В негодяя стрелять приятно
Шрифт:
Ларин взял палку, поворошил костер. Искры взлетели в ночное небо.
– У меня нет другого выхода, как только участвовать в аукционе. Я должен выкупить Мириам.
Маша положила руку на плечо Андрею.
– Выкупить не получится. Девочки не продаются. Продается лишь «право первой ночи». Потом они переходят в другую категорию на этом же сайте, и цены уже намного ниже. Ублюдки.
– Не то слово. Но главное – добраться до Мириам, увидеть ее. А там уже отыщется способ вырвать ее из их лап. – Андрей прикусил губу и принялся нервно разгребать угли костра.
– Я тоже понимаю, что это единственный
– Кое-что есть. И это не мои деньги. Их Хасан дал. Просил семье передать.
Догорал костер. Понемногу светлело небо.
Глава 12
Мириам не знала, куда ее привезли. Из окон дома виднелись лишь сад и высокий забор – туда ее не выпускали. Где мать, что случилось с отцом, оставалось для нее тайной. За ней присматривали две молодые женщины и на вопросы девочки отвечали одно и то же – мол, они ничего не знают, но скоро приедет человек, который ей все объяснит.
Мириам зачем-то сфотографировали. И одна из девушек по секрету шепнула ей, что это фото, как она догадывается, передадут Хасану, чтобы он знал – с дочкой все в порядке. А в остальном с Хасановой обращались хорошо. У нее была даже своя комната, телевизор, большая коллекция детских фильмов.
Трижды в день одна из девушек вкатывала к ней в комнату сервировочный столик с завтраком, обедом или ужином. Но Мириам почти не притрагивалась к еде. Глядя в телевизор, она не могла уследить за событиями фильма и ждала, когда появится тот, кто сможет ей объяснить, что произошло.
И вот этот человек объявился. Он уже находился в доме, когда Мириам проснулась и вышла в гостиную. На диване сидел высокий старик: очень благообразный, в строгом костюме, даже чем-то похожий на дипломата. По-русски он говорил неплохо, но с заметным иностранным акцентом.
– Меня твой папа прислал, – приветливо улыбаясь, произнес Генрих Штайнер.
– Вы видели его? – рванулась к депутату ландтага Мирка.
– Садись рядом со мной, девочка. Я тебе должен кое-что сказать.
Мириам как завороженная смотрела на немца. Села на краешке дивана, сложила руки на коленях.
– У твоего папы неприятности. Его схватили плохие люди. Они бы схватили и вас с мамой, но папа успел вас спасти. Потому ты здесь. Ведь ты хочешь помочь отцу? Ты хочешь увидеть его снова?
– Конечно. Я все для этого сделаю, – вырвалось у Мириам. – А где мама?
Штайнер грустно улыбнулся, он имел опыт общения с девочками, умел убеждать.
– Твоя мама сейчас в другом месте. Так надо. Потом вы все снова окажетесь вместе – когда твоего отца отпустят. Ты хорошая дочь. Я не сомневаюсь, ты все сделаешь для своего отца. За него требуют большие деньги. Очень большие, и есть только один способ их получить…
Мириам слушала шелестящий голос немца, он вползал в уши, отравлял мозг. Девочка не могла поверить тому, что слышала – ведь старик был такой благообразный, добрый, он так хотел помочь ей, спасти ее отца.
Мириам даже переспросила, правильно ли она поняла. А услышав ответ, просто окаменела. Штайнер даже приложил к глазам носовой платок.
– … тебе тяжело, я понимаю.
И мне было тяжело сообщить тебе это. Но другого способа нет. В конце концов, со всеми девочками это раньше или позже случается. Такова жизнь. Все произойдет здесь, в этом доме. Если тебя попробуют обидеть, к тебе придут на помощь.Штайнер нагнулся, заглянул в глаза Мириам, они были неподвижные и стеклянные, как у куклы.
– Ты можешь отказаться. Но тогда твой отец… – Штайнер сделал долгую паузу, притворно вздохнул. – Подумай, я не тороплю. Утром скажешь. Ведь и я должен дать ответ тем, кто похитил твоего отца.
Весь день Мириам просидела, глядя в одну точку перед собой. Она не произнесла ни слова, когда вечером одна из девушек расстелила ей постель и вышла, закрыв комнату на ключ. Вот только тогда девочка заплакала, она уткнулась лицом в подушку и беззвучно всхлипывала. А потом слезы высохли. Мириам подошла к окну, глянула в ночной сад.
– Папа, папочка… – прошептала она в темноту. – Ты не сердись, но я не смогу. Я не смогу жить после этого. Ты сам не сумеешь посмотреть мне в глаза. А я не смогу посмотреть тебе. Зачем тогда жить? Ты простишь мне, если сразу после этого я умру, отравлюсь или повешусь, утоплюсь? Мама у нас еще молодая, вы родите с ней себе новую дочку. Вам будет ради кого жить…
Утром Мириам спустилась в гостиную. Штайнер отложил газету, состроив скорбное лицо, посмотрел девочке в глаза.
– Я согласна, – тихо произнесла она.
Дни ожидания растянулись. Ларин уже смыл татуировки, сбрил бороду. Взгляд его стал прежним, спокойным и внимательным. Хоть в душе и творилось черт знает что. Они с Машей жили в небольшом частном мотеле, расположенном возле трассы. И вот, наконец, день, на который был назначен интернет-аукцион, настал.
В небольшом номере на столике светился экран ноутбука. Мужчина и женщина сидели перед ним. Рядом валялись пачки денег – все, что сумели собрать, обнулив кредитки. Вместе с баксами Хасана лежали российские рубли и даже простреленная пачка евро – та самая, которая уже однажды спасла Андрею жизнь. Всего набралось около пятидесяти тысяч евро.
– Не волнуйся, все будет хорошо. – Ларин взял Машу за руку. – Мы ее вытащим.
– Сперва надо аукцион выиграть. Только так можно выйти на след девочки… – Маша дрожала от волнения, глядя на экран.
За десять минут до начала торгов в окошке на сайте появилось объявление, что начинается регистрация участников. Рос список. Регистрировались под «никами». Ларин отстучал на клавиатуре и свой.
– Уайт, значит «белый», – пояснил он свой выбор Маше. – Мой ник системный. Посмотри, сколько здесь всяких мистеров Грин, Браун и Блек.
– Впечатляюще. За пять минут уже тридцать пять ублюдков набралось, готовых выложить тысячи за то, чтобы… Нет, язык не поворачивается произнести.
– Не тридцать пять, а тридцать четыре, – поправил Ларин. – Ты и меня вместе с ними посчитала.
– Да их уже через полсотни перевалило! Они ходят по одной с нами земле, у многих еще и семьи есть, дети… Как они им потом в глаза могут смотреть?
– Маш, погаси эмоции.
– Хороший совет, если ты знаешь, как им воспользоваться… Боюсь, наших денег не хватит.