В лабиринтах памяти. Часть 2

Майклсон бросил красноречивый взгляд в сторону спальни, и Ева, которая мгновенно вспыхнула, решила не дожидаться его дальнейших провокаций, и, коснувшись губами смоляной головки Софи, скрылась за дверью, направляясь в галерею.

Погруженная в жаркие мысли, которые не отставляли ее после далеко не прозрачных намеков мужа, девушка не заметила, как оказалась возле своего офиса. Пройдя через фойе, в котором, как и в обычный воскресный день, из-за прикрытых ставней, царил полумрак Ева шагнула в свой крошечный кабинет, намереваясь отправить забытое вчера письмо. Вот только в маленькой комнате девушку ждал сюрприз.

За ее креслом, закинув ноги на стол, сидела женщина, лицо которой Ева видела исключительно в кошмарах. У нее была светлая кожа, яркие голубые глаза и огненные волосы, ее алые губы кривила сумасшедшая улыбка, а голос сочился приторной сладостью, когда она проговорила:

— Что ты с ним сделала, сучка?

========== Часть 54 ==========

С лица Хлои не сходит улыбка, пока она наблюдает за Евой, тонкие пальцы которой, не смотря на то, что девушка изо всех сил старается оставаться спокойной, едва заметно дрожат. Алые губы кривятся, но ведьма продолжает хранить молчание, изучая свою соперницу, так и не давшую ответ на ее вопрос.

Керн щурит голубые глаза, скользя взглядом по тонким чертам девичьего лица, изящным плечам, выступающим ключицам, высокой груди, обтянутой вязаным платьем, точеной талии, стройным ногам. Ева Майклсон, которой от силы двадцать пять лет, не просто красива. Она выглядит невинным ангелом, маленькой недотрогой, но при этом безумно, обжигающе соблазнительна, что Хлоя, даже будучи женщиной, не может не признать. Ведьма смотрит прямо в бездонные черные глаза, в которых, кажется, можно утонуть, опускает взгляд на пухлые губы, будто созданные для поцелуев, и прекрасно понимает своего первородного любовника.

Но он — ее. И даже эта сексуальная цыпочка, ставшая по какой-то нелепой случайности его женой, не может изменить этого факта, порожденного ее желанием. Хлоя хочет Элайджу. Всегда хотела. И препятствие в виде молодой вампирши не кажется ей существенным. Вот только мысль о том, что кто-то смог разрушить ее магию, слегка портит радужную картину.

— Ты что, язык проглотила, милочка? — наконец нарушает затянувшееся молчание ведьма, впиваясь в лицо Евы злым взглядом, — кто смог снять чары?

— Вернуть чувства? — в черных глазах искреннее не понимает, которое приводит Хлою в ярость, и она уже сама не понимает, как едкие слова срываются с ее губ.

— Вернуть чувства ему могла бы и ты! Поэтому, мне пришлось пойти на небольшую хитрость. Эмоции никогда не должны были вернуться. Как?! Как ты это сделала?!

Глаза Евы расширяются, занимая пол-лица, и девичий голос дрожит, когда она выдыхает:

— Твоя магия не позволила мне вернуть ему чувства три года назад?

— Именно, жалкая сучка! И поэтому я не понимаю, что ты сделала сейчас?!

Керн уже не сдерживает эмоций, ее лицо искажает гримаса ненависти, и она приподнимается на подлокотниках кресла, вытягиваясь вперед.

— Отвечай! Как ты смогла…

— О, это не я, — перебивает ведьму Ева, прикусывая губу. Ее разбирает истерический смех от абсурдности происходящего и при этом, в голове пульсирует лишь одна мысль. Элайджа не выбирал Хлою три года назад. У него просто не было выбора. Чертова Керн обманула его. Их обоих. Но потом…

Размышления девушки прерывает истеричный голос Хлои.

— А кто? — истерично кричит она, захлебываясь словами, — кто смог разрушить мою магию?!

— Ну, — тянет Ева, уже полностью приходя в себя, — она любит яблочный сок, командовать и играть в шашки. Если она злится, то может разрушить здание или поджарить ведьму, поведение которой ей не нравится. Она начала колдовать еще в утробе, и до сих пор каждый день поражает самых сильных ведьм своими умениями и мощью. Твою магию, не прилагая никаких усилий, за пару секунд разрушила наша с Элайджей дочь. Ее зовут Софи, и ей три года.

Глаза Керн стекленеют, и она качает головой, отказываясь верить сказанному Евой, глаза которой блестят от гордости. Их малышка уже не в первый раз спасает родителей, и вся семья Майклсонов наверняка очень гордится ей, зная лишь о случае с Пустой. Теперь же акции Софи и вовсе подлетят на небывалую высоту, уж Элайджа точно сделает для этого все возможное.

Девушка улыбается своим мыслям, не замечая, как Хлоя оказывается совсем рядом, и ее ладонь, направленная на соперницу, резко поднимается вверх. Ева кричит от боли, падая на колени, и закрывая лицо руками, отчего ведьма довольно скалится.

— Ты все врешь, жалкая мразь, — хихикает она, сверкая полными безумия глазами, — и за это заслуживаешь смерти. Я убью тебя!

— Вот уж не думаю.

Ледяной голос Элайджи доносится с порога, и Керн мгновенно теряет интерес к корчащейся в муках Еве, сосредотачивая свою внимание лишь на любовнике, который бросает на нее короткий взгляд. После его глаза видят лишь лежащую на полу хрупкую девушку, и через мгновение на лице Майклсона, обращенном к Хлое, начинают змеится тонкие дорожки вен, и его голос едва различим от гнева.

— Ты умрешь, — говорит он, и ведьма замирает от того, сколько уверенности в его тоне, — это случится в любом случае. Но если ты сию же секунду не оставишь в покое Еву, то, клянусь, я устрою тебе настоящий ад. То, что сделал Клаус в Венеции с кельтской ведьмой, посмевшей ему угрожать, покажется тебе детской забавой.

Керн становится похожей на восковую статую, бледнея, будто труп, и Первородный понимает, что его слова достигли цели.

— Любимый, давай поговорим, — выдавливает из себя Хлоя, отступая назад. Ее ладони дрожат, а взгляд бегает по комнате, словно в поисках выхода. Ей становится плевать на Еву, которая медленно приходит в себя, все еще морщась от боли, потому что сейчас у Керн есть заботы куда серьезней.

Медленно приближающийся к ней Первородный выглядит абсолютно спокойным, и на его красивом мужественном лице не отражается ни единой эмоции, но кому, как ни ей, не знать о том, что это лишь маска. Темные вены исчезли с гладко выбритых щек, но гнев, пылающий в почерневших глазах, пугает ничуть не меньше обличия монстра. Потому что сейчас Элайджа точно знает, чего хочет. И Хлоя прекрасно понимает, какое желание он испытывает.

— Ты не убьешь меня, — выдыхает она, и на лице Майклсона на миг отражается тень презрения, настолько жалко звучит ее голос, — я люблю тебя, — предпринимает она последнюю попытку.