В мире снов
Шрифт:
***
– Проклятие! Проклятие! Проклятие!!!
– Коротков метался по дому, рыча от ненависти и жгучей досады, - Проклятие! Слишком рано! Слишком рано! Так не должно было случиться!
Потом вдруг успокоился, взял в руку свою цепь и уставился в пространство, непроизвольно качая головой и притопывая ногой по полу.
– Ладно, старая гадина. Хорошо. Тебе же хуже. Значит, все произойдет раньше, чем я планировал.
***
Всё.
Риту накрыла прострация.
Врачиха из скорой, эта черствая сухая тетка, видавшая на своем веку такие вещи, что ее сердце сделалось тверже камня,
Рита отказалась. Ей вкололи успокоительное, врачиха по ее просьбе позвонила по Риткиному телефону ее матери. Та пришла в ужас, конечно, но тут же подорвалась ехать к дочери. Отпустив скорую, под влиянием успокоительного она снова заснула. Во сне ей казалось, что пришел Костя, принес с собой свет. Он гладил и успокаивал рыдающую Риту, сцеловывал слезы, шептал нежные глупости...
Проснуться потом одной после такого сна было ужасно. Лучше умереть.
Но начался новый день, приехали ее родители. Опять скорбные похоронные хлопоты. И снова они прошли мимо нее, Рита словно погрузилась в небытие.
***
Потом были похороны. То же самое кладбище. Те же самые родственники. Плюс еще родственники второго мужа. Молчание. Каменные лица, глаза, кричащие о том, что не могут сказать губы. Знающие глаза.
Эти несколько дней Рита прожила как в вакууме. Пустота. В душе, вокруг, в голове. Везде. Что она чувствовал к человеку, который был ее мужем один день?
Но, как ни странно, пока прощались с ее вторым мужем Васильевым и произносили речи перед его гробом, пока ей выражали соболезнование, Маргариту отпустило. Вернулась острота сознания. Все они что-то знают и молчат.
И в тот самый момент она заметила.
Костина бабушка, Евгения Матвеевна Троепольцева. Странно она на нее смотрела, будто что-то хотела сказать. Вспомнилась фраза, которую она обронила, когда Рита позвонила ей сообщить о том, что Николай умер. Странная фраза: 'Она все-таки это сделала!', с таким оттенком восторга, знаете ли... И теперь, все больше приглядываясь к старушке, Рита поняла, бабка явно что-то имеет сказать.
Что она может сказать? Что? И почему у нее вид такой таинственный? Что за тайны к черту?! Рита обозлилась.
Всплыло в памяти и то письмо Костино, что пришло с опозданием. Как там было написано... 'Приезжай к бабушке'?
'Приезжай к бабушке', значит?
Что ж она прямо к ней и поедет.
***
Если с Костиных похорон ее чуть ли не уносили, потому что она была не в себе, то сейчас Маргарита прекрасно владела собой, а главное, прекрасно соображала. Куда быстрее, чем обычно соображала. А потому, когда все начали расходиться и родители предложили ей довезти до дома и с ней остаться сегодня, Рита отказалась. А направилась она прямо к Евгении Троепольцевой. Та, кстати, уходить не спешила, топталась на месте, глядя куда-то в сторону лесопосадки, словно ее ждала.
– Евгения Матвевна, - обратилась к ней Рита.
– Да, - Костина бабушка обернулась, вопросительно взглянув на нее ясными глазами.
– Я бы хотела сейчас поехать к вам, если позволите.
Брови старушки
приподнялись, она спокойно ответила:– Позволю, милочка, позволю, - а взгляд оценивающий.
Рита порадовалась, что приехала на кладбище в своей машине, за рулем была мама, а отец ехал сзади. Теперь она отправила родителей домой со спокойной совестью, и поехали они с кладбища с Костиной бабушкой прямо к ней. В деревню.
Дорога прошла в молчании. Несколько коротких фраз и все.
Дома Евгения Матвевна велела Рите проходить в гостиную, а сама пошла на кухню, готовить ужин.
– Я помогу вам, давайте, вы устали.
– Нет, спасибо, деточка, посиди, я сейчас.
Действительно. Ей не мешало бы посидеть и приготовиться к разговору. Задать, наконец, свои вопросы, на которые она надеялась получить вразумительные ответы. А что ответы старухи есть, Рита не сомневалась. А пока она огляделась, по-новому оценивая бабушкино жилище.
Дом был снаружи вполне деревенский, мало чем от других отличался, просто не запущенный. Видно, что за домом ухаживают. А вот внутри-то было не по-деревенски. Точнее, по-деревенски, но это был как бы дом из дворянской усадьбы в миниатюре. Ничего ценного, кричащего о богатстве. Нет. Но дух, этот неизъяснимый дух, и книги, и мелочи, говорящие о тонком вкусе.
Да, и как она раньше не обращала на это внимания? Жила будто поверх. Все, связанное с Костей было вроде как фоном. Да и сам он воспринимался ее как фон для ее драгоценной персоны. Рита невольно прикрыла глаза. Фон. Господи... Какая она была идиотка. Безмозглая, слепая идиотка.
В комнату вошла Костина бабушка, неся большой поднос с чайной посудой и угощением. Рита подкинулась помочь ей, но бабушка не дала.
– Я еще в силах сама управляться, деточка.
Казалось, что Евгения Матвевна теперь относится к ней не в пример лучше, чем тогда, Рита вспомнила, как старушка приехала к ней из деревни и с порога обвинила в измене. И ведь обвинила справедливо, будто знала. И относилась к ней с неприязнью. А теперь вот, наоборот. Это было удивительно, это наталкивало на кое-какие мысли и догадки.
– Риточка, угощайся.
– Спасибо.
Бабушка разлила чай, и принялась за бисквит, поливая его вишневым вареньем. Невозмутимо, словно ничего не происходит. Рита поняла, что бабушка явно не собирается начинать разговор первая.
– Евгения Матвевна...
– начала Рита и осеклась под ее взглядом.
– Да.
– Я хотела бы кое-что у вас спросить...
– Да?
– Вы мне ответите?
– Если ты задашь правильные вопросы, я на них отвечу. Но только в этом случае.
Старушка неуловимо и как-то грустно улыбнулась, и протянула руку, заправить за ушко прядь, выбившуюся из Риткиной прически.
Правильные вопросы. И только так. Правильные.
Что ж...
– Скажите... Евгения Матвевна... Вы знаете, от чего умер Костя?
Бабулька хмыкнула, но ответила:
– Да.
Так. Так-так-так...
– Вы скажете мне?
– А зачем тебе? Ты ведь забыла его в тот же день. Зачем тебе знать?
Борьба отразилась на лице Маргариты. Выплескивать все свое душевное дерьмо перед старой женщиной не хотелось, она тряхнула головой и спросила с нажимом: