В лабиринтах темного мира. Похождения полковника Северцева. Том 3

– Попрощайтесь, – сказал незнакомец.

Отец поднял меня на руки, прижал к себе, поцеловал и сказал:

– Ничего не бойся. Мы всегда будем ждать тебя. Мама с братом желают тебе удачи, – и поставил меня на землю.

Отец хотел передать мне маленький закругленный чемоданчик, который в народе назывался «балетка», но мужчина остановил отца:

– Не нужно, у него будет все, что нужно. До свидания. Все, что нужно, вам сообщат, – а потом повернулся ко мне и сказал просто:

– Пошли.

Я сделал несколько шагов, посмотрел на отца и пошел за мужчиной куда-то в неизвестность, понимая, что происходит что-то очень серьезное, но не настолько опасное, что мои родители будут провожать меня как в последний путь.

Где-то там за Москвой

В конце перрона я оглянулся назад и увидел отца, который издали казался очень маленьким и совсем не таким, каким я его знал. Все мы когда-то уходим в большую жизнь, и наши родители остаются одни, вспоминая те времена, когда мы были маленькие, проказничали или радовали их какими-нибудь хорошими делами, но всё равно стремясь поскорее вылететь в вольную жизнь, не связанную никакими домашними правилами.

Я хотел помахать отцу рукой, но не стал этого делать, чтобы он не сорвался с места и не побежал ко мне, подумав, что это я зову его к себе и мне очень плохо без него. Я хотел быть взрослым и сейчас шел в эту взрослую жизнь.

Рядом со мной шел мой начальник, потому что его я не знал, а он меня уже знал и знал, что мы приедем. Куда он меня повезет, что будет дальше, меня не особенно волновало. Я в первый раз был в огромном городе, где много людей, которым до тебя нет совершенно никакого дела, а вот тебе интересно, чего они куда-то бегут, несут сумки и портфели, едут в потоке машин, видных с привокзальной площади.

Мы подошли к новенькой темно-синей машине. Таких машин я еще не видал. Да и вообще, сколько машин я видел? Две или три. В наших краях они были редкостью. Машина ЗИС, как у Сталина, у директора завода и машина «Победа» у главного инженера.

– Как машинка? – спросил мой провожатый и, не дожидаясь ответа, продолжил, – «Москвич-401», только что с конвейера. Таких за границей нет. Мы их обставили по всем показателям. В войне победили – раз. Все разрушенное восстановили – два. И обгоняем их по всем показателям – три. С нами, брат, шутки плохи, – и он показал мне здоровенный кулак. – Садись на заднее сиденье, мало ли что, дураков на дорогах много, а машина моя, купил, все накопления спустил. А ты чего молчишь? У тебя что, языка нет?

Я показал ему язык и отвернулся в сторону. Мне почему-то совсем не хотелось разговаривать с этим человеком, хотя, как мне казалось, с ним придется разговаривать и очень много разговаривать.

Мы ехали по улицам, останавливаясь на перекрестках.

– Смотри, это проспект Мира, – говорил мой сопровождающий, – какой простор, как сила, а это выставка достижений народного хозяйства. Когда вырастешь, обязательно сходи. Увидишь, чего мы достигли и почему нас ненавидят все страны, которые не смогли достичь такого же, как и мы. У нас самая богатая страна в мире, поэтому все и тянут ручонки к нам. Ну, мы им пальчики-то и отшибем.

– А вот почему, – спросил я, – у нас самая богатая страна в мире, а мы со своей семьей живем в тесной комнатушке, а у Ленина была своя отдельная комната, и у них в семье у каждого были свои комнаты, книги они читали в просторной гостиной, а кушали в столовой? Они тогда жили богаче, чем мы сейчас?

Мой куратор как-то вдруг задергался, дернул какой-то рычаг, резко нажал на педаль газа, машина дернулась и заглохла.

– Запомни раз и навсегда, пацан, – жестко сказал он, и глаза его стали колючими, – я этого не слышал. Если еще брякнешь где такое, то твою семью могут в лагеря упрятать, а тебя, гаденыша, к стенке поставят. Мы не заграница какая-нибудь, у нас детей за здорово живешь расстреливают. И ты не лезь в петлю. Иногда думай о том, что говоришь, понравится ли это тому, с кем ты разговариваешь. А твои слова – это вредительство. Продумай, на чью мельницу ты воду льешь.

Он снова завел автомашину, и мы поехали дальше, не проронив ни слова.

Скоро Москва закончилась и началась такая же местность, как и в окрестностях нашего города. Столичность жизни наблюдается только в столице, а вне ее – всё одинаково.

Дорога была относительно хорошей, потому что асфальт был местами неровный, и водителю приходилось притормаживать, чтобы не влетать на полном ходу в яму. У дорожного указателя «Поскребыши» мы повернули налево и поехали по лесной дороге отменного качества. Понятно, что машины здесь ездят не так часто, как по основной трассе.

С этой дороги мы свернули направо и подъехали к воротам в бетонном заборе, уходящем вправо и влево. Слева от ворот было какое-то небольшое здание с окошечком в сторону подъезда и простой деревянной дверью. Слева от двери висела какая-то вывеска с названием, выполненная в красно-золотых тонах.

Из дверей вышел человек и проверил документы у моего сопровождающего. Все оказалось в порядке, нам открыли ворота, и мы въехали внутрь.

За забором ничего примечательного не было. Пятиэтажное здание квадратного типа, хозяйственные постройки и вокруг сплошной лес.

Мы зашли в большой вестибюль, и я остался стоять посредине. Маленький мальчик в красных шароварах.

Через несколько минут подошла какая-то женщина, взяла меня за руку и повела в столовую. Там мне принесли стакан молока и булочку. Булочка была очень мягкая и ароматная, я таких раньше не ел, а молоко так себе. У нас молоко было лучше.

После небольшого завтрака мы пошли куда-то по коридору и оказались в большом зале, где бегала стайка ребят моего возраста. Я был последним, плебей в красных штанах с начесом. Почему я так говорю? Потому что все дети были одеты богато по тому времени, в новеньких костюмчиках и платьицах. Всего нас было пятнадцать человек. Десять мальчиков и пять девочек.

Нас выстроили в шеренгу, и я оказался разделителем между мальчиками и девочками. Все ребята потихоньку хихикали, глядя на меня. Я и сам понимал, что выгляжу несколько глуповато в этой одежде, но другого ничего не было и забиваться в угол я не стану. Пусть завидуют, что у них нет таких штанов, как у меня.

Наконец, в зал вошли человек десять взрослых. Самым главным был мужчина с седыми усами.

– Начнем с девочек, – сказал он. – Девочки, кто из вас хочет стать такой же, как Зоя Космодемьянская? – спросил он.

Лес из пяти рук сказал, что они все «за». А что? Мы все знали героев прошедшей войны, которая закончилась всего лишь одиннадцать лет назад.

– Вера Васильевна, – обратился главный к одной из женщин, – вот ваши питомцы, распределяйте их на жилье и на довольствие. А сейчас мы спросим мальчиков, кто из вас хочет быть таким же, как Александр Матросов?

Пять человек подняли руки.

– Петр Николаевич, это ваша группа, забирайте. А кто хочет быть таким же, как капитан Николай Гастелло? – спросил главный.