними слезами…
— Я знаю, кто они, — спокойно сказал Саймон, — и знаю, зачем пришли.
Питер удивленно посмотрел на него:
— Они имеют отношение к этой девчонке… Сторм?
— Да, это ее люди, и они хотят забрать ее. Я прав? — обратился он к одноглазому.
Роджер посмотрел на него с презрением и ничего не сказал.
Саймон перевел взгляд на Помпи:
— Сторм сказала, что ты погиб. Еще одна ложь…
Саймоном вдруг овладела ярость. Вот почему она тогда не бежала! Она знала, что ее люди где-то поблизости…
— Не спускать с них глаз! Поставь усиленную охрану. Я займусь ими завтра.
Но когда на самом деле он собирался ими заняться, Саймон и сам не знал — сейчас ему было не до этого. Он пошел обратно в дом.
Конечно, ему следовало это предвидеть. Уже второй раз в течение одной недели в его владения, которые он считал неприступными, вторгаются чужаки — и оба раза он оказался совершенно к этому не готов…
А Сторм? Она лгала ему, и он поверил ей как последний дурак! Поверил ее невинным взглядам, вкрадчивому голосу… С него хватит! Теперь он был готов бороться с ней ее же оружием. Сегодня вечером все решится, и пути назад у него нет.
Сторм в это время находилась в гостиной с Кристофером. Они неплохо смотрелись вместе: она — в платье цвета слоновой кости, он — в темно-красном бархатном кафтане. Кристофер учил ее светским манерам и от души смеялся, когда Сторм, чуть не падая, пыталась сделать реверанс.
Саймон едва сдержал гнев.«Посмотрите на эту киску! На вид не отличишь от светской леди, а внутри — сущий дьявол…»
Сторм снова попыталась сделать реверанс, но оступилась, и Кристофер, поймав, обнял ее. Оба рассмеялись с веселым, молодым задором. Теперь Сторм смотрела на Кристофера почти так же, как недавно смотрела на Саймона…
— Где Августа? — грубо спросил Саймон. — Мы уже порядочно опаздываем!
— Еще не спустилась. — Кристофер снова перепел глаза на Сторм. — Ну, кузен, как тебе наша пираточка? Мила, не правда ли? Я бы, пожалуй, не прочь на ней жениться…
Саймон, ничего не ответив, направился наверх. Кристофер недоуменно посмотрел ему вслед и тут же снова переключился на Сторм.
Саймон громко постучал в дверь Августы:
— Скорее, мы опаздываем! Семеро одного не ждут! — Августа не отвечала, и Саймон постучал сильнее. — Августа, ты там?
Снова молчание. Наконец он потерял терпение:
— Одета ты или нет, я вхожу! Он рванул дверь.
Августа стояла у окна, в ночной рубашке, непричесанная; глаза ее были сухи. Служанки нигде не было видно. Саймон недоуменно уставился на сестру:
— Что это значит, черт побери? Почему ты до сих пор не одета? Где твоя девушка?
Августа лишь сейчас окончательно утвердилась в своем решении. Вплоть до сегодняшнего вечера ей казалось, что у нее все-таки не хватит сил отказать брату. Но когда она увидела, как служанка гладит ее платье, то почувствовала, что не может больше терпеть, и тогда твердо решила: с этого дня ее жизнь пойдет по-другому.
Выпрямившись, Августа кинула на брата решительный взгляд.
— Я не еду! — отчетливо произнесла она.
— Не валяй дурака, сестра. — Саймон, не церемонясь, направился к ее гардеробу. — Какое платье? Это? Тебе уже семнадцать, а ведешь себя словно ребенок! Ну что ты стоишь? Зови свою девушку, — не мне же, в конце концов, одевать тебя!
Августа скрестила руки на груди.
— Я не еду, — спокойно повторила она.
Саймон оглядел сестру с ног до головы, словно видел ее в первый раз.
— Послушай, Августа, это уже слишком! Если ты через пятнадцать минут не будешь внизу, я с тобой больше не разговариваю!
На этот раз терпение Августы лопнуло. Командовать — еще куда ни шло, но не разговаривать!
Она сделала шаг вперед:
— Саймон, я тебе не служанка! Еще раз повторяю: я никуда не поеду!
Саймон даже не почувствовал злости — одно лишь удивление. Это было так не похоже на его Августу…
— Сколько раз я пыталась объяснить тебе, что ненавижу эти балы — здесь поклонись, тут повернись, там потанцуй!.. Но ты меня никогда не слушал. Все, Саймон, с меня хватит! Я не еду, и ты не можешь меня заставить!
На минуту Саймон задумался.
— Августа, — его голос зазвучал мягче, — пойми, я делаю это для твоей же пользы…
— Вот именно — пользы! Я чувствую себя на этих балах словно лошадь, которую продают! Спасибо еще, что в зубы не смотрят…
— Ты думаешь, мне приятно тащиться к этому Идену и резаться там в карты со всякими идиотами. Я между прочим, принял это приглашение только ради тебя, и, если теперь откажусь, буду выглядеть просто дураком…
— По-моему, Саймон, ты скорее выглядишь дураком, когда пытаешься меня продать. Над нами уже все смеются.