В мире снов
Шрифт:
Что... Как?...
Вот теперь она резко открыла глаза. Просыпаться было страшно, особенно, после того, как она все вспомнила.
И теперь... теперь...
Руки обнимают ее. Рита растеряно и испуганно взглянула, наконец, на того, кто был рядом. А он, улыбался. Ткнулся ей плечо головой, потерся и, целуя ее, прошептал:
– Ритка, Ритка, вспомнила...
– Костик...
– пораженно уставилась она на него.
И тут Костя вскочил, схватил ее в охапку, прижал к себе, закружил и счастливо заорал:
– Ритка! Вспомнила! Молодец!
Ничего она не понимала...
–
– Где мы...?
– А ты не узнаешь?
Так странно... Они в квартире Костиных родителей... Как в тот день...
– Это что? Что... Как мы тут оказались?
Рита помнила тот день, когда они наконец-то решили перевести свои отношения на более... Короче, переспали. Костины родители были в отъезде, он позвал ее в гости. Оба твердили себе, что это будет просто свидание, ничего больше, никаких вольностей, ну может, поцелуются пару раз. Но оба хотели большего. И это случилось. Тогда.
А сейчас они, что? Как они тут оказались? Вернулись в тот день? Бре-е-е-ед... Но это было почти четыре года назад! Еще до их свадьбы!
– Ритка, у тебя такой обалдевший вид, - он не смог сдержаться и радостно заржал, - Что? Даже не треснешь меня?
– Сейчас как тресну!
– не много нужно было, чтобы она завелась, но у Риты были вопросы поважнее, - Троепольцев, что произошло?
Он взял с прикроватной тумбочки маленького толстенького ослика со значком мерседеса на попке, брелок для ключей, показал ей:
– Вот, видишь?
– и потом сунул в карман.
– И что? Ничего я не понимаю...
Тогда Троепольцев обнял ее за плечи, усадил рядом с собой.
– Костя, ничего я не понимаю, мы же с тобой в подвале были... и Коля с нами... А...
– Я расскажу. Это будет долго, может, ты поесть хочешь?
И тут она поняла, что есть хочет, как голодный волк. Еще бы, после такого стресса в том подземелье. А Троепольцев, увидев голодное выражение на ее лице, рассмеялся и пошел на кухню. Но ей вдруг стало страшно оставаться в комнате одной, Рита как была, в простыне, припустилась вслед за ним, крикнув:
– Костя, подожди, я с тобой!
Тот, не оборачиваясь, покачал головой и только громче рассмеялся. А придя в кухню, стал быстро и сноровисто накрывать на стол. У Ритки потекли слезы:
– Костечка, милый мой, родненький, как же я тебя люблю...
– Ну-ну, раскисла. Сейчас яичницу пожарю, так ты вообще растечешься от счастья?
– Костя, - она сорвалась со стула на котором сидела, обняла его за спину и зашептала ему куда-то между лопаток, - Костечка, родной мой, я тебя больше жизни люблю. Костечка...
Рыдания стали душить ее. Троепольцев обернулся к ней лицом, прижал к себе крепко-крепко и сказал просто:
– И я тебя. Больше жизни. Люблю. Ты - моя жизнь.
Так они простояли долго, обнимая друг друга, он вытирал ее слезы и гладил по волосам. Потом Рита вдруг вскинулась:
– Костя, а вдруг мне это снится? Вдруг я в том подвале, а ты опять мертвый? Костя?!!!
При этом предположении ужас объял ее. Но Троепольцев мягко улыбнулся, провел рукой по ее щеке и показал на
отрывной календарь, висевший на стене. Там как раз красовалось девятнадцатое марта 2012 года.Это и правда был тот день, когда они первый раз были близки.
– Но как?!!!
– Садись, ешь. Потом все расскажу.
Рита послушно уселась за стол в ожидании, и принялась за бутерброды. Правда, она и сама не замечала, что жует и в каких количествах, но это от нервности. А он пожарил яичницу на двоих, вывалил в тарелки и присел напротив. Когда первый голод был утолен, Маргарита не выдержала:
– Троепольцев, говори уже. Не томи.
– Рита. Я... В общем, я не совсем обычный человек...
Она махнула рукой:
– Знаю, мне твоя бабушка уже рассказала.
– Которая?
– Баба Женя...
– протянула Рита, - А что, могла и другая?
– Ну, мало ли, - он ответил уклончиво, лукаво улыбаясь при этом.
И тут же получил тычок в плечо:
– Троепольцев, не отвлекайся!
Костя весело расхохотался:
– Ритка, ты просто прелесть!
– Не пудри мне мозг, рассказывай, давай!
Он посерьезнел и начал говорить:
– Рита, когда я понял, что люблю тебя... Мне надо было тебя обезопасить, ну, потому что из-за меня тебе могла грозить опасность...
– он немного сбивался, подыскивая слова, - А когда понял, что ты еще и проводник, то тем более.
Костя вскинул на нее взгляд и проговорил:
– Может, я скажу странные вещи, но ты просто поверь. В общем, я вчера написал завещание. На тебя.
Рита тихо вскрикнула, зажав ладонью рот, но сделала ему знак, чтобы продолжал.
– А потом сделал свой первый в жизни якорь. Для тебя. Это... Ну, это такая вещь, в которую ты вкладываешь ментальную привязку к конкретному объекту. Трудно объяснить... Короче, вот этот малыш, - он вытащил из кармана брелок - ослика и показал Рите, - Якорь. Чтобы ты на него вышла. Он должен был напоминать тебе обо мне. Потом... Ну, потом... Ты знаешь, когда...
Тут он замялся, явно вспоминая то время, когда Рита охладела к нему и встречалась с Васильевым сначала во сне, а после наяву. Рита пораженно замерла, не зная, что сказать, потом выдавила из себя:
– Ты знал, что так будет?
– Я предполагал это, догадывался.
– Костя, - она робко протянула руку и коснулась его, - Господи, сколько горя я тебе принесла...
– Но ты вспомнила меня, когда это было особенно важно. Значит, все-таки любила, раз не забыла, - он, улыбаясь, накрыл своей ладонью ее руку, - Только это важно.
Рита подавила вздох, справляясь с эмоциями:
– Костя, ты говоришь, догадывался, а откуда?
– Ну, у нас же баба Женя проводник.
– Она видела?
– Нет, видел я. Ее глазами, - он сглотнул, проведя рукой по волосам, - Но ты успокойся, она ничего не помнит.
Маргарите стало ужасно стыдно:
– Ты знал обо всем, и все равно... И туда пошел за мной... Костя, я не достойна даже ногтя твоего. Не знаю, можно ли вообще меня простить...
Зареванное лицо Риткино выражало такое раскаяние, что Костя Троепольцев просто не выдержал: