В любви брода нет

— Понимаешь??? — прошипел Геральд. — Какого же черта лез?!

— Я ее люблю, — не стал врать Назаров, посмотрев в его глаза; взгляд их несколько просветлел, обретя хоть какое-то выражение, пусть и не лестное для гостя.

— И давно ты ее любишь?! — недоверчиво хмыкнул хозяин и отхлебнул из бутылки.

— Давно. Иногда мне кажется, что всю жизнь только ее и любил, хотя узнал год, наверное, назад. И ходил потом за ней, как пацан. Ходил и заговорить боялся. Приставал несколько раз со всякими дурацкими вопросами, касающимися нашей с ней работы, и все. — Он с твердостью выдержал презрительное подергивание губ Хитца, подождал, пока тот закусит хрустящими хлебцами, обсыпаясь крошками, и проговорил: — Все было чисто, Геральд. Не нужно вываливать все в грязи, тем более Веру.

— К-кого?! — Тут Хитц неосторожно поперхнулся и начал натужно кашлять, время от времени утробно выкрикивая. — Эту… суку!!! Да я ее… Я ее не то что с грязью… я ее с землей сровняю, когда заберу у тебя!!!

Та-аак!..

Назаров одним прыжком подскочил к столу, больно шарахнул Геральда между лопаток, прерывая его судорожный кашель. Тут же выдернул Хитца из кресла, сильно тряхнул, так что каблуки его ботинок повисли в воздухе, а потом очень тихо и очень внятно произнес:

— Я ведь могу быть великодушным, Гера, до определенного предела. Ты понимаешь меня? Если ты ее хоть пальцем тронешь, я тебя эту самую землю жрать заставлю. Ты понял?!

Видимо, Геральд понял. Он как-то неуверенно посмотрел Назарову в глаза. Обмяк в его руках и запросился на место.

— Ты это… Хорош бузить-то… Посади, откуда взял. Пошутил я! Сказано, пошутил!

Назаров отшвырнул его от себя. Геральд неловко упал в собственное кресло, ударился локтем и какое-то время с болезненной гримасой потирал ушибленное место.

— Где она?!

Вопрос они выпалили одновременно минуты через три напряженного молчания. Тут же изумились, не поверили друг другу и снова замолчали.

— Слышь, Назаров, — первым опомнился Геральд, сразу подобравшись и почти протрезвев. — Ты это серьезно?! Ты что, и правда не знаешь, где моя жена… пускай бывшая, с моим сыном?!

— Стал бы я тебя слушать?!

Назаров много раз потом прокручивал в памяти этот разговор. Анализировал мелочи, копался в деталях и все пытался вспомнить, в какой именно момент ему сделалось по-настоящему страшно. Когда, в какую минуту перерыва в их перепалке он ощутил ужас, объяснения которому не сразу нашел. Понял лишь несколько дней спустя, измучившись от бесполезных поисков и почти потеряв надежду увидеть ее в живых.

Этот ужас поселил в нем не кто иной, как Геральд. Все время держась с наглой пьяной самоуверенностью, он вдруг съежился так, будто из него разом выкачали весь воздух. Съежился, сморщился и… заплакал. Горькими, пьяными, бабьими слезами. Плакал и причитал, сморкаясь прямо в рубашку:

— Где же она, Назаров?! Куда она могла подеваться?! Дома ее нет. Замки другие. Я даже хотел дверь ломать, но потом опомнился. Ты же у нас участковый, ее личный участковый. Я думал, что это ты ей и присоветовал. А тебе только повод дай меня привлечь. Ты его враз используешь, меня посадишь, а сам…

— Какие замки, Гера?! О чем ты?! — Назарову сделалось по-настоящему худо, даже затошнило от страха, а ладони стали влажными и липкими. — О чем ты говоришь?! У нее же в окнах света нет уже две недели! Ее что… все это время нет дома?!

— Нет, — плаксиво ответил Геральд и полез в стол.

Выдвинул ящик. Вытащил пепельницу, с грохотом опустив ее на стол. Потом взял пачку сигарет. Выбил из нее одну и, не предлагая гостю, жадно закурил. На Назарова он больше не смотрел. Хмурился, вытирал слезы. Ерошил волосы, став похожим на большое хмельное чучело, и курил. Когда в пепельницу перекочевала почти половина пачки, Назаров не выдержал:

— А… на работе… Ты был у нее на работе?! Она ходит в школу?! Ты звонил хотя бы?!

— Звонил! Не кричи на меня! — истерично взвизгнул Геральд, опять закашлявшись и потянувшись к электрическому чайнику на банкетном столике. — Там сказали, что она взяла отпуск. Я поверил и на какое-то время успокоился. А потом…

Тут его лицо снова некрасиво сморщилось, и по нему побежали слезы.

— Позавчера я поехал к сыну в школу. Зачем — и сам не знаю. Остановил классную руководительницу, а она мне… Она…

— Ну что?! Что она тебе?! — Назаров еле удержался, чтобы не начать его трясти за грудки.

— Она мне правду-то и открыла. — Геральд горестно всхлипнул, рот его уродливо пополз влево, и он почти простонал: — Она сказала, что мать забрала из школы документы сына, сообщив, что они с ним уезжают из города. Навсегда уезжают, понимаешь! Я в машину и еду к ней на работу. Я захожу к директрисе, ну и… почти угрожаю ей. Она мне пояснила, что Вера рассчиталась пару недель назад, но просила держать это в тайне. От меня в тайне, представляешь!.. Данилка… Он же и мой сын тоже! Как она могла?! Ненавижу эту суку!!! Ненавижу!!! Я сначала подумал, что вы вместе того, сбежали из города. И давай звонить тебе на службу. А ты на месте, Назаров! Значит, она и тебя кинула, мент, нравится тебе это или нет! Хорохорься ты, нет, но эта баба нас обоих того… пробросила.

Назаров медленно поднялся и пошел к выходу из кабинета.

Все, здесь ему больше делать нечего. Он обо всем узнал, во всем убедился. Сидеть напротив Геральда и по его примеру размазывать сопли по лицу он не станет. На это у него еще будет время. Сейчас главное выбраться на улицу, ничего не разбив и никого не покалечив по дороге.

А он мог бы! Еще как мог от того, какой болью все свело у него внутри.

Назаров не помнил, как шел к выходу. Не видел двери, нашел ее, скорее, на ощупь. Ему вслед что-то, кажется, кричал охранник, проливая кофе из кружки на полированную стойку. Его он тоже не слышал. Он слышал только свое взбесившееся сердце, вдруг переставшее стучать ровно и спокойно. Оно переворачивалось, подкатывалось к самому горлу и готово было вот-вот вырваться наружу.

За что??? Зачем??? Почему она это сделала??? Чем он обидел ее, чем???

Он же старался, оберегал ее, как мог. Не задал ей ни одного вопроса… индюк! Не торопил, а она…

Так, стоп… а может, и не в нем дело?! Может, это ее бывший горе-муж что-то такое отчебучил. И от него она и сбежала… Он же, Назаров, только и хотел, что просто быть рядом.

Ему потребовалось секунда, чтобы развернуться и снова вбежать сквозь стеклянные двери. Охранник кинулся ему наперерез, но потом вдруг махнул рукой, пробормотал что-то типа «сами разбирайтесь» и исчез за своей стойкой.

Назаров летел на второй этаж, где располагался кабинет Хитца, перепрыгивая через две ступеньки. Ворвался в приемную, распахнул дверь в его кабинет, едва не сорвав ее с петель. Тут же подскочил к Геральду и навис над ним с потемневшим от горя лицом.

— Это ведь ты!.. — произнес он, еле задушив в себе желание размазать того по стенке. — Это ведь ты, признайся, что-то сделал?! Ты ведь виноват в том, что она сбежала?!

Геральд на его гнев обратил мало внимания. За время отсутствия Назарова он успел допить виски и теперь отвратительно икал сквозь слезы.