В мире снов. Книга 1: Марк

Маруся заметила невесёлую ситуацию и защебетала по птичьи:

– Мальчики-мальчики, а не пора ли нам всем выпить? По рюмке, не больше. На сон грядущий. Я так понимаю, вы скоро на боковую. Так давайте же, для крепкого сна!

– И бодрого пробуждения, – с натянутой улыбкой вставил Блэк, подтягивая к себе кружки собеседников. Маруся тоже не захотела оставаться в стороне. Она вынула из-под верстака гранёный стакан и пристроила рядом с кружками. Блэк разлил всем понемногу. Всем, кроме себя. Себе не налил ни капли. Но и графин, заполненный на треть, из рук не выпускал.

– За успех в наших путях! – громко крикнул Блэк. Все разобрали свои ёмкости и занесли для столкновения. Блэк без стеснения чокнулся графином и жадно приложился к его горлышку. Все бросили на него короткий взгляд, полный осуждения. Но ничего не сказали.

Марк заглотил то, что было в кружке. Одним глотком, как водку. И очень сильно пожалел об этом. Жижа, хоть и ударила в нос крепким градусом, оказалась на удивление вкусной и приятной. Она пахла пшеницей и имела привкус молодой кукурузы (той самой, белой, что можно сорвать с куста и тут же съесть, совсем без варки). И была приятно сладковатой. Такой алкоголь совершенно не хотелось закусывать. Да и не хотелось пить большими глотками. Вкусовые рецепторы прямо требовали смаковать этот нектар, как смакуют хороший коньяк. Или пить залпом, заглатывая за раз по пятьдесят грамм, как это делал Блэкблю.

Крепкий градус сразу дал о себе знать. Губы онемели, в голове зашумело, а взгляд потерял способность фокусироваться. Но не всем теперь требовалась фокусировка. Блэк опустил голову на грудь и мешком повалился на бок. Благо рядом с ним, накрытая брезентом, покоилась куча тряпья (по-видимому, трофейного). Блэк повалился на эту кучу, откинул расслабленную челюсть и через минуту захрапел.

– Марк, голубчик, пойдём ко мне! У меня поспи, – ожидаемо предложила Маруся. Марк огляделся, посмотрел на груды хлама в узкой избушке и понял, что тут ему негде приклонить голову. С другой стороны, идти спать к той, что весь день трясёт перед тобой бёдрами, идея так себе, если ты женат и хочешь сохранить верность.

Новоиспеченный Спящий взглянул на деда Макара, ожидая от того какой-либо поддержки. И получил её. Старик одобрительно кивнул. В этот момент вкусная жидкость подействовала с новой силой. Моральный барьер разбился вдребезги. Этот барьер, словно калёное стекло, выдержало все атаки в лоб. Натиски, тараны, катапульты и молоты. Но алкоголь, точно так же, как Эфиальт при Фермопильском сражении, указал обходной путь. Это калёное стекло нельзя пробить в лоб, как нельзя пробить в лоб Спартанскую фалангу. Зато один маленький удар в торец (не надо даже молотом, достаточно кольца на пальце), и стекло покроется сеткой трещин. А треснутое оно не выдержит и удара кулаком.

Так и случилось. Хмельной и глупо улыбающийся Марк не смог отказать Марусе. Ни тогда, когда она приподняла его из-за стола. Ни тогда, когда под руку отвела к себе в избу. Ни тогда, когда раздела его догола. Ни тогда, когда добилась своего.

6

После того, как всё уже случилось, Марк начал приходить в себя. Совершенно голая Маруся прижалась обвисшими грудями к его животу и тяжело дышала. Совесть дикой болью сдавила сердце, напоминая о той, кто также прижимается к нему в реальном мире.

Да, технически он не изменил. Это всего лишь сон, астральная реальность. Что происходит тут, остаётся тут. Но с другой стороны – он чувствовал всё как наяву. И удовольствие получил как наяву.

– «Ну что ты несешь? – спорил Марк с собственным разумом. – Какая же это измена? Просто приснилось, как я осчастливил милфу. Тоже мне. В первый раз, что ли? Когда Лина болела целый месяц, мне кто и что только не снилось! Да и, по большому счёту, не такой я уж праведник: нет-нет да засмотрюсь на чью-нибудь юбку. А бывает, и представлю, как задираю эту самую юбку. Так что изменилось то теперь?»

Но совесть эти аргументы совсем не утешали. Тогда Марк решил отвлечься. И сделать это он решил единственным известным способом – начать задавать вопросы.

– Ты замужем? – спросил он, будто невпопад.

– Была когда-то. Давно. А что?

– Да так, хочу узнать, не обидели ли тебя серые.

– Ах, вон ты о чём? А я-то думала, захочешь узнать, где я таким штучкам научилась. Так то точно не от мужа. От него кроме пьянок да драк ничего не получала.

– Развелась?

– Ушёл. В Сан-порт, кажется. Не знаю точно. Тринадцать вех его не видела. Может убили уже. Он из Спящих был. Браунгрин звали. А серые – нет. Не обижали. Я их офицеру приглянулась. Вот и получила покровительство. Правда – это всё, что я получила.

– В каком смысле?

– Да импотент он был. Старый импотент. Что с него взять? Только то и делал, что мои пироги трескал. Боров жирный.

Марк слегка улыбнулся. Конечно, он был рад, что Марусю не обидели. Её он ни в чём не винил, а потому и радовался как за друга. В том, что они лежат голые в обнимку, виноватым он считал только себя (а мог бы предположить влияние третьей силы).

– Уезжайте завтра! – С грустью приказал Марк.

– Завтра? Ох уж этот ваш жаргон. Через круг – ты, наверное, имел в виду.

Марк вспомнил, что солнце здесь стоит на одном месте, постоянно. Стало быть, дни могли считать совсем по-другому. Да и днями не называть. Как день отличить от ночи, если из поколение в поколение солнце не садиться?

– Через круг, – согласился он. – А как вы тут время считаете? Часы, дни, месяцы, годы?

Маруся напряглась и приподнялась на локтях. Это доставило боль Марку, так как один из локтей упёрся в его рёбра.

– Ты серьёзно? – удивилась она.

– Вполне. Я тут пару дней… Кругов… Короче, не знаю ничего.

– И про то, чем Спящие отличаются от местных, тоже не знаешь?

– Нет, ничего не знаю. Знаю только, что Спящих тут много, и что они костью в горле встали у серых. Ну и то, что солнце тут никогда не заходит. В общем – всё.

– Да, и, наверное, знаешь, что ваше оружие здесь бесконечно стреляет.

– Да, это знаю.

– А про время не знаешь…

– Нет, – уже с некоторым раздражением ответил Марк.

– Ладно, это просто. Самая маленькая единица измерения – капля. У нас вместо ваших часов, – Маруся указала на запястье Марка, – устройство, откуда вода капает по капле. Дорогое устройство, у нас на деревне одно, у старейшины. Потому как изготавливают и настраивают его мастера только в Сан-порте. И больше нигде. Капля примерно равна скорости одного шага давно идущего человека. Это примерно. Точно каплю только по другой капле настраивают. Так вот – двенадцать тысяч капель – это один колокол. Шесть колоколов – это круг. Двенадцать кругов – поклон, шесть поклонов – жертва, двенадцать жертв – веха. Всё очень просто – двенадцать – шесть, двенадцать – шесть, двенадцать.

– Думаю, это надо записать. Я так не запомню.

– Зачем записывать? Ты оборотник купи. У старейшины наверняка лишний будет. У нас за временем только он и следит. Он команды на подъём и на отбой даёт. Он нам о кругах отдыха сообщает. Он же и на поклон собирает.

– А кому поклоняетесь?

– Да кто кому. Кто во что верит, тому и поклоняется. Кто верит в Вечную, кланяется вечной. Кто верит в духов – те духам. Спящие тоже кланяются – кто Богу, кто Аллаху. Но не все. Некоторые собираются для приличия и стоят, смотрят. Наверное в Тьму верят. У нас многие Тьме верят. А как не верить, если из всех божеств она громче всех говорит. И поклонов не просит. И вообще ничего не просит, только дает.