В начале было слово. Авторская методика по обучению речи детей с трудностями развития

Ваня не знает ни что такое перец, ни что такое горчица, однако улавливает в моем голосе угрожающие нотки. Он хватается за голову, выкатывает глаза и отчетливо произносит: «Беда!»

Словом «Беда!» Максим научился обозначать любое затруднительное положение. «Беда!» – кричит Максим, призывая на помощь папу, маму и старшего брата. Разлил чай – беда, не справился с пуговицами, застежками, молниями – беда, не может сам залезть в машину, не дотягивается до нужного ему предмета – все это беда. Слово удобное, короткое, почему им не воспользоваться?

Всякий раз, закрывая книжку, я говорю: «Все. Конец». Мы с Колей едем в машине, Коля смотрит в окно, наблюдая за тем, как из открытого люка поднимается пар. «Все. Конец», – объявляет он: испарение внезапно прекратилось.

И если ребенок в состоянии провести некоторые параллели, уловить сходство, свести воедино отдельные наблюдения, обобщить их и творчески переработать, то это первый и верный признак того, что малыш, только-только выговоривший свои первые слова, способен мыслить. «Кга», – говорит Даниэль, вытаскивая за ниточку и вновь опуская в чашку пакетик с чаем. Что за «кга»?

Взрослому человеку трудно увидеть в пакетике чая что-нибудь, кроме пакетика чая, поэтому я не сразу соображаю – для Даниэля это уже не пакетик, а подъемный кран с грузом.

В речи малыша появляются не совсем и не всем понятные слова, которые он произносит на свой лад и которые очень радуют его близких. Мы прощаем ему ошибки в произношении, наша задача – побудить его заговорить самому.

Конечно, мы непременно должны подхватывать его словечки, те, что получаются достаточно часто. Постепенно прибавляя словечко к словечку, мы можем составить коротенькие фразы наподобие следующих: Гусь, уйди! Нельзя, уйди! Где брат? Где дети? Где Маша? Маша, где ты? Брат, сиди тихо, не плачь. Беда, упало все! Иди к бабе, не бойся. Иди ешь. Ешь кашу. Брат ест, Маша ест тоже. Где гусь? Нету. Ушел. С самого начала я приучаю малыша рассказывать отдельные фрагменты сказки (с моей, конечно, помощью).

Кстати говоря, если ребенок уже в состоянии сказать самостоятельно свои первые словечки, оставьте привычку постоянно напоминать ему: «Скажи пока!», «Ну, что нужно сказать?» и т. п. На ребенка нужно выразительно (выжидательно) смотреть, подсказывая взглядом, чего вы от него ждете. Если вы придете со своим малышом в гости и он вначале поздоровается (как умеет), а затем солидно попрощается – сам, без вашей помощи, – то произведет гораздо больший эффект. И хотя производить эффект вовсе не является нашей первостепенной задачей, все равно приятно – сказал сам. Собственно говоря, ведь это именно то, чего мы хотим, чего добиваемся и чему сами мешаем своим вечным желанием «помочь».

То, что ребенок говорит самостоятельно, безо всякой «науки», исключительно ценно, но все время идти по этому пути мы не сможем. Организовать в дальнейшем основательную, продуманную, целенаправленную систему помощи ребенку на основе спонтанных, от случая к случаю появляющихся в его речи отдельных словечек – да еще и сказанных не совсем верно – будет невозможно. К определенному моменту количество слов, которые малыш может сказать без особых затруднений, исчерпывается, ждать, когда ребенок действительно заговорит, придется слишком долго, и очень многое окажется упущенным. Если же на раннем этапе мы будем поощрять его к тому, чтобы он, пусть неточно, пусть с ошибками, говорил то, чего он сказать правильно не может (стремясь к тому, чтобы говорил он как можно больше), то в будущем нам придется именно «расхлебывать кашу» – «кашу» во рту, речь, которую никто, кроме мамы, бабушки и папы, понять не сможет.

Говорить нужно чисто. Если не заниматься этим с самого начала, справиться в дальнейшем с дефектами произношения будет все труднее и труднее.

Я не ставлю перед собой задачи подробного описания известных любому логопеду приемов постановки звуков: во-первых, их можно найти в учебниках, во-вторых, приемы эти в работе с маленькими детьми я не использую. Но поскольку время от времени родители задают мне по этому поводу вопросы, я решила вернуться к тому, о чем уже писала в книге «Говори! Ты это можешь».

Почитайте учебники по логопедии, и вы поймете, что ни один из описанных в них способов коррекции звукопроизношения ребенок с синдромом Дауна выполнить не в состоянии. Он не сможет высунуть изо рта язык ни «в форме жала», ни «в виде лопатки или лоточка», так же как не сможет говорить с «несколько выдвинутой вперед челюстью» и при этом «с полуулыбкой». И скорее сороконожка осознает последовательность своих шагов, чем ребенок поймет, что это значит: «высунутый широкий язык смыкается с верхней губой, а затем втягивается в рот, касаясь спинкой верхних зубов и неба и загибаясь кончиком вверх у мягкого неба».

Подступиться к малышу с синдромом Дауна с подобными экзерсисами, а также с инструментами, помогающими все это проделать, не удастся. Помимо того что говорить ему мешают анатомические дефекты речевого аппарата, есть еще ряд причин, по которым все то, что осуществимо в работе с обычным ребенком, ему не подходит.

Но говорить-то все-таки нужно. И опереться на данном этапе мы можем только на слуховое восприятие своего маленького ученика.

Кто-то из родителей задал мне вопрос: «На основании чего вы создали свою систему?» Я ответила: «На основании здравого смысла». Уже на втором уроке я поняла: ребенок с синдромом Дауна плохо различает в слове составляющие его ячейки. Не справляясь с произношением отдельных звуков и, соответственно, слогов, он не может и произнести слово целиком. В таком случае ясно, что именно с них, с этих ячеек, мы и должны начать. Оставив бесплодные попытки с помощью поощрительных призов заставить ребенка сказать что-нибудь вроде «мама, дай шоколадку», мы начинаем с овладения им самыми краткими структурными ячейками речи – слогами.

За редким исключением, к 3–4 годам, а иногда и раньше ребенок с синдромом Дауна может повторить за обучающим его педагогом несколько уже сформировавшихся слогов.

За исходную единицу в предлагаемой мною системе обучения речи принимается именно слог – открытый, начинающийся с твердого согласного звука. Овладение короткими слоговыми ячейками с последующим объединением их в развернутые группы простых одно– и двусложных, а затем и трехсложных слов открывает возможность создавать первоначальный словарь. При этом опорой опять-таки служат смоделированные для каждого конкретного случая повторяющиеся ситуации, в которых ребенок постоянно использует эти слова, отрабатывая раз за разом как восприятие звуков, так и их воспроизведение.

Большим количеством слогов трехлетний малыш, как правило, не располагает.

Однако вполне вероятно, что помимо слогов ба, ма, па, да, вычлененных из слов «баба», «мама», «папа», «дай», которые в этом возрасте обычно составляют его активный словарь, ребенок в состоянии произнести еще какие-то слоги – те, которые никогда прежде сказать не пробовал, но которые, тем не менее, уже «на выходе». С этого момента мы можем активно вмешаться в стихийный процесс словообразования, взяв на себя управление этим процессом.

Да, вполне возможно, что и звуки, и слоги уже давно готовы – иначе как объяснить тот факт, что ребенок, которого ко мне привели как неговорящего, по моей просьбе совершенно свободно произносит слог за слогом, о чем его родители и не подозревали.

Им не приходило в голову проверить наличие таких слогов, либо они делали это поверхностно, неумело и свои попытки чего-то добиться очень скоро оставляли, а по собственной инициативе ребенок эти слоги не говорит – да и для чего ему это? Трудно представить себе малыша, сознательно звук за звуком и слог за слогом перебирающего звуки и слоги, которые у него получаются.