В кривом зеркале

– Но мужики как раз за выдающиеся нас и любят, – усмехнулась мадам Конопацкая, рассматривая себя в зеркале зорким, с легкой примесью любования и пристрастия, взглядом. – Вот она, попка, вот они, грудочки – полный боекомплект.

– Ну, не совсем полный. Дабы приблизить к себе все это выдающееся великолепие, мужчинам нужно за что-то держаться. А так, судите сами, – Агнешка собрала ткань и профессиональным движением обозначила талию, – гораздо соблазнительнее. И сразу хочется обнять.

– Правда? – светская львица приосанилась и втянула в себя лишние килограммы.

– Блеск! – оценила маневр модистка. – Талию подчеркиваем однозначно. Над формой драпировки я подумаю. Сюда бы что-то еще…

– Имейте в виду: через три недели у меня важное мероприятие. Я должна быть именно в этом платье. Интерьер уже почти готов. Умоляю, сохраните стиль!

– Но…

– Вы же умница, Нешечка! Это все знают. Значит, до пятницы.

– Вы же сказали – три недели.

– Деточка, неужели вы думаете, что я пущу такое дело на самотек? Святая простота! Нам бы картинку не испортить, я же всем своим девочкам уши прожужжала про него. И фото показывала в журнале. Я должна произвести фурор! А потом собираюсь выставить платье на аукцион. Так что на создание чуда у вас целых двадцать дней – практически вечность. Да, и вот еще, вас я тоже хотела бы видеть…

Клиентка протянула стильную серебристую карточку:

– Билет на две персоны. И помните: двадцатые годы двадцатого века. Желательно в сине-зеленой гамме. Целую!

Тяжелый шлейф восточных ароматических композиций потянулся к выходу. Агнешка поспешила распахнуть французское окно и устроить сквозняк. Она терпеть не могла липких сладких ароматов. Как и – что держалось в великом секрете – их капризных обладательниц.

– Так-то лучше! – знакомые запахи наполнили комнату свежестью и покоем. – Может, цветок? – она вытянула из букета, стоящего на подоконнике, пион и приложила к неудавшемуся шедевру. – Не то…

Хотела было взяться за работу, но передумала. Вышла в сад. Рядом со спрятанным от любопытных глаз гамаком стоял сервированный для завтрака столик, который она так и не успела убрать.

– Мяу! – донеслось из гамака.

Сиреневый плед зашевелился, явив миру любимицу публики Санта-Барбару Васильевну Коханую, пятнадцатилетнюю неувядающую красавицу британку жемчужно-серого окраса. Санта-Барбара, в просторечье Варька, подарок отца к какому-то из Агнешкиных дней рождений, плевала на условности, переживая в добром здравии преклонный кошачий возраст. По весне ходила налево, озадачивая владелицу полудюжиной разномастных котят. Зиму проводила под хозяйским одеялом. Лето – в гамаке. А осень…

– До осени следовало бы элементарно дожить, – напомнила себе Агнешка и обратилась к любимице: – Иди уж, накормлю.

Аппетит у Санта-Барбары не особенно страдал от погоды и житейских неурядиц благодетельницы. А вот у самой Агнешки – наоборот. Чашка кофе осталась нетронутой. Как и мюсли. Девушка ограничилась стаканом сока и холодными гренками, совершенно не обращая внимания на то, что ест. Тревога поднималась в душе вязким утренним туманом.

Немудрено: за неделю тут такого наворотили.

Престижное считалось в округе тихим фешенебельным районом. Дюжина коттеджей. У каждого – участок в полтора гектара, собственный пляж, удобный подъезд к владениям. На границе две точки пропуска. Одна открыта круглосуточно. Посторонних – ноль целых ноль десятых. Разве что по предварительной договоренности.

Ох уж эта договоренность! В силу специфики своей профессии Агнешке в этом деле приходилось несладко. Попробуй уговори венценосных клиентов являться по расписанию! Все эти львицы, кошечки, наседки, звезды и прочие представительницы столичного бомонда терпеть не могли условностей, появляясь в любое время дня. Благо, что не ночи.

Приходилось лебезить перед охранниками. Задаривать, а порой и опускаться до взяток.

А куда деваться? Назвалась принцессой – держи марку. И она держалась всеми силами. За арендованную недвижимость, за авторитетных клиенток, за вымученный, соответствующий им стиль жизни.

В общем, держаться на плаву Агнешке удавалось года полтора. Но с прибытием в Престижное отряда законников, улаживать проблему стало более чем сложно. Руководитель «пограничного» отряда, майор запаса Бабулько уже не намекал, а прямым текстом угрожал нарушительнице местных устоев:

– Ежели что – не обижайтесь, Агния Васильевна, я вынужден буду сообщить властям.

Властям – скажет тоже – властям на Престижное разве что наплевать. А то и не заметить бы. Все давно схвачено, оплачено и забыто. Суетиться в таких местах – дело неблагодарное. У местных жителей руки длинные да и связи серьезные. Тут уж государственными масштабами попахивает. Словом, регионы отдыхают.

Неделей ранее…

Они и отдыхали. До последнего времени. И пропажу жителя поселка успешно проигнорировали. Подумаешь, исчез один бездельник! Да у нас таких…

Обитатели Престижного поначалу на причитания бабы Клавы внимания не обратили. Куда он денется! Но затем, когда волна впечатлений докатилась до города, взялись за дело с позиции личных интересов.

– Ее бы саму придушить, – предложил белолицый красавец Лев Львович, обладатель совершенно неподходящей к имени и отчеству фамилии Зайчик, ослепительно молодой и прекрасной супруги Казимиры, двух сыновей (от предыдущих браков) и весьма подходящего состояния в несколько миллионов небелорусских долларов.

Общее собрание домовладельцев проходило под вечер на пляже Льва Львовича. Из десяти ответственных домовладельцев (три дома не входили в расчет – в одном до последнего времени проживал пропавший Франц Собесский, два других пока не обрели владельцев) на оперативный сейшн явились восьмеро. Владельцы виллы «Славянка» находились в долгосрочной зарубежной командировке, а залетевшего в поселок несколько лет назад из соседней страны генерала-отставника Озкаускаса найти не удалось.

По периметру пляжа нарезала круги вездесущая баба Клава.

– Именно, что придушить… Это ж надо так все испортить!

Восемь пар глаз практически одновременно уткнулись в обтянутый спортивными штанами тугой Клавин зад.

– И ведь не факт, что этот бездельник через день-другой не вернется, – пробасила со своего шезлонга Барбара Ягеллоновна, в кулуарных диалогах аборигенов Баба-Яга, директриса престижной частной гимназии и по досадному недоразумению супруга скромного местечкового фермера Васи Сидорова.

– С этого станется, – поддержал ее Павел Петрович Ангел, ответственный социальный работник республиканского масштаба.