В начале

На самом деле отличие разительное, вплоть до мельчайших деталей, не говоря об общем духе изложения. Язык второй версии гораздо примитивнее, и желающему – несмотря ни на что – все же подогнать ее под только что рассказанную предстоит пройти дорогой кружной и извилистой. Куда логичнее и правдивее признать (хотя это потребует невыносимого для верующего отказа от «теории» богодухновенности Библии), что уже рассказанная история сотворения мира основывалась на последних – для своего времени – научных данных. А вторая, следующая за ней, – на фольклоре, преданиях, словом, источниках гораздо менее серьезных.

Вполне вероятно, что эта новая версия имела хождение, по крайней мере частичное, до вавилонского плена, и к ней так привыкли, что не было никакой возможности полностью исключить ее из окончательного текста Библии. Поэтому древние редакторы, чьи старания и привели к тексту, известному нам сейчас, поместили равноправно обе версии, вполне отдавая себе отчет в предпочтительности – с точки зрения глубины мысли и языка – версии, содержавшейся в «Жреческом кодексе». А задачу как-то увязать концы с концами благоразумно перебросили на будущих читателей…

65. Вот оно – первое и яснее ясного указание на смену версий: впервые прозвучало обращение «господь бог» (в предшествовавших 34 стихах стояло просто «бог»).

Еврейское слово, которое должно бы стоять на месте «господа», состоит из четырехбуквенной аббревиатуры; ближе всего в английском языке она передается буквами YHVH. Так как первые попытки рационального толкования Библии предприняли немецкие ученые, от них пошло и другое сочетание – JHVH (произношение, впрочем, то же самое). «Слово» YHVH (или JHVH) получило название «тетраграмматона» (от греческого «четырехбуквенный»).

Это – собственное имя бога. И одно то, что оно впервые произнесено, казалось бы, должно означать следующее: в библейский рассказ о сотворении мира внедрился новый автор, и читатель, таким образом, отныне имеет дело с другим источником. Однако «гипотеза» о сосуществовании даже двух библейских источников (некоторые ученые считают, что их, как минимум, четыре) кое-кому показалась столь невыносимой, что спешно потребовались какие-то иные объяснения.

Их было выдвинуто предостаточно. Утверждали, например, что обращение «бог» относится к божественной ипостаси строгого судии, в то время как «господь бог», мол, намекает на миролюбие и милосердие… Но все подобные трактовки выглядели искусственными и неубедительными. Предположение о двух источниках начальных глав Библии и по сей день остается самым простым и убедительным.

Различие в титуловании всевышнего прямо говорит о примитивности второго источника по сравнению с «Жреческим кодексом». Представление о трансцендентном божестве, которое можно запросто окликнуть по имени, легко подводит к мысли о том, что и облик его, и эмоции, и все прочее также напоминают наши собственные, человеческие. Авторы «Жреческого кодекса» подобных сравнений тщательно избегали.

Между прочим, «господь бог» – это не имя бога и даже не перевод аббревиатуры YHVH. На деле все гораздо запутаннее. По-настоящему мы даже не знаем, как вообще переводить это загадочное YHVH, не знаем, что это может значить на современном языке. Есть различные предположения, например такое: в аббревиатуре заключена фраза, соединяющая все времена глагола «быть» – настоящее, прошедшее, будущее. Тогда YHVH – это некто или нечто, кто (что) «был, есть и будет» (не самое неудачное имя для вечно существующего бога).

Так как древнееврейское представление о всевышнем отличалось большей экзальтированностью, отвлеченностью, верующие иудеи старались не осквернять священное имя простым его произнесением. Обычай требовал вместо имени ставить «титул». И при появлении в библейском тексте или в литургическом песнопении сочетания YHVH евреи считали более подобающим восклицать вместо этого «адонай» («господь»). Так «YHVH Элохим» превратилось в «адонай Элохим», переводимое как «господь бог».

Древнееврейская письменность окончательно запутала дело. Она строится только на согласных, гласные не указываются; но для тех, кто знал язык, нетрудно было произвести мысленную корректировку. Однако, по мере того как древнееврейский язык постепенно отмирал и в период вавилонского плена общепринятым стал арамейский (имеющий все особенности древнееврейского), была разработана система подчеркивать определенные буквы… В конце концов загадочное сочетание YHVH превратилось в «Яхве» (Иегова).

Каким оно, это имя бога, было в действительности, мы не можем сказать уже хотя бы потому, что не осталось записей правильного произношения гласных в древнееврейских письменных текстах (авторам их не откажешь в предусмотрительности). Лишь первосвященнику дозволялось произнести вслух истинное имя бога. И только в совершенном одиночестве, в святая святых – специальном помещении внутри Храма. И не в любое время, а только в еврейский религиозный праздник йом-киппур… Но вот уже два тысячелетия нет ни первосвященника, ни Храма – в том смысле, какой придает им Библия.

Остается добавить, что новая версия сотворения мира получила название «Яхвист» (от Яхве). Предания, составившие ее основу, имели хождение в южных областях территории, занятой израильскими племенами; между 953 и 586 годами до новой эры на этой территории образовалось царство Иудейское.

5. и всякий полевой кустарник, которого еще не было на земле, и всякую полевую траву, которая еще не росла, ибо Господь Бог не посылал дождя на землю, и не было человека для возделывания земли,

66. Здесь язык Библии короля Якова не совсем ясен. Если бы мы попробовали пересказать разговорным языком окончание четвертого стиха вкупе с пятым, то у нас получилось бы следующее: «Когда господь бог создал землю и небо, то поначалу там не было ни растительности, поскольку дожди еще не шли, ни человека для возделывания земли– его еще только предстояло создать».

В мифе о сотворении, изложенном в «Жреческом кодексе» – этот миф был целиком и полностью заимствован у вавилонян, – вода поначалу была господствующей стихией, царил своего рода водяной хаос, и на третий день бог вынужден был раздвинуть воду, чтобы земля могла появиться на свет. Это вполне соответствует воззрениям вавилонян на изначальное состояние мира, ибо Вавилон был речной цивилизацией, и жители его должны были постоянно бороться с наводнениями.

Сухая земля представлялась им драгоценностью, которую можно было отвоевать у прожорливых вод лишь с большим трудом.

Миф о сотворении, содержащийся в «Яхвисте», также был скопирован с вавилонской легенды – правда, с меньшей избирательностью. Причем процесс переосмысления легенды длился довольно долго – за этот период можно было внести определенные изменения, соответствующие условиям иного места действия. Древние евреи обитали в основном в пустынях, и для них естественной (даже слишком уж естественной!) представлялась как раз сухая земля, в то время как вода ценилась очень высоко и считалась божьим даром.

«Яхвист», таким образом, начинается с описания сухой, бесплодной земли, лишенной жизни. Нет никаких упоминаний о свете, небе или небесных телах. В центре внимания – лишь Земля и ее будущие обитатели. Концепция сотворения мира предстает здесь в более ограниченном виде, чем в «Жреческом кодексе», но зато картина Земли, которая изначально суха, ближе к современным научным воззрениям на этот счет, чем картина, нарисованная в «Жреческом кодексе», где Земля изначально покрыта водой.

6. но пар поднимался с земли и орошал все лице земли.