В мире фантастики и приключений. Выпуск 10. Меньше - больше. 1988 г.
Шрифт:
Вечером 21 июня 1941 года Сандра не могла уснуть.
Вышла из дома, бесцельно поехала на набережную Невы.
Было по-летнему тепло, но ее знобило. Сандра словно физически ощущала, как грозно и стремительно накатывается война. Через считанные часы она черным ураганом обрушится на миллионы людских судеб, ломая их, калеча, перечеркивая планы, сокрушая мечты. Окаменеет от горя огромная страна, заголосят у военкоматов женщины, провожая любимых, и поднимется народ на борьбу, тяжелую и кровавую… Как горько знать, не имея возможности ничего изменить…
А ночь… Какой прекрасной была последняя
На Невском проспекте было особенно многолюдно.
Белые платья женщин, обилие цветов, зеркальные витрины, отражающие светлое небо, радужная россыпь огней кинотеатров, шипение зеленых вспышек над дугами трамваев, их веселый перезвон и смех, улыбки, блеск счастливых глаз…
Вглядываясь во встречных, веселых и беззаботных, Сандра вспоминала виденные ею перед экспедицией в прошлое гигантские могилы Пискаревского кладбища.
Это они, идущие сейчас по улице — счастливые, молодые, полные жизни и надежд на будущее, лягут в них через какие-нибудь семь месяцев. Ей хотелось встать посреди проспекта и закричать: «Люди, завтра война! Вывозите детей, пока не захлестнула вас петля блокады!»
Нельзя кричать: скажут — сумасшедшая. Надо стиснуть зубы и молчать. Оказывается, какая это мука — знать грядущее!
Не в силах больше находиться в толпе, Сандра свернула на канал Грибоедова. Теперь попадались лишь одинокие прохожие да в тени деревьев или у решетки набережной неподвижно стояли влюбленные пары.
Хотя в четверг и пятницу прошли грозы, ночь была жаркая, душная. Окна домов открыты. За тюлевыми занавесками — сияние матерчатых абажуров: оранжевых, голубых, желтых. Играли патефоны. Из ближайшего окна звучало:
И ночами снится мне недаром холодок оставленной скамьи, тронутые ласковым загаром руки обнаженные твои…
«Танго — старинный танец двадцатого века», — определила Сандра и прислушалась.
Неужели не вернется снова этой лунной ночи забытье, тихий шепот голоса родного, робкое дыхание твое…
Танго ей нравилось. «В нем — тепло, задушевность…
Или ошибаюсь, — размышляла Сандра, — и оно привлекает только потому, что в моем рациональном веке, стыдящемся открытого проявления душевных порывов, подобного непритязательного выражения чувств никогда не услышишь?»
Сандра шла медленно. И незаметно одна мелодия переходила в другую. Задумчивое танго «Дождь идет» сменялось серебряными аккордами «Весеннего вальса», затем озорной румбой «Кукарача».
Сандра легко узнавала их — не напрасно же занималась в исторической фонотеке Института АСВ. Даже припоминала названия. Но то, что раньше было для нее историей музыки далекой эпохи, вдруг обрело совершенно иной смысл. Теперь Сандра слушала ее не в записях, снятых с архивных полок, а в ее первоначальном исполнении. «Я стала современницей ее!» — эта мысль потрясла Сандру своей простотой. Отвлеченное философское понятие «быть современником» неожиданно реализовалось в конкретном слуховом восприятии. Быть современником —
значит быть неразрывно связанной с тем, что тебя окружает.Несколько шагов — и новая песня:
Любимый город может спать спокойно, и видеть сны, и зеленеть среди весны…Наступал день, обещающий быть таким же прекрасным и солнечным, как и субботний…
23 часа 35 минут. Только что, как знала Сандра из исторической хроники, народный комиссар Военно-Морского Флота Кузнецов предупредил по телефону командующего Балтийским флотом адмирала Трибуца о необходимости объявить по флоту готовность номер один, чтобы отразить возможное нападение…
За шторой окна на втором этаже — силуэты танцующих. Опять танец, милый в своей непосредственности:
Когда простым и нежным взором ласкаешь ты меня, мой друг, необычайным цветным узором земля и небо вспыхивают вдруг,23 часа 37 минут. Все соединения и военно-морские силы Балтийского флота начали получать приказы для перехода на готовность номер один. Война — на пороге!
После полуночи небо начало наливаться зеленью и синью, оставаясь розовым только у горизонта. Похолодало.
«2 часа 30 минут, — подсказывала беспощадная память. — На всем протяжении советских западных границ немецко-фашистские войска закончили последние приготовления. Штурмовые отряды первой волны вторжения сосредоточены в непосредственной близости от границы.
Стволы артиллерийских батарей наведены на советские погранзаставы».
Перерезая набережную, навстречу Сандре двигалась цепочка выпускников-десятиклассников. Девушки — в белых и розовых платьях значительно ниже колен, юноши — в светлых рубашках с отложными воротничками.
Взявшись за руки и дружно шагая в ногу, школьники пели:
Легко на сердце от песни веселой, Она скучать не дает никогда.Приблизившись к Сандре, цепочка изогнулась, и школьники закружились вокруг нее, смеясь, не выпуская из кольца.
— Кто вы? — спросил ее один из мальчиков.
— Студентка Библиотечного института.
Сандра не обманывала. Месяц назад, сразу же после прибытия в Ленинград сорок первого года, она представила в этот институт документы о своем переводе из московского института, была принята (но без предоставления, общежития, что ей и требовалось) и теперь успешно сдавала экзамены. Период ее адаптации прошел успешно.
«3 часа 00 минут. Немецкие бомбардировщики к взлету готовы…»
— Девушка, не хмурьтесь! Идемте с нами! — закричали Сандре из налетевшей новой стайки десятиклассников.
Ах как модно были одеты мальчишки, как гордо поглядывали на девчонок! Они были в бордовых, светло-зеленых, голубых «бобочках» — самых шикарных трикотажных рубашках с короткими, до локтей, рукавами, в белых полотняных брюках. А на ногах у них — подумать только! — белоснежные парусиновые туфли, начищенные зубным порошком.