В никуда

– Скорее всего.

– И что вы ему ответили?

– Ничего не ответила. – Сьюзан тяжело вздохнула. – Сэм разбил мое сердце, и я понимала, что никогда не сумею стать прежней. И чтобы избавить нас обоих от унижений, не ответила на его письмо. Он писал еще несколько раз, а потом прекратил. – Она швырнула окурок в волны. – От общих друзей я узнала, что он женился в Нью-Йорке.

Мы шли по самой кромке воды; прохладный песок и набегающие волны приятно освежали ступни. Я думал о Сьюзан и Сэме и одновременно о Синтии и Поле. В идеальном мире люди будут, как пингвины, спариваться и жить рядом с тем айсбергом, у которого родились сами. Но нынешних мужчин и женщин носит по свету, и они разбивают друг другу сердца. Когда я был моложе, думал больше членом, чем головой. И теперь думаю им, но не так часто, как раньше.

– А если бы он сам приехал в Сайгон, а не просил вас вернуться в письме? – спросил я Сьюзан.

– Интересный вопрос, – ответила она. – Однажды я поехала в отпуск домой. Думаю, он узнал, что я вернулась, но к тому времени мы оба понимали, что не должны видеться. Не могу сказать, как бы я поступила, если бы он объявился у меня на пороге на улице Донгхой.

– А сами как думаете?

– Думаю, если бы мужчина искренне сожалел о том, что совершил, он бы не стал писать письмо. Он прилетел бы в Сайгон и забрал меня с собой.

– И вы бы с ним поехали?

– Я бы поехала с мужчиной, который мучился угрызениями совести и имел достаточно мужества, чтобы примчаться за мной. Но Сэм оказался не таким. Он остановил свой выбор на почте. – Она посмотрела на меня. – Другой, например, вы, не писал бы глупых писем, а рванул бы сразу сюда.

Я не ответил прямо, а вместо этого сказал:

– Мы с Синтией живем в нескольких сотнях миль друг от друга, но я не делаю никаких попыток переехать к ней, хотя она, наверное, поехала бы ко мне.

– Женщины всегда едут туда, где живет их мужчина. А вы должны подумать, почему не стремитесь к ней.

Я опять переменил тему и стал говорить о ней:

– Вы избавились от того, от чего бежали. Не пора ли возвращаться?

Сьюзан не ответила. Мы продолжали идти вперед по влажному песку. Но вот она отшвырнула сандалии и вошла по колено в воду; я побрел за ней.

– Такова моя печальная история, – снова заговорила она. – Но знаете что? Переехать в Сайгон оказалось самым лучшим решением в моей жизни.

– Вы меня пугаете.

Сьюзан рассмеялась.

– Это правда. Здесь я очень быстро повзрослела. Раньше была испорченной, изнеженной, вовсе без всякого стержня папиной девочкой, зазнобой Сэма и любимой маминой дочкой. Ходила на заседания женских организаций Джуниор лиг [54] . И все было в порядке, я чувствовала себя довольной. Наверное, я казалась скучной и утомительной.

– Должен сказать, с этой проблемой вы успешно справились.

– Вот именно. Сэм от меня устал. Я даже не флиртовала с другими парнями. И поэтому, когда он заявил, что трахал женщину с работы, я так сильно переживала предательство. Надо было отдаться его лучшему другу, – рассмеялась она. – Ну как, жалеете, что спросили?

54

Любое местное отделение женской организации (Association of the Junior Leagues of America), члены которой занимаются благотворительной и общественной деятельностью.

– Нисколько. Я вас понимаю.

– Так вот, когда я здесь оказалась, то так перепугалась, что чуть не сбежала домой.

– Мне знакомо это чувство.

Сьюзан снова рассмеялась.

– Мой вояж сюда не сравнить с вашими, но для меня это был серьезный шаг к росту. Если бы я осталась дома... хотя кто знает. Я вам говорила, три года назад вы бы меня не узнали. Встретили бы в Нью-Йорке и не смогли говорить дольше пяти минут.

– Не уверен. Но доверяю вашему вкусу. Значит, формирование вашего характера почти завершено?

– Вам судить.

– Я вам сказал: пора возвращаться домой. Приближается момент, когда желание ехать на родину совершенно исчезнет.

– Как его определить?

– Вы должны почувствовать сами. Во время войны срок службы солдат ограничивали двенадцатью-тринадцатью месяцами. Если солдат выживал в первый год, он превращался в мужчину, а если изъявлял желание остаться на второй год, превращался в нечто иное. Я уже говорил вам в "Апокалипсисе", наступал момент, когда человек вообще терял способность возвратиться на родину, разве что ему приказывали или отправляли в трупном мешке.

Сьюзан не ответила.

– Здесь теперь не так плохо, – продолжал я. – Мне понятно очарование этого места. Но вы заработали ученую степень. Так поезжайте в Америку и используйте ее как-нибудь.

– Я об этом задумывалась, – отозвалась Сьюзан и переменила тему. – Надо будет взять катер и прокатиться на острова.

Мы стояли в воде, держались за руки и смотрели на море и на черное небо.

В гостиницу мы вернулись, когда время подходило к двум ночи, и впускать нас пришлось охраннику. За конторкой никто не сидел, и нам не удалось проверить, не поступило ли каких-нибудь сообщений, – пришлось сразу подниматься на третий этаж.

Сначала мы зашли ко мне – факса не оказалось. Тогда отправились к ней. Сьюзан открыла дверь, и мы сразу увидели на полу лист бумаги. Она подняла его, прошла в комнату и зажгла свет. Прочитала и подала мне. Текст был такой:

Твое сообщение получено и передано в соответствующее место. Я очень обижен и зол, но это ты так решила – не я. Думаю, ты совершаешь громадную ошибку. Если бы ты не уехала в Нячанг, мы бы это с тобой обсудили. Но теперь поздно. – И подпись: – Билл.

Я отдал ей листок.

– Вам не следовало показывать это мне.

– Он такой романтик, – проговорила Сьюзан. – Но заметьте, не собирается тащиться в Нячанг.

– Вы очень суровы к мужчинам. Боюсь подумать, что вы наговорили обо мне в "Ку-баре".

Сьюзан взглянула на меня.

– Все, что я говорю о вас, я говорю вам.

Я почувствовал неловкость и огляделся. Ее комната была точь-в-точь как моя. На тумбочке у кровати лежал снежный шарик, в открытом алькове висели ее вещи.

– Вам дали мыло или шампунь? – спросил я.

– Нет. Но я все привезла с собой. Забыла вас предупредить.

– Ничего, завтра куплю.

– Возьмите половину моего куска мыла.

Когда я заговорил о мыле, то совсем не это имел в виду. И мы оба это поняли.

– Отлично... Вот что...

Она обняла меня и прижалась лицом к груди.

– Прежде чем я уеду, наверное, стоит об этом подумать. Хорошо?

– Да.

Мы поцеловались, и я было подумал, что она уже все решила. Но в этот момент Сьюзан отстранилась и сказала:

– Ну ладно... Спокойной ночи. Завтрак в десять?