В моем счастье прошу винить амнезию

К счастью, у меня есть папа, который прекрасно умеет разруливать такие ситуации. Пяти минут не прошло, как он успокоил обеих плакальщиц, усадил маму обратно на диван, обнял и поцеловал Ниджен:

— Добро пожаловать домой, дочка. Давай-ка, садись рядом. Дженин, ты тоже иди сюда. А вы, дорогие зятья, погодите. Вам еще ответ держать, а мне решать — отдавать ли своих девочек! Одного оболтуса я как облупленного знаю, а второму неплохо бы представиться!

Уф-ф… ну, уже можно жить. И я совсем не ревновала маму к Ниджен, хотя они весь вечер так и просидели обнявшись. И о чем-то шептались. Это же здорово!

Смотреть, как наши дорогие мужья потеют под строгим взглядом Шахрара Альгита, мне даже понравилось, как ни странно. Папа лишнего не спросит, а уму-разуму научит! Я им ужасно гордилась весь вечер. И Санджеем гордилась не меньше, потому что он показал себя с лучшей стороны. Да и Эльмин, несмотря на «оболтуса» из папиных уст, тоже не подкачал!

Короче говоря, знакомство с родителями удалось. И я не стала протестовать, когда мама попросила нас с Ниджен остаться переночевать с ней, дома. Дескать, отпустим мужчин и посидим чисто женским тесным кружком.

Наши мужья, кстати, в это время довольно бодро переглядывались с папой, и сразу стало понятно, что теряться и страдать от отсутствия жен они не собираются. Наоборот, устроят нечто вроде совместного мальчишника в моей городской квартире.

Ну, как говорится, небесные пэри им в помощь и пустынное дыхание в спину! Раз уж свадьбу мы зажали — хоть так родителей умаслим!

И все было хорошо. Мама и мы с сестренкой сидели в потемках на диване и болтали вполголоса обо всем на свете, потом пошли на кухню, готовили и ели что-то умопомрачительно вкусное, снова болтали и не могли наговориться. Уснули в родительской кровати, обнявшись все втроем. Мама поцеловала нас на ночь и накрыла общим одеялом.

Совсем как когда-то мне мечталось в детстве!

А утром мы воссоединившейся компанией на четверых выпили кофе с печеньем, которое наши кулинарные феи настряпали вдвоем, и поехали в полицейский участок. Знакомить всех с моей близняшкой и будущим криминалистом.

Ниджен в машине по привычке заранее робела, но Эльмин что-то все время шептал ей на ухо.

— Не волнуйся, народ уже начал подозревать нечто подобное. Они только обрадуются, узнав, что это не у Дженин с головой проблемы до раздвоения личности, а вас на самом деле двое, — услышала я краем уха слова напарника.

И к концу пути сестренка воспрянула духом, перестала трястись и кусать губы, расправила плечи, выпрямила спину, приподняла подбородок. Сразу превратилась в шикарную, уверенную в себе женщину!

Глава 47

Глава 47

Дженин:

— О-бал-деть! — выдал общий вердикт Марджан, круглыми глазами глядя, как Ниджен за спинами наших мужчин по шажочку подбирается к кофе-машине и уже воркует о чем-то с сердитым маленьким джинном в силовом отсеке. — Обалдеть, капитан! В жизни не думал, что попаду в сериал для бабушек! А танцы и песни будут?

— Запросто, — хмыкнула я, — сейчас возьму указку из комнаты для конференций, и вы все у меня затанцуете. А может, и споете!

— Кстати, насчет песен, — вмешался Эльмин. — Подозреваемых допросили? Где протоколы?

Да, это он правильно. Хотя мой муж и морозился в отношении брата, я чувствовала, как ему нелегко. Пусть почитает, что там наши голубки наговорили. Надеюсь, Санджею станет от этих откровений если не легче, то во многом яснее, что делать дальше.

Так и вышло. Понятное дело, сам родственничек топить себя не хотел, не такой он идиот. Зато его помощник очень старался свалить вину на начальника и выгородить себя, бедного и несчастного.

И если верить его словам, Ранджар не собирался останавливаться на убийстве богатой невестки. Следом должен был отправиться Санджей, чтобы не мешал все унаследовать. А если понадобится — и Фирин. Альбин вообще планировалось грохнуть одной из первых.

В живых должна была остаться только мамаша — наверное, потому, что та гаду никак не мешала и, кроме того, могла приглядывать за осиротевшими близнецами. И все.

Какой добрый мальчик, однако. Любящий. Мда…

— Мерзость, — прокомментировал муж, отбрасывая протокол. — Какая же мразь, пэри небесные. Его надолго посадят?

— При самом лучшем адвокате лет тридцать ему гарантированы, — кивнула я. — Это если отмажут от пожизненного. Не забывай, у нас еще показания Гюльджан о его делишках с контрабандой.

— Туда ему и дорога, — мрачно резюмировал Санджей. — Адвоката я найму. Иначе мать не поймет.

— Угу, — согласилась я. — Останешься здесь? Или поедешь с нами к родителям сумасшедшей, сбившей нашего отца?

— Естественно с вами! — Санджей сразу встал. — Здесь я узнал все, что было нужно. В душе, конечно, ифриты нагадили, но как раз отвлекусь.

Я обняла и поцеловала мужа, стараясь разогнать гадящих ифритов. Что поделать, в семье не без урода. Но остальных я приведу в чувство, пэри небесными клянусь!

В участке мы взяли из базы адрес, и, еще скидывая координаты в навигационного джинна, я знала, что мы окажемся где-то относительно недалеко от собственного дома. Райончик для богатых и родовитых. Мда.

Когда Эльмин позвонил в домофон стильного бунгало, сбоку от ворот зажегся большой экран, с которого на нас глянул сухопарый, очень пожилой дядечка весьма приятного вида. Он уже хотел спросить напарника, чего ему нужно, и тут увидел меня. А потом и Ниджен за моим плечом.

Даже через джиннью ретрансляцию было видно, что дядечка побледнел. И позвал куда-то вглубь дома:

— Дорогая, спустись в холл, будь добра. У нас гости. Проходите, — последнее было сказано уже нам.

Ворота плавно отъехали в сторону, и уже через минуту мы оказались в светлом, на первый взгляд очень скромном, а на самом деле неприлично дорого обставленном холле. Пожилая пара уже ждала нас, сидя на диване и взявшись за руки, словно сиротки на морозе. Стало понятно, что простым разговор не будет.

— Вылитый Аршан, — тихо сказала женщина, глядя на меня. — Но… кто тогда вторая девочка?

— Это будет долгий разговор, — вздохнула Ниджен, неожиданно перехватывая инициативу. — Разрешите, мы присядем?

Мда… разговор и правда вышел непростым — в основном для двух милых старичков. В процессе мы из холла перешли в большую светлую спальню на втором этаже. Комната когда-то принадлежала дочери пожилой пары, и они оставили в ней все так, как было при ней.

Честно говоря, было жутковато. Все стены увешаны портретами нашего отца, залеплены кровоточащими сердцами и разрисованы признаниями в любви. Сразу видно, что тут жила маньячка какая-то. Ничего удивительного, что дошло и до убийства.