В колыбели с голодной крысой

Дверь широко распахнулась, и мы увидели стоящую на пороге Сондру Флейш.

Глава 13

– Не подумайте, что я пришла по собственному желанию, – заявила она. Она была настроена угрюмо, но было в ней что-то еще. Это – холодная, горькая, злобная, горестная решимость древнегреческой царицы, решившей убить своих родных. Она сверкнула глазами в сторону Гара и спросила:

– Кто это, черт подери?

Встревоженный Гар с виноватым видом направился к двери со словами:

– Думаю, мне лучше...

Я поднял руку, шепотом попросив его остаться:

– Не уходите.

– Не волнуйся, – сказала она мне ледяным от презрения голосом. – Я пришла не для того, чтобы тебя бить.

– Увидимся утром, Пол, – сказал Гар.

– Скажите ей, чтобы она убиралась.

– Мне никто не может приказывать. – Она опустилась с размаху в кресло. – Я могу подождать, – произнесла она.

Гар удивленно переводил взгляд с меня на нее. Я думаю, вначале он решил, что она моя подружка или что-то в этом духе, но теперь он в этом не был уверен.

– Вы хотите, чтобы я остался. Пол? Она была оскорблена и зла. Но если она не хотела сюда приходить, то зачем все-таки пришла?

– Нет, – сказал я. – Все в порядке. Ее оружие в борьбе – одно из местных перьев, а это не так страшно, как меч.

Гар продолжал смотреть с удивлением, поэтому я добавил:

– Это Сондра Флейш. Это она написала статью в газету.

– Ох...

– Все в порядке, – прошептал я. – Увидимся утром.

– Отлично. – Он снова с опаской посмотрел на Сондру, а затем ушел.

Лежа на спине, я чувствовал, что нахожусь в невыгодной позиции, поэтому заставил себя подтянуться и занять полусидячее положение, опираясь на подушку и спинку кровати. Это причинило боль моему желудку, но не очень сильную, и я почувствовал себя в психологически лучшем состоянии.

– Ну хорошо, – прошептал я. – Чего ты хочешь? Она сморщилась.

– Оставь это, – сказала она.

– Что “это”?

– Этот идиотский шепот. И все эти гримасы и вздохи, когда ты устраивался поудобнее.

– Виноват, – ответил я ей, – но я вынужден говорить шепотом. У меня пропал голос. И мой живот весь заклеен пластырем; когда я шевелюсь, мне больно. Извини, если это действует тебе на нервы, но ведь я тебя сюда не приглашал.

– Кто заклеил тебе живот? Этот старый идиот?

– Врач.

На ее лице мелькнула тень сомнения.

– Они действительно тебя так сильно избили?

– Сильно.

Она покраснела и приподнялась с кресла, но затем снова села.

– На самом деле я их не осуждаю, – сказала она. – Если кто и напрашивается, чтобы его побили, так это ты. Я закрыл глаза.

– Почему ты не уходишь?

– Я пришла сюда по просьбе отца, – сказала она. – Он прислал тебе послание.

Я не открывал глаз. Я ненавидел этих людей, всех до одного. Даже Чарлза Гамильтона, из-за письма которого я очутился здесь, ведь он оказался дешевым донжуаном, если судить по словам его жены и капитана Уиллика. А миссис Гамильтон оказалась слабоумной напуганной дурой. Капитан Уиллик и его молодчики, Леонард Флейш со своей дочкой – что за подлая коллекция обманщиков! Мне от Сондры Флейш нужно было только одно – чтобы она ушла. Я не открывал глаз и ждал, когда она уйдет.

Но она не ушла. А напротив, заговорила:

– Мой отец хочет, чтобы ты знал, что он не приказывал тебя бить и не потворствовал этому. Через некоторое время после твоего ухода позвонил Джерри Моска, он искал тебя, и мы сказали, что ты у нас был. Он взял тех двух с собой и поехал к тебе по собственной инициативе. Он не выполнял ничьих приказов. Мой отец очень рассердился, и капитан Уиллик тоже.

– И было бы хорошо, чтобы я обо всем забыл к тому времени, когда снова вернусь в колледж. Не так ли?

– Мне все равно, – сказала она. – Я же сказала, что меня послал отец. И я хочу тебе сказать еще кое-что. Вчера, когда вас арестовывали, в “линкольне” был не отец, а я. Мне хотелось посмотреть, как выглядят крепкие парни из профсоюза. Ты не показался мне таким уж крепким.

При этих словах я открыл глаза и посмотрел на нее. Она старалась изображать презрение, но ей это не удавалось. Наверное, впервые в жизни она испытала потрясение.

– Я не крепкий парень и никогда этого не утверждал.

– Почему ты не убрался отсюда? – спросила она, как будто ей было важно это знать. – Почему бы тебе не упаковать вещи и не уехать? Здесь ты только нарываешься на неприятности.

– Из того, что ты написала в газете, следует, что я как раз не должен пытаться уехать из города. Она нетерпеливо тряхнула головой:

– Это не имеет значения. Если ты хочешь, то можешь ехать. Я полагаю, капитан Уиллик стыдится того, что с тобой произошло. Я знаю, что мой отец тоже.

– А ты?

– Я не знаю, – сказала она, по-видимому впервые покривив душой. – Ты только и знаешь, что злить меня, по не думаю, что ты и правда такой вредный. Наверное, у тебя просто не выдерживаю г нервы – Разумеется.

– Почему тогда ты не уезжаешь? Так было бы лучше для тебя, Пол.

– А как насчет Уолтера?

– Кого? А, этого, другого.

– Да, другого.

– Как насчет него? Он может сам о себе позаботиться.

– Он мой друг.

Она покачала головой:

– Ты находишь себе странных друзей.

– Не тебе об этом судить.

– Хорошо, Стендиш, – сказала она, снова ощетинившись. – Давай кое-что выясним. Дело в том, что я должна делать свою работу. Что, если бы я пришла к тебе и сказала: “Послушай, братишка, я член лояльной оппозиции, и я хочу написать о тебе порочащую статью. Дай мне что-нибудь, что бы я смогла процитировать, ладно?” Что было бы, если бы я сказала тебе что-нибудь в этом духе?

– Зачем тебе вообще писать порочащие статьи?

– Это моя работа.

– Хорошенькая работа!

– Говори, говори. А как насчет людей, с которыми ты работаешь?

– Не верь всему, что прочитал твой отец. Она начала что-то говорить, потом передумала и сказала:

– Тебе и в самом деле кажется, что ты безупречен?

– Это преувеличение. Но я не вижу себя пишущим порочащие статейки, если ты это имеешь в виду.

– Ты бы прекрасно опорочил моего отца вместе с его служащим, не так ли?

– Только правдой.

– Тебе бы не удалось много сказать, не так ли?

– Что это должно означать?

– Это должно означать, что ты вообразил себя поборником правды, сэр Галахад.

– Ты ничего не поняла. Мы сюда приехали не для того, чтобы объявлять войну. Мы получили письмо. Некоторые рабочие хотят организовать здесь местное отделение профсоюза АСИТПКР, и мы приехали, чтобы изучить положение на месте. Если большинство пожелает открыть местное отделение, прекрасно. Но если большинство предпочтет оставаться в профсоюзе компании, это тоже прекрасно.