В море – дома! Славный мичман Егоркин
Шрифт:
– Прогресс! – хмыкнул он и пошутил: – А мне лично интеграл только один раз пригодился! Я как-то почувствовал, что рулевые в шхеру перед Новым годом что-то прячут. А как туда залезть? Вспомнил я интегральное исчисление, взял мягкую стальную проволоку, согнул ее в виде интеграла, запустил ее в эту шхеру… Мать моя! Там две бутылки водки, ДМБ-овая форма, кусок бархата, который от скатерти в кают-компании оттяпали… Воздал я рулевым по заслугам, а сам думаю – великая вещь – математика! И чтобы я на штурманской службе без интеграла-то делал?
А тут как раз штурман доложил: – Товарищ комбриг! Фактическая скорость – минус полтора узла.
Русленев слегка присвистнул – корабль на среднем ходу
Пришел механик, весь озабоченный. Спокойно доложил, что опасается за топливо. А дело было вот в чем: после нескольких дней в море цистерны заметно опустели, образовалась свободная поверхность и соляр бултыхался там вовсю! А ведь не всякое дерьмо, которым тебя заправляют, можно считать топливом! Соляр, купленный тылом по дешевке у перекупщиков, был плохого качества, и в емкостях плавали большие куски смолообразных сгустков, оторвавшиеся со дна, где тихо-мирно лежали в отстое… До поры! А если несколько кусков забьют фильтры топливных насосов? Однако! И тогда…
– Вот недаром же Петр I вешал купцов, поставивших ему для флота гнилые доски и подгнившую парусину, прогорклую крупу для матросской каши! В 1720 году в Кронштадте троих повесили, а в 1722 году – еще двоих – за тоже самое! И еще тех ребят, которые все это для флота купили – надо полагать, за мзду-откат польстившихся – вспомнил Русленев историю: – вот сейчас бы вернули те законы – месяца на два, на три – хотя бы! Эх! – тут он даже прищурился мечтательно.
Честно сказать, несмотря на шторм, люди чувствовали себя не плохо. Они не знали всего того, что знали Русленев, командир «Летучего» Неверский и его механик. Последний даже с лица спал – он-то точно знал все опасности – без бравады. Вообще-то фанваронство не присуще механикам – у них другие поля боя на этой же войне…
От прыжков по волнам, от титанических ударов взбесившейся стихии в борта и даже в днище вовсю потекли сальники. Черт знает, откуда вода стала поступать в пост гидроакустики и подтопила трюма в первом отсеке. Дейдвудный сальник тоже стал заметно травить…
Но водоотливные насосы пока справлялись… Сам Слоников, собрав матросов, кинулся рубку ГАС. Они вместе вычерпывали воду у акустиков, погружным насосом и даже – ведрами, все вымокли, как под дождем, но не обращали на это внимания.
По радио кто-то подавал призывы о помощи. Поморин со штурманом прикинули координаты – далеко, чуть не тысячу миль отсюда. Да, размахнулся ураган! Кто-то влетел на скалы и поближе! Буйство стихии натворило дел – ветер выдавил стекла в домах разных городков и поселков, разметал дамбы, подтопил дороги, повалил мачты системы электропередач, оборвал провода троллейбусных путей…
Где бы был корабль, если бы побоялись сняться со швартовых и выйти штормовать?
Надо сказать, хотя было и не до еды, Русленев спокойно пил свой чай, закусывал бутербродами с колбасой и селедкой, делясь ими с Неверским, спокойно обсуждая подготовку отчетов по поиску. Его основательная, не показная уверенность передавалась всем…
Егоркин со своими минерами тоже боролся со штормом – иллюминаторы в каютах тоже текли, пришлось подтягивать «барашки». В коридорах пришлось крепить по-штормовому щиты с аварийным инструментом. От ударов тяжелых волн практически оторвалось с креплений почти все. В провизионных кладовых в кучу свалились всякие ящики и коробки.
– Давай-давай! – кричал Палыч-сан своим бойцам. – Не дрейфить и шевелиться! Будет о чем на «гражданке» корешам рассказать, почти не привирая! Куда! – это он уже кричал матросу, сбитому с ног резким наклоном палубы. Мичман ловко успел схватить его за ремень и удержать.
– Научишься
удерживаться на ногах при качке – в городе всегда удержишься на асфальте! – пообещал он недовольному матросу.По докладу врача, пострадавших пока не было. Хотя бы это хорошо! Народ съел все соленые огурцы и сухари – тоже хорошо, значит настрой – боевой! Когда есть совсем не хочется – то хана!
Шторм стихал, волны утратили свою скорость и силу, но еще тяжело переваливались под бортами, раскачивая тяжелый корабль, как прогулочную лодку. От сырости упало сопротивление изоляции в сети и выключатели в каютах и на постах чувствительно «кусались». Из соображений безопасности, отключили все электрогрелки. Стало еще холоднее и в помещениях чувствовался тяжелый запах сырости и плесени…
– Все – это ерунда! – решил Неверский. Слушая радио, он понимал, что им еще повезло. Впрочем, везение часто достигается умело организованными действиями. За все это время ни Русленев, ни он не сходили с ходового, и лишь изредка дремали в своем кресле по очереди, владея обстановкой в полной мере.
Когда накат ослаб до вполне приличного, «Летучий» зашел в Противосолнечную. Здесь его ждали, ураган тоже не обошел стороной Обзорново, слегка потрепал деревья и даже старую кровлю на некоторых домах.
А жены с тревогой смотрели на светопреставление за окнами и ждали вестей с корабля, на котором штормовали мужья. И, как только корабль, еще даже не ошвартовавшись, вошел в Противосолнечную, информация просочилась в поселок неведомыми путями (мобильников-то тогда вовсе не было!). И тогда в семьях облегченно вздохнули…
Комбриг спустился во флагманскую каюту. И только тут Русленев почувствовал, как устал. Но главное – корабль цел, все люди живы и даже – без царапин… Повезло? Комбриг пожал плечами. Ну что ж, он просто сделал свою работу – в очередной раз – простую мужскую работу, привел корабль и людей домой. Сейчас офицеры и мичмана пойдут по домам – к своим женам, детям, живые и здоровые – все до одного! По очереди, конечно – поправил он сам себя. А с железом и топливом – разберемся…
Завыли вентиляторы – механик наладил вспомогательный котел и прогревал теперь заметно промерзший корабль. Старпом вовсю «бурлил», ругаясь со швартовщиками, заводившими дополнительные концы на причал.
«Надо бы под душ! – лениво подумал Русленев: – «Да побыстрее – провонялся сырой овчиной за эти дни – даже тошнит…»
Дожидаясь Тетушкина, который должен был ему принести все журналы для необходимых личных записей комбрига и проверки, прихлебывая остывший чай из стакана, он вдруг почувствовал, что усталость смыкает ему глаза, неумолимо наваливаясь грузом бессонных ночей. И он, незаметно для самого себя, задремал, откинувшись в кресле…
Когда появился Тетушкин, уже переодетый во все чистое и глаженное он не решился будить комбрига… Работа сделана, а куда денутся эти журналы?
И только вестовой, принесший комбригу еще один стакан совершенно горячего чая с лимоном, подумал вслух с завистью:
– Хорошо быть начальником! Все бегают, а ты себе сидишь, отдыхаешь!
Тут Тетушкин хмыкнул и беззлобно надвинул на глаза балбесу его белый накрахмаленный берет…
Срочное погружение… шефов
Павел Иванович Петрюк пришел в гараж к Егоркину под сильным впечатлением. Эти самые впечатления уже несколько дней вертелись на языке, просто требуя свободных ушей, просто – нескольких комплектов таких ушей. Ну, и – разумеется – соответствующей, располагающей обстановки. А где же ее можно найти – да наверняка? Правильно – в гараже, субботним днем, там же найдутся и праздные уши – в достаточном количестве!