В магический дом требуется домовая
Шрифт:
Внезапно от холодильного ларя по глазам резанула яркая вспышка, и радостный голос паренька самодовольно заявил:
– Ну вот. Открыл. Правда, запереть его теперь не удастся, – он развел руками, убирая в сумку инструменты, – все-таки чужую работу проще сломать, чем открыть, но вам же без разницы?
Кинувшаяся к ларю Элька распахнула крышку и разочарованно скуксилась.
– Тут почти ничего нет! Эта кухарка-воровка почти все вынесла! Что нам теперь делать?
– Так охров звать. Давай я сбегаю, – подскочил Поль. –
– Нам охров нельзя, – покачала головой домовая, – доказательств-то нет. И у Эли магия раньше времени пробудилась. Как бы беды не вышло. Она же одна в доме.
– Так ведь вы… э-э-э… – сначала удивленно начал парень, но потом согласно кивнул. – Эта Элина магия еще полбеды. А вот домовой дух! Я ведь тогда давно разговор наших отцов подслушал, а потом специально книги старые искал в библиотеках. Раньше в нашем мире жили другие разумные. Духи-хранители, вот! И твои отец с матерью искали, куда ушли эти духи, те, что смогли выжить.
– Не может быть! Папа – поставщик артефактных магических вместилищ для совета, а мама была природным заправщиком. – Элька недоверчиво и хмуро смотрела на рыжего соседа, рассказывающего странные вещи.
– А что случилось тогда, давно, когда ушли духи? – тихо спросила домовая. – Почему им пришлось выживать?
– Там какой-то древний орден мечтал создать вечный источник магии, чтобы всеми править, – как мог начал объяснять Поль, вспоминая все, что читал, – и они решили, что лучше всего подойдут для этого духи-хранители, поскольку их можно помещать в предметы, а уже те добавлять в источник, сплавляя воедино.
Лукерья вздрогнула и поняла, что башмак, в который ее призвали, нужно прятать понадежнее, чем просто за занавеской. А начитанный толстячок-сосед между тем продолжал:
– Сначала они ловили домовых духов по отдаленным селам, а о лесных в лесах никто не беспокоился, но потом стали пропадать духи-хранители в городах, а леса начали сохнуть, дома быстро ветшать и плохо пропускать магию мира. В то время еще существовали разные государства со своими правителями, и каждый считал, что неплохо ослабить соседа, забрав у него духов-хранителей, потому этот орден Источника силы сперва даже поощряли. А потом духи исчезли везде, и властители накинулись друг на друга с обвинениями, начались войны, а орден стал приносить своему источнику-артефакту в жертву одаренных магически людей с еще не пробудившейся силой.
Дамы сидели тихо, как мышки, слушая повествование об ужасах, творившихся в давние времена.
– Потом был переворот и восстание. Властителей свергли, орденцев смогли перебить, но там я не совсем понял… – Рассказчик недоуменно почесал рыжую макушку. – У этих чокнутых любителей силы пропал их источник. Просто взял и пропал, поэтому их и победили. – Поль снял с носа свои розовые очки и задумчиво крутил их в руках. – Говорят, на том месте, где был источник, нашли плиту с пророчеством про ушедших духов, что их можно вернуть, но плиту сразу увез созданный совет, и все засекретили.
– А при чем тут мои родители? – В наступившей тишине тонкий дрожащий голос Эльки прозвучал неожиданно.
– Твои родители работали на совет и искали, как вернуть духов-хранителей. Твой отец искал пропавший источник, а мать под видом природного заправщика пыталась найти путь, уведший духов из нашего мира.
–
А потом она пропала! Как духи! – Девчонка сжалась в комок и заревела. Лукерья мигом обернулась кошкой и, вспрыгнув ей на колени, заурчала, подсовывая голову под руку. Ведь все знают, что кошки – лучшее успокоительное.Поль, не ожидавший такой метаморфозы, растерялся, да и плачущая Элия вызывала одно желание: убежать подальше. Уж очень было неприятно чувствовать свое бессилие и невозможность помочь.
Хорошо, что кошкотерапия делала свое дело. Пока парень мялся и нервничал, всхлипы становились тише. Наконец Луша, спрыгнув с Элькиных коленей, снова стала собой и строго велела:
– Ты, Элюшка, слезы не лей, ими не поможешь. Пойди умойся, надо ужинать. Раз мама твоя пропала, духов-хранителей разыскивая, значит, найдется. Может, сами духи ее и вернут. Вот спать пойдешь, я тебе подскажу, как посмотреть, может, и получится. Чую, без батюшки твоего все равно не разберемся. Дождаться его надо. А тебе, – она повернулась к Полю, – благодарность большая за помощь и рассказ. Может, и я тебе что хорошее скажу да посоветую. Может, какую диковинку по моим рассказам полезную себе приспособишь. Да и дальше, я надеюсь, ты помочь нам не откажешься?
Элька, печально кивнув, поплелась умываться, а Поль, устроившись за столом, наблюдал, как домовая, морщась и хмурясь, разглядывает содержимое открытого им холодильного ларя.
– Да уж. Молока на дне банки, пара яиц да полгоршка сметаны, – фыркала она. – Хорошо хоть, мяса запас есть, на суп пойдет. Прикупить бы, да как? Денег-то нет, да и кто за покупками пойдет…
– У меня есть немного монет, но их на все не хватит. – Умытая Эля зашла в кухню, уверенная, что домовая поможет разузнать хотя бы, жива ли ее мать.
– У меня есть план, где достать деньги! – вдруг встрепенулся Поль. – Только мне надо ваших печенек луковых хоть половинку того мешочка. – Парень ткнул пальцем в куль с остатками муки.
– Так мука вся почти вышла, и постного масла тоже мало. – Лушка оглядела запасы. – Только если купить?
– Да я даже сам куплю, – азартно ерзая на стуле от пришедшей в голову идеи, заявил парень. – Дело верное, а доход пополам!
– Ну если пополам, – улыбнулась домовая, – тогда с нас работа, с тебя продукты.
Голубая картошечка с розовыми грибочками и пятнистым луком на вкус ничем не отличалась от земной. За ужином Поль с Лушей обсуждали печку и еще земной транспорт для мальчишек вроде велосипедов, скейтов и самокатов. Даже что-то рисовали на листах, оказавшихся у парня в сумке. Эля рассеянно наблюдала за ними и ждала, пока рыжий сосед наконец уйдет. Когда она ходила умываться, то зашла в спальню родителей и взяла с комода маленькую картину, где они были изображены всей семьей.
«Мне там было лет пять, но ведь домовой, наверное, без разницы», – размышляла она, ощущая твердую поверхность рамки через карман холщового фартука, куда ее положила.
Наконец Поль засобирался домой и, пообещав с утра вернуться с мукой, ушел. Эля молча положила на стол семейный портрет и сидела тихонько, пока домовая мыла посуду.
– Божечки-пирожочки! – всплеснула руками та, оглянувшись и обнаружив эту картину. – Деточка, да на тебе лица нет! Что ж ты не сказала-то ничего!