В Лесах Ада

— Уильям Энн! — воскликнула она, оборачиваясь.

Дочь лежала на полу около двери. Левый бок Уильям Энн, где её в первый раз коснулся дух, почернел. Лицо выглядело немногим лучше, но рука была как у иссохшего мертвеца. Придется её ампутировать. С ногой тоже было не всё в порядке. Но Сайленс не могла сказать, насколько, не осмотрев раны.

— О, дитя… — Сайленс опустилась на колени рядом с ней.

Но девочка сделала вдох и выдох. Этого было достаточно, учитывая все обстоятельства.

— Я попытался, — сказал Доб. — Но вы и так сделали всё, что можно.

— Спасибо тебе, — отблагодарила Сайленс. Она повернулась к пожилому мужчине с высоким лбом и потухшим взглядом.

— Вы добрались до него? — поинтересовался Доб.

— До кого?

— До «вознаграждения».

— Я… да, добралась. Но мне пришлось его оставить.

— Вы найдёте другое, — монотонно пробубнил Доб, поднимаясь. — Лис всегда найдёт.

— Как давно ты знаешь?

— Я идиот, мэм, — ответил он, — но не настолько.

Он преклонил голову и ушёл, как всегда ссутулившись.

Сайленс встала на ноги и, застонав, подняла Уильям Энн. Она перетащила дочь в комнату наверху и осмотрела её.

С ногой было всё не так плохо, как опасалась Сайленс. Придётся лишить её нескольких пальцев, но сама ступня была в порядке. Вся левая сторона торса Уильям Энни почернела, словно обугленная. Позже она поблекнет и станет серой.

Каждый, кто посмотрит на неё, будет точно знать, что произошло. Многие мужчины никогда не захотят к ней прикоснуться, чураясь изъяна. Это может обречь её на одинокую жизнь.

«Я немного знаю о такой жизни», — думала Сайленс, погружая тряпку в ведро с водой и омывая лицо Уильям Энн. Девочка будет спать весь день. Она была на волосок от смерти, чуть не стала духом. Её тело не скоро оправится от такого.

Конечно, Сайленс тоже была близка к этому. Тем не менее, она уже испытывала подобное раньше. Ещё один из уроков бабушки. О, как же она ненавидела эту женщину. Той, кем стала Сайленс, она была обязана обучению, закалившему её. Могла ли она одновременно быть благодарной бабушке и ненавидеть её?

Сайленс закончила омывать Уильям Энн, одела в мягкую ночную рубашку и оставила в постели. Себруки всё ещё спала после настоя, который ей дала Уильям Энн.

Так что она спустилась вниз на кухню, чтобы подумать. Она упустила добычу. Духи добрались до тела; кожа иссохнет, череп почернеет и разрушится. Доказать, что это был Честертон, будет невозможно.

Сайленс села за кухонный стол и сложила руки перед собой. Ей хотелось глотнуть спиртного, чтобы заглушить ужасы этой ночи.

Сайленс думала несколько часов. Можно ли заплатить Теополису иначе? Одолжить у кого-нибудь денег? Или же пойти за другим вознаграждением? Но в эти дни так мало людей проезжало через постоялый двор. Теополис уже предупредил её, предъявив указ. Он подождёт пару дней, а потом заявит свои права на постоялый двор.

Неужели она прошла через это, чтобы всё потерять?

Солнечный свет ласкал её лицо, а ветерок из разбитого окна пощекотал щёку, пробуждая от дремоты за столом. Сайленс моргнула, потягиваясь, тело протестовало. Она вздохнула и направилась к кухонной стойке.

Она оставила валяться все вещи со вчерашней ночной подготовки, её глиняные плошки с пастой всё ещё слабо светились. Арбалетный болт с серебряным наконечником лежал у задней двери. Нужно было прибраться и приготовить завтрак для нескольких постояльцев. А затем придумать какой-нибудь способ…

Кто-то открыл заднюю дверь и вошёл внутрь.

… разобраться с Теополисом. Она бесшумно выдохнула, глядя на него, одетого в чистую одежду, со снисходительной улыбкой на лице. Он изрядно наследил, когда вошёл внутрь.

— Сайленс Монтейн. Хорошее утро, хмм?

«Тени, — подумала она. — У меня совсем нет сил, чтобы сейчас с ним справиться».

Он направился к окнам, чтобы закрыть ставни.

— Что ты делаешь? — спросила она.

— Хммм? Не ты ли предупреждала меня раньше, что тебе не нравится, что люди могут увидеть нас вместе? Что они могут догадаться, что ты сдаёшь мне головы за вознаграждение? Я просто пытаюсь защитить тебя. Что-то случилось? Ты выглядишь ужасно. Хммм?

— Я знаю, что ты сделал.

— Знаешь? Но, видишь ли, я много чего делаю. О чём именно ты говоришь?

О, как же ей хотелось стереть эту ухмылку с его губ, вскрыть горло и раздавить этот раздражающий ластпортский акцент. Но она не могла. Он был чертовски хорошим актёром. У неё были догадки, возможно, верные. Но не было доказательств.

Бабушка убила бы его не задумываясь. Была ли она настолько доведена до отчаяния, чтобы пытаться вывести его на чистую воду, рискуя всё потерять?

— Ты был в Лесах, — сказала Сайленс. — Когда Рэд застал меня врасплох на мосту, я думала, шорох мне послышался. Но, нет, это был не Рэд, потому что он поджидал нас у моста. То, что я слышала в темноте, это был ты. Ты подстрелил его из арбалета, чтобы подтолкнуть, заставить пролить кровь. Почему, Теополис?

— Кровь? — спросил Теополис. — Ночью? И ты выжила? Должен сказать, ты довольно-таки удачлива. Поразительно. Что ещё произошло?

Она промолчала.

— Я пришёл за выплатой долга, — продолжил Теополис. — У тебя же нет никого, чтобы сдать за вознаграждение, хммм? Похоже, нам всё-таки понадобится мой документ. Так мило с моей стороны захватить ещё одну копию. Это будет по-настоящему чудесным решением для нас обоих. Ты согласна?

— Твои подошвы светятся.

Теополис замешкался, потом посмотрел вниз. Грязь с его ботинок слабо мерцала голубым светом остатков пасты.

— Ты следил за мной, — сказала она. — Ты был там прошлой ночью.

Он медленно посмотрел на неё взглядом, полным равнодушия.

— И? — он шагнул вперёд.

Сайленс отступила, её каблук упёрся в стену. Она потянулась за ключом, открывая дверь позади себя. Теополис схватил её за руку, пытаясь оттащить от двери, которую она распахнула в этот момент.

— Собралась за припрятанным оружием? — спросил он с насмешкой. — За арбалетом, спрятанным на полке в кладовой? Да, я знаю о нём. Я разочарован, Сайленс. Разве мы не можем вести себя цивилизованно?