В нашу гавань заходили корабли
Шрифт:
Борт «Внятного» был для моряков роднее родного берега. Старпом даже похлопал рукой давно не крашеное военно-морской краской железо.
– Эй, на «Внятном», - словно и не было леденящего страха мгновение назад, проорал капитан Мухин, - смена пришла! Вахту сдавай.
В ответ он не услышал обычного «сколько ждать можно» - этой фразой его коллега по погранзаставе Забуйнов всегда встречал друзей.
С нехорошим предчувствием экипаж поднялся по штормтрапу на борт. Палуба была пуста. Мухин отдал приказ Стовбоде и Васильеву проверить судно. Искать долго не пришлось. Дверь
– Эй, воины, что молчите?
– чуть не приложив губы к железу, прокричал старпом.
– А кто спрашивает?
– даже через переборку они узнали голос Михаила Забуйного. Сменщик капитана Мухина отличался почти театральным басом.
– Смена!
Заскрипел плохо смазанный запор, и в образовавшуюся щель показался длинный нос Михаила.
– Уф, и вправду!
– дверь распахнулась, и на палубу выскочил, толкаясь, весь дежурный экипаж «Внятного» и бросился обнимать сменщиков, словно сто лет людей не видели.
– Чего попрятались, славяне?
– Ты бы посидел тут! Такое было!
– А что было? Можно подумать, мы с берега не видели.
– Стовбода, дождавшись освобождения своей вотчины, нырнул в камбуз. Там, к сожалению, не было традиционного борща для смены.
– Как туман этот гадкий ушел, так и началось, - начал рассказ Забуйный.
– Такое, блин морской!
– Что, покойнички с брига мучили?
– Мухин старался иронией успокоить друзей.
– Да ты посмотри на хрень эту!
– Забуйный ткнул пальцем в сторону брига.
– А то мы его не видели! Вон народ на берегу который день на ногах, не пускает чужаков.
– Стовбода, выкарабкавшись из камбуза, включился в разговор.
– На, глянь, - совсем мрачно Забуйный протянул Мухину бинокль.
Мухин и раньше смотрел в бинокль на мерзкий корабль, но не отказался. Да и с катера было намного ближе. Покрутив рифленый барабанчик, он навел резкость. И, словно от удара, дернулся назад. Что-то страшное, черное и злое метнулось к нему с парусника. Нечто неопределенное и ужасное, готовое поглотить не только капитана, его друзей, его поселок, но и весь его мир.
– О, видишь!
– Забуйный забрал бинокль.
– Как глянешь на него раз, так и все.
– Вот что, мужики, давайте в шлюпку и на берег.
– Мухин поспешил отправить домой уставший экипаж.
Никто не стал возражать. Когда экипаж катера уже отчалил, Васильев прокричал им вдогонку: «Мужики, дельфинов не бойтесь. Это мертвяки!». Чем сильно напугал своих друзей.
Убедившись через полчаса, что шлюпка добралась до берега благополучно, Мухин собрал команду на мостике.
– Значит так, я предлагаю эту сволочь отсюда гнать, - совсем не по-уставному сообщил он друзьям.
– Метлой, что ли, гнать?
– невесело поинтересовался кок.
– А хоть и метлой! Гнать чем есть!
– Капитан был зол.
– Сколько можно? Хватит! Молчали долго, домолчались! Сидели, хвосты поджавши, а тут понаезжало умников! И пошло поехало! Присяга моя - ложь, язык мой - чужой, предки мои - оккупанты. Я тогда молчал,
– Ну, ты что?
– Васильев обиделся.
– Думаешь, что… Сам оставайся.
Стовбода просто молча кивнул,, соглашаясь с Васильевым.
– Я так и знал, - тихо сказал Мухин и радостно закричал: - Подпалим, этим сволочам задницу!
Фыркнул старенький дизель. Казалось, и он заскучал от давнего бездействия. Взвыла сирена, и кок, который по совместительству был еще и стрелком, ловко снял старый парусиновый чехол со скорострельной пушки на носу катера. Клацнул затвор, и маленький снаряд легко вошел в камору. Пушка, которую по старой памяти регулярно смазывали и чистили, оказалась в полной боевой готовности. Старпом пожарным топором перерубил якорный канат и, вернувшись на мостик, стал рядом с капитаном.
– Давай, - тихо сказал он. Мухин выжал газ до упора.
Катер, истосковавшись по волне, по задорной охоте в открытом море, ринулся в сторону черной туши врага. Столпившиеся на берегу жители поняли, что сейчас произойдет нечто невероятное. Все смотрели в море. Было наплевать уже и на лозунги, и на власти, и на приближающийся горным серпантином караван военных грузовиков с вооруженными стражами порядка. Впервые за все времена люди не убегали от корабля-призрака, а неслись к нему.
– Поможем нашим!
– пискнула Нюра.
И впервые её призыв нашел отклик. Сельчане кинулись к своим лодкам, моторкам, водным мотоциклам и велосипедам, на которых они катали курортников. Через мгновение, когда катер прошел половину расстояния до парусника, малая флотилия была на воде и изо всех своих хилых сил неслась на помощь пограничникам.
– За родину!!!
– кричала толстая Серафима. Она отстала от всех, с трудом крутя педали водного велосипеда.
Когда в прицеле пушки уже были видны узлы на стакселе Летучего Голландца, Стовбода проорал неуставное и дал первый залп. Не было слышно ни клацания автоматики пушки, ни звона вылетающих гильз - только задорные хлопки зарядов. Но кок видел, что стрельба не приносит никакого вреда кораблю, словно снаряды пролетают сквозь него или растворяются в его корпусе. Видел это и капитан Мухин.
– Прыгай!!!
– закричал он старпому.
– Уходите оба!
– Хрена им!
– мичман и не подумал выполнять приказ. А кок сделал неприличный жест чужим.
Через несколько секунд на всей скорости катер влетел в лоснящийся борт. Сельчане, они все были на воде, увидели, как на мгновение и парусник, и катер окутались огненной сферой, словно солнце засияло среди бухты. Потом раздался оглушительный хлопок, и огненный шар исчез. Посреди бухты гордо стоял «Внятный». Стоял как хозяин и победитель. От чужака не осталось и следа. Только с неба падали куски тряпок, истлевших костей и обрывки парусов.
Жители поселка собрали потом весь этот мусор, положили его в ящики, оставленные на берегу чужаками, и сожгли.