В нежных объятьях
Шрифт:
Как легко теперь на сердце и… пусто. Куда-то улетучились, исчезли все прежние фантазии Жени о Сергее. Они оказались выдумкой. Настоящий Сергей – совсем другой человек, получается. Хотя даже лучше, чем воображала себе Женя.
Любить ли ей теперь и дальше этого нового Сергея? Или проститься с иллюзиями уже навсегда? Женя не знала. Ей хотелось и плакать, и смеяться одновременно.
А почему Сергей не спросил об Анне? Много говорил о прошлом, но так, словно в этом прошлом не существовало Анны. Забыл о своей первой и неистовой любви? Или, наоборот, воспоминания столь остры, что
…На следующий день Женя с Таисией Георгиевной отправились в дом Кирсановых. Дом, кстати, остался все тем же, основательным и уютным, крепким – когда-то постарался их прадед, возводя его со всем тщанием, на века. И сад выглядел чудесно – полный деревьев и цветов.
Торжество Кирсановы решили устроить на большой веранде – благо погода располагала. Там стоял длинный стол, покрытый белой скатертью.
– Девочки мои пришли, – поднялась навстречу Варвара Платоновна. И церемонно расцеловалась с Таисией Георгиевной, Женю же сначала долго разглядывала.
«И бабуля не изменилась… Хотя нет, она теперь с палочкой ходит!» – невольно заметила Женя.
– Бабушка, здравствуй!
– Ты, милая моя, знаешь, кто? – скрипучим низким голосом произнесла Варвара Платоновна, обращаясь к Жене.
– Кто?
– Да ты – самая настоящая царевна-лягушка.
– Это как, мам? – удивленно спросила Нина Георгиевна. Вот тетя – постарела, пополнела…
– А когда еще не царевна, а уже и не лягушка. Наполовину шкурку сбросила… Вот так взглянешь – вроде красавица, а так – невидная, обычная. – Варвара Платоновна сначала наклонила голову к одному плечу, затем к другому. – Она ведь интересная у тебя девчонка получилась, Тася. Оригинальная!
– Спасибо! – Женя поцеловала бабушку в нежную, словно шелк, морщинистую щеку. – А это кто? Лиза! Лиза, как ты выросла!
Женя обняла племянницу. Лиза превратилась в прекрасную девушку. Волосы ее напоминали золотое руно; нежно-розовое личико, карие глаза и улыбка – загадочная и отстраненная, как у многих подростков этого возраста. Вот Лиза определенно выглядела настоящей, оформившейся царевной.
Других гостей не было.
Варвара Платоновна приняла поздравления от своих близких, затем посетовала, что у нее почти не осталось подруг ее возраста, а те, что есть, уже не могут прийти на своих ногах. Села за накрытый стол на веранде.
– За тебя, мамочка. Долгих тебе лет!
– За тебя, мама.
– За тебя, бабуля!
– А ведь у дома-то нашего тоже юбилей, я вспомнила, – заявила пожилая женщина, торжественно восседая во главе стола.
– Как юбилей, бабуль? – спросила Лиза Варвару Платоновну, потерлась щекой о ее плечо.
– Помню, мне пятнадцать было… Совсем как тебе сейчас, Лизок. Отец как раз к моему дню рождения этот дом закончил. Вот, говорит, тебе подарок, Варька… Владей. Я ж единственная у них была, у отца с матерью. Тебе, говорит, и потомкам твоим. Ты мне правнучка, Лизок, а отец мой, получается, прапрадед тебе.
– Слышишь, Лиза? – громко, с гордостью произнесла Анна, которая за все это время так ни слова и не сказала Жене, лишь кивнула в начале вечера – здравствуй, дескать, сестрица. – Прадед этот дом для тебя строил, словно
знал.– О, и правда, семьдесят лет дому, это юбилей, получается! – с восторгом согласилась Лиза. Подняла голову и крикнула куда-то вверх, в перекрытия над верандой: – Дом, с днем рождения тебя!
– Ну давайте и за дом чокнемся. Юбиляр!
– Да это не дом, а сказка, еще семьдесят лет легко простоит…
– Дом, милый дом, ты еще совсем молодой! – звонко закричала Лиза.
– Стоп-стоп-стоп, Лиза, куда ты свою лапку тянешь, тебе нельзя алкоголь!
– Лиза, соком чокайся.
– Ну бабушка!
Лиза и в самом деле была чудесной девочкой, Женя буквально любовалась ею. Бабулей Лиза называла Варвару Платоновну, а бабушкой – Нину Георгиевну, как заметила Женя.
Таисия Георгиевна сидела рядом с Женей и тоже откровенно любовалась Лизой.
– Лиза, ты наследница, тебе одной все достанется, – сказала Анна. – Береги этот дом.
– Дом, милый дом, я буду тебя беречь…
Жене вдруг стало не по себе. Она покосилась на мать – та по-прежнему сидела рядом, улыбалась молча.
Интересно, мать услышала эту фразу, которую только что произнесла Анна, поняла ее смысл?
«Они ведут себя так, словно мамы нет. Вместо нее – какое-то белое пятно. Они сами-то понимают?»
– Так, пойду на кухню, посмотрю, как там горячее… – поднялась Анна. – Мам, ты сиди.
– Ань, я с тобой. – Женя направилась вслед за сестрой.
На кухне пахло запеченным мясом, душистыми приправами.
– Аня…
– Да, – гремя подносами внутри духовки, не оглядываясь, бросила сестра.
– Я хочу спросить. У моей мамы нет никаких прав на этот дом?
– Что? – Анна распрямилась. – Ты о чем, Евгения?
– Ты только что за столом сказала, что единственной наследницей дома является Лиза. А разве это так?
Глаза у Анны сузились:
– Ты спятила. В день рождения бабули качать права, заводить разговоры о наследстве… Да ты с ума совсем сошла.
– Ты начала, не я. Я хочу тебе напомнить, что дом в первую очередь будут наследовать дочери бабушки – тетя Нина и моя мама. Если, разумеется, уже не написано завещание.
– Блин, Женька… В день рождения бабули – ты о завещании?!
– Потому что именно сейчас выяснилось… что моя мать тут никто.
– Ну вот пусть твоя мать и выступает, ты-то что влезла? – с раздражением произнесла Анна.
– А потому что я знаю маму. Она промолчит и потом ничего не скажет.
– Женька, ты совсем совесть потеряла в этой своей Москве. И потом, у тети Таси есть где жить.
– Ей только половина той квартиры принадлежит.
– Ну так возьми свою мать в Москву, ты же, я слышала, теперь москвичка, своими хоромами там обзавелась! – почти прорычала Анна. Но даже искаженное гневом, ее личико выглядело прелестным, не могла не заметить Женя.
– Мама отказалась.
– Твоя мама отказалась, а мы, получается, изверги! Кто стариков выхаживает, тот им и наследует, запомни. Мы, мы все тут присматриваем за бабулей, а от твоей матери никакого толку…
– Погоди. Ты мне только одно скажи – мама тут уже ни на что не может претендовать? Она не наследница больше?