В моём сердце ты...

Арсений, увидев на ладони кровь, как-то тонко, по-женски охнул. Но затем поднял на Андрея взгляд, полный пьяной, безрассудной злости.

– Сука… да ты… – Он вдруг быстро, по-змеиному выбросил тонкую руку, перепачканную кровью, схватил со стола кружку, керамическую, толстостенную, с нарисованными кофейными зёрнами, и прицельно метнул в голову Андрея.

Тот инстинктивно отклонился, кружка с зёрнами просвистела мимо уха и угодила прямиком в шкаф со стеклянными дверцами. Взрывом прозвенело за его спиной разбитое стекло. Динина кружка, к слову, осталась целёхонькой. Зато шкаф будто ощерился острыми стеклянными клыками.

Теперь все три женщины почти одновременно вскочили и почти в унисон взвизгнули. Затем уж заголосили вразнобой.

Андрей молниеносно обогнул стол, схватил Арсения за грудки, рывком сдёрнул со стула и с немилосердным хлопком прижал к стене.

Женские крики оборвались. Как-то слишком внезапно. Оттого собственное тяжёлое, учащённое дыхание казалось Андрею неестественно громким. А потом сзади прозвучал голос. Пронзил навылет, заставив нутро сжаться:

– Что здесь происходит?

Андрей, помешкав, отпустил Арсения. Медленно обернулся к двери.

На пороге стояла Елена, обводя ошарашенным взглядом помещение и всех присутствующих.

– Я спрашиваю, что здесь происходит?

Андрей молчал, сверля её горящим взглядом.

Дина, Катя, Люба тоже оцепенели так, что слова вымолвить не могли, и стояли, понурившись. Арсений тоже прятал разбитое лицо и не спешил объясняться.

Справившись с потрясением, Елена Эдуардовна уже привычным ледяным тоном произнесла:

– Сию секунду убрали всё это безобразие и по домам! Завтра с утра жду объяснительную от каждого из вас. Затем решу, что с вами делать.

Как только она вышла, закрыв за собой дверь, женщины всколыхнулись, загалдели взволнованно.

– Вот так попали!

– Господи, что теперь будет?

– Уволят всех нас на хрен! – изрёк Арсений. Затем дёрганым жестом достал из внутреннего кармана клетчатый носовой платок.

– Это всё из-за тебя! – прошипела Люба, гневно сверкнув на него глазами.

– С чего это из-за меня? – возмутился тот. – Я никого не трогал, футболист первый начал…

Арсений покосился на Андрея.

– Мало получил. Я бы ещё добавила, – зло бросила Люба.

– Ой-ой-ой… – сгримасничал Арсений, глядя в зеркало и оттирая носовым платком подсохшую кровь с подбородка и щеки.

– Вдруг она и правда нас уволит? – причитала Дина. – Нельзя же пить на работе, а тут ещё и порча имущества… Нет, точно уволит!

– Может, выговором отделаемся? – понадеялась Люба. – Но премии-то наверняка лишат.

– Чёрт с ней, с премией, – отмахнулась Дина, убирая со стола следы «празднества». – Меня любая перспектива устроит, лишь бы не уволили. Где бы веник взять, а?

Только Андрей и Катя не участвовали в препираниях.

Катя, похоже, никак не могла оправиться от шока. Андрею же было попросту плевать и на разгром, и на перспективы. Его тянуло пойти за ней, за Еленой. Хотелось догнать, поймать, пусть силой, но переломить её дурацкое упрямство, это её сопротивление, которое доводило его уже буквально до исступления.

И, возможно, он бы и пошёл следом, но тут неугомонный Арсений снова проявил себя.

– Катюха, – вихляющей походкой подплыл он к Кате, – а пойдём куда-нибудь вместе, а? В клуб? Или ещё куда?

Он её даже приобнял, но Катя, покраснев, осторожно вывернулась.

– Мне домой надо, – тихо ответила.

– Домой? Как скучно! Смотри, жалеть потом будешь, – хмыкнул он, вглядываясь ей в лицо.

Она смущённо опустила глаза.

– Да пошли, чего ломаешься? – он обнял её уже увереннее. – Пользуйся случаем, а то…

Андрей прихватил пьяненького маркетолога за руку и резко дёрнул в сторону.

– Гляжу, никак не уймёшься?

Арсений вывернулся, отскочил.

– Что тебе надо от меня? – прикрикнул. – Ещё вопрос – кто тут никак не уймётся.

– Тихо, тихо, тихо! – немедленно вклинилась между ними Дина. – Мало вам, что ли?

В кабинет вновь пожаловал гость. Только на этот раз охранник. Открыл дверь нараспашку, встал, широко расставив ноги и скрестив руки на груди.

– Расходимся! – велел, грозно уставившись почему-то именно на Андрея. – Живее! Устроили тут…

Глава 39

День снова выдался насыщенным. Может, оно и к лучшему, думала Елена Эдуардовна. Работа сейчас хоть и в тягость, а всё равно не даёт совсем уж пасть духом и погрязнуть в своих безрадостных мыслях. Хочешь – не хочешь, а дела надо делать.

Ближе к шести позвонил генеральный – сподобился вдруг лично поблагодарить её за успехи.

После форума проект привлёк хорошие инвестиции. И земельный чиновник перестал артачиться и выискивать, к чему бы ещё придраться, – дал, наконец, своё добро.

В другой раз она бы ликовала. И, конечно, очень гордилась собой. А сейчас неожиданно поняла, что ей, по большому счёту, всё равно. Да и положа руку на сердце, не чувствовала она в том особой заслуги. Просто так сложилось.

А уж за то, что Восточно-Азиатский банк решил выступить главным инвестором, так и вовсе следовало благодарить Батурина – на него и только на него клюнул ностальгирующий футбольный фанат Русов. И попытки переманить его к себе банкир до сих пор не оставил, ей уже донесли. И это, конечно, тоже нервировало.

Так что особой радости звонок генерального не принёс. Наоборот, затосковала она ещё острее. Мысли всякие философские полезли в голову: к чему всё это? Ради чего? И что потом?

Устала она, зверски устала. Домой бы – принять ванную, не наспех, а полежать-понежиться, чтобы каждая клеточка расслабилась. А то ведь как будто всё внутри в тугой узел скручено от бесконечных «надо» и «срочно», от хронического дефицита сна и отдыха, ну и от сердечных переживаний, конечно, которые всё время приходится загонять вглубь. А потом, после ванны – горячий чай и книга. Или фильм. Какой-нибудь старый советский сто раз виденный, вроде «Девчат».

Она вдруг поняла, что настрой работать пропал окончательно и засобиралась домой. В кои-то веки уйдёт не в десять вечера, а в… Елена взглянула на часы. Четверть восьмого. По её меркам – просто рань ранняя.

Перед тем, как выключить компьютер, она по привычке заглянула в программу учёта рабочего времени. Если бы её кто спросил, зачем она каждый день следит, во сколько Батурин приходит и уходит, – она бы и сама не знала, что ответить. Но проверять всё равно не перестала бы.

А Батурин неожиданно оказался всё ещё на работе. Она удивилась. Сейчас-то зачем ему задерживаться?