В лабиринте нереальностей. Книга вторая

— Там... Сим... шеф... — из горла вырывались лишь невнятные хрипы, но их поняли и тут же заверили, что шеф жив, но сильно ударился и пока без сознания. — Хорошо...

Я сама сознание не теряла, но было так плохо, что лучше бы потеряла. Жутко зажгло руку, так что непроизвольно выступили слёзы, шею я вообще не чувствовала, словно какой-то тугой ватой обложили, а от любого резкого движения, да и просто желания сосредоточиться кружилась голова.

— Тихо-тихо, голубушка... закройте глазки, не плачьте... всё хорошо, хорошо всё... — меня положили на чью-то кровать, рядом, по обоим бокам от меня расположились домовушки, а на стульчике села смутно знакомая знахарка, тут же начавшая осмотр. — Ирод... сущий ирод... — шепотом высказывая всё, что думает о Якове, женщина аккуратно обрабатывала мазью синяки, оставшиеся после удушения.

Причем как я уловила из её тихих перешептываний с домовушками, он пользовался не только физической силой, но и вплетал туда магию смерти, поэтому синяки такие многочисленные и жуткие, причем не только по шее, но и...

— Дайте зеркало...

— Нет.

Если мой шепот был едва слышным, то ответ был громким и категоричным. А на мой умоляющий взгляд, Марфа Васильна нервно дернула хвостом и заявила:

— Ирочка! Не спорь! Мы тебя в три счета в прежний вид приведем и на ноги поставим, так что нечего ерунду всякую в зеркале наблюдать!

— Всё так... плохо?

— Нормально всё!

— Не кричи... — сил спорить и настаивать на своём не было совсем. То ли потому, что он всё-таки отравил меня своей силой смерти, то ли от того, что я чуть не умерла от нехватки кислорода... — Я его прокляла?

— Да. Да, всё получилось, теперь он гиена. А теперь спите. Спите, вашество...

В меня принудительно влили не самый вкусный отвар, в котором я распознала едва ли десятую часть трав, а затем ещё несколько раз добавили:

— Спите. Спите и поправляйтесь, дальше мы сами всё сделаем.

Их пациентка и подопечная наконец уснула, так что по комнате разнесся многоголосый вздох облегчения, а затем знахарка торопливо выбежала за двери и только там дала себе воли и разрыдалась.

Сон...

То ли сон, то ли не сон...

В какой-то момент душе стало невыносимо тесно и она покинула тело.

Тело...

Без особого интереса рассматривая своё тело, я наверное должна была удивляться или грустить, а может даже злиться, но эмоций не было.

Ни одной.

Бледная, осунувшаяся... с некрасивыми черными разводами от полопавшихся сосудов по всей шее и нижней части лица. Это были даже не сосуды, а скорее выжженная силой смерти моя энергетическая структура.

Да, точно. Именно так выглядит энергетическая структура ведьмы.

Но обычно её не видно...

Почему-то стало грустно. Обидно. Но больше грустно.

Неужели всё было зря?

Неужели сейчас я умираю? Или уже умерла...

Скользя невидящим взглядом по комнате, поняла, что понятия не имею, где нахожусь, но в принципе мне это было и неважно. Какая разница, где именно я умерла...

Отошла к окну.

Парк...

Прильнула к стеклу. Дождь. Снова дождь, но уже сильнее, чем вчера.

В какой-то момент мне показалось этого мало. Мало просто смотреть. Хочу ощутить.

Снова посмотрела на тело...

Нет, хочу дождь.

Опоздал.

Опоздал всего на пять часов.

По ночному дворцу шел мужчина, а под его шагами замерзал пол, покрываясь ледяной коркой. Ледяным воздухом было тяжело дышать, но ему было на это плевать.

Гордость не позволила ему проиграть дело и он добился для провинившихся существенного послабления в наказании, но это стоило ему тех самых пяти часов.

В Закольцованном мире он появился непосредственно в своём доме, где и узнал всё самое главное: Ира во дворце, причем в качестве главного действующего лица и противника Якова, обманом захватившего власть.

О том, что его невеста при смерти, он узнал уже во дворце.

Яков...

Воздух похолодел ещё на несколько градусов.

Яков умрет. Чуть позже.

Сейчас же...

— Где она? — вопрос был тихим, но он мог вообще не спрашивать — черти, стоящие в карауле, были рады не только сказать, но и показать, лишь бы не попасть под горячую, а точнее под ледяную руку полубога, чьи глаза были такими жуткими, что никто не мог вынести их взгляда.

Ледяной синий и смертельный черный.

— Я провожу... — Младшая, не справившаяся с задачей по охране бесценного сокровища, была сама не своя и если бы умела, давно бы плакала навзрыд.

Но увы, плакать Тени не умели.

— Здес-с-сь...

Когда он прикоснулся к двери, а та, вместо того, чтобы открыться, в мгновение замерзла, а затем рухнула к его ногам ледяной пылью, только тогда он понял, почему рядом с ним нет никого кроме Теней. Даже домовушки лишь грустно глянули и предпочти торопливо уйти из комнаты, когда он шагнул внутрь.

Нет, надо взять себя в руки. Надо.

Закрыв глаза, Эйнар замер на месте, не желая навредить своей лапушке одним своим присутствием. Нет, на это он не имеет права.

Глава 20

Дождь...

И рассвет.

Я его не видела, лишь чувствовала. Хмурые тучи не позволяли его увидеть, но я чувствовала, как на востоке стало светлее буквально на долю процента.

В голове не было особых мыслей, да и бессмысленно это было — думать. О чём?

Вот и я не знала...

Мне не было ни тепло, ни холодно, ни больно, ни даже грустно.

Липкая, заполнившая всё моё сознание апатия обволокла и не отпускала.

Я сидела на низком бортике фонтана, который нашла в придворцовом парке и просто смотрела, как в его чашу падают капли дождя и расходятся по воде кругами. Кап, кап.

Кап.

Кап...

Капли были разными. Какая-то чуть больше, какая-то чуть меньше и поэтому круги тоже были разными.

Наверное, это даже немного завораживало.

А спустя минуту моё уединение и тишину самого раннего утра нарушили незваные гости.

— Она здесь!

— Здесь!

— Здесь-здесь!!!

Вокруг меня закружили, закричали странные серые тени, не похожие ни на что определенное, вызвав глухое раздражение.

Зачем они мешают мне слушать дождь?

А затем всё резко стихло.

Стало так тихо, что я даже сначала не поняла, лишь через мгновение сообразив, что это закончился и дождь.

А затем я услышала чье-то дыхание. Резко обернулась...