В любви дозволено все

— Да, я похитил тебя, но только потому, что ты упорно отказывалась от нашей помощи. Да, я нагонял на тебя страху, но, черт возьми, лишь ради твоего же блага. Если бы я этого не делал, пришлось бы день и ночь держать тебя под замком, а мне, поверь, этого вовсе не хотелось. И я никогда не пользовался своим положением, миледи, в том смысле, какой вы придаете моим поступкам. Мы оба стремились друг к другу — я и ты.

— Но ты обманывал меня, — дрожащим, полным негодованиям голосом возразила она. — Даже после… Даже после…

— Потому что я не видел другого выхода, — ответил он резко. — Ты с самого начала не скрывала, что не намерена помогать нам. А я не мог допустить, чтобы ты выкинула какой-нибудь дурацкий фортель и поставила наши жизни под угрозу. Но ты, кстати, все-таки добилась своего, стоило мне лишь на миг потерять бдительность.

Фрэнк зашагал вдоль причала, таща за собою Сьюзен. Она не проронила ни единого слова, понимая, что он имеет в виду тайный звонок Глэдис, навлекший на них чудовищную опасность. Но, Господи, она же просто искала спасения, ей и в голову не приходило, какой смертельной угрозе она подвергает себя и Уайлдера.

— Знаешь, я не думала… — попыталась оправдаться Сьюзен, когда они наконец оказались у яхты.

— Правильно. В том-то и дело, что ты не подумала, и особенно в кабинете Максвелла, когда две недели назад он предложил тебе нашу защиту. Согласись ты тогда, и мы были бы избавлены от очень многих неприятностей. — Фрэнк швырнул дорожные сумки в рубку. — К сожалению, наш выбор теперь весьма ограничен. Так почему бы тебе не поднять свою попку на борт, не пойти в каюту и оставаться там, пока я не позову?

Сьюзен смотрела на него во все глаза, понимая, что он прав. Но его сиюминутная правота не убавила боли и обиды, которые испытывала она. Ни на йоту. Уайлдер может говорить в свое оправдание все что угодно, но факт остается фактом — он сознательно, умышленно, коварно ее обманул, и этого уже не изменить. И оттого, что она так беспечно доверилась ему, не подозревая о его вероломстве, Сьюзен чувствовала себя абсолютной идиоткой. Что бы он ни плел ей теперь о вынужденных мерах безопасности, она никогда не сможет простить обмана.

Сьюзен нехотя поднялась на борт яхты и молча стояла в стороне, пока Фрэнк не отдраил люк. Увидев, что путь открыт, она прошла мимо, стараясь оставить между ними максимально возможное расстояние. Но едва она достигла сходного трапа, Уайлдер вновь завладел ее рукой.

— Послушай, Сьюзен, мне очень жаль, — сказал он, явно желая примирения. — Я вовсе не собирался попирать твое достоинство. Последние две недели стали нелегким испытанием для нас обоих, и мы оба делали ошибки. Но поверь, дорогая, я никогда не желал тебе зла. Я лишь стремился уберечь тебя от беды и делал это в меру своих сил — лучше не умею.

И снова их взгляды встретились. Если бы он знал, как хочется ей разобраться во всем, это жизненно необходимо! Но как бы она ни пыталась, ей ни на миг не удавалось забыть, как жестоко обманул ее Уайлдер, вернее, продолжал обманывать, даже когда нужда в этом отпала.

— Довольно об этом, Уайлдер, — буркнула Сьюзен и начала спускаться по трапу.

— Когда ты будешь в полной безопасности, мы спокойно поговорим, во всем разберемся, ладно?

— Хорошо.

Сьюзен прошла в каюту, прикрыла дверь и подперла ее спиной, чтобы Фрэнк не мог войти. Хватит с нее объяснений. Она уже слышала все, что хотела узнать. И ей этого больше чем достаточно и ныне, и во веки веков.

Прислушиваясь к звукам, доносившимся сквозь дверь, она поняла, что Фрэнк повозился на кухне, потом снова поднялся на палубу. Наконец двигатель ожил, и «Утренняя звезда» пришла в движение. Зная, что Уайлдеру сейчас не до нее, Сьюзен покинула свою позицию у двери и села на кровать.

Только раз в жизни она попадала в такую переделку, как теперь. Это случилось, когда она обнаружила правду об отчиме. И тогда, и теперь она не могла избавиться от впечатления, что она доверчивая дурочка, а это чувство ей омерзительно.

Нет, ей вовсе не хотелось, чтобы Уайлдер действительно работал на бандита Трейдера. Честно говоря, в глубине души она торжествовала, потому что Фрэнк на самом деле оказался таким, каким она его и представляла. Оглядываясь назад, Сьюзен удивлялась, как она вообще, уже после первых дней, проведенных вместе, могла подозревать, что у него преступные намерения. Фрэнк не сделал ей ничего дурного. Более того, он старался, насколько это было в его силах, любым способом скрасить ее пребывание на его яхте. И обращался с ней добросердечно и заботливо. Спору нет, он обязан был с самого начала вести с ней честную игру. Так же, как это следовало делать ее отчиму. Правда, Сьюзен ни разу не спросила прямо, служит ли Уайлдер гангстеру Трейдеру. Будучи похищенной и увезенной далеко от дома, она и представить не могла, что имеет дело не с преступником. А потому слепо придерживалась своего мнения и в конце концов запуталась настолько, что очертя голову кинулась в объятия того, кого считала убийцей.

Не сомневаясь в намерении Уайлдера убить ее, Сьюзен сосредоточила все свои душевные силы на идее побега. Поэтому и совершила то, что считала при сложившихся обстоятельствах наиболее разумным, — позвонила своей приятельнице Глэдис и навела на свой след бандитов Трейдера. Из-за телефонного разговора, казавшегося ей тогда единственным путем к спасению, Сьюзен поставила под угрозу не только свою жизнь, но и жизнь Уайлдера.

Размышляя о сложностях жизни, она сидела в полутемной каюте, обхватив себя руками. Неожиданно Сьюзен обнаружила, что вспоминает тот день, когда Джералд Фэллоуз сказал ей примерно то же самое, что твердит теперь себе она сама.

Поверь мне, Сьюзен, я поступил так, как считал единственно возможным в той ситуации. Я никогда не желал смерти твоему отцу.

Тогда Сьюзен не питала к отчиму враждебных чувств, более того — они жили с ним душа в душу. Но выслушать его, попытаться понять его объяснения, а может, и простить она не пожелала… Джералд Фэллоуз служил в то время в полиции. Он почувствовал себя ответственным за судьбу беременной миссис Локвуд, потерявшей мужа. Фэллоуз всячески старался облегчить жизнь вдовы. Постепенно между ними возникло глубокое чувство. Они поженились несколько месяцев спустя после рождения Сьюзен. Отчим убеждал ее, что они собирались рассказать девочке об отце, но почему-то все откладывали, и она так и выросла, даже не подозревая о его существовании. А потом, когда умерла мать, Сьюзен сама добралась до правды, и все, чем она дорожила, пошло прахом…

В то время она была слишком разгневана, полагала, что с ней поступили подло, попросту предали, а потому с порога отвергала любые доводы Фэллоуза, страдавшего из-за ее упорного нежелания ничего слышать. Для нее, восемнадцатилетней девушки, не существовало в ту пору никаких нюансов и тонкостей. С юношеским максимализмом она делила людей на хороших и плохих, и Джералд Фэллоуз надолго стал для Сьюзен плохим. С годами к ней пришли опыт, терпимость и понимание того, как сложно подчас бывает принять единственно верное решение, а самый на первый взгляд взвешенный поступок на поверку оказывается никуда не годным. Теперь-то Сьюзен знает, что была не права, что ее поспешное мнение об отчиме — жуткое заблуждение. Он, может быть, не совсем честно обошелся с ней, утаив правду, но отказываться поддерживать с ним всякие отношения было чересчур жестоко. Фэллоуз всегда любил ее, оберегал от неприятностей и заботился о ней, пока она не ушла из дому. Так же, впрочем, как и Фрэнк Уайлдер сейчас.