В объятиях нежного искусителя

После бала Деймон действительно несколько раз заходил в больницу по делам, и каждый раз в это время там была и принцесса. Кэсси покраснела и опустила взгляд. Этого она отрицать не могла.

Ярость застилала глаза Георгоса, он едва сдерживался, чтобы не вытрясти правду из Кассиани силой.

– Ты сказала ему. А потом он ее увез.

– Увез? – Она подняла на короля ошеломленный взгляд.

– Куда? – Он подошел ближе, не заботясь больше ни о протоколе, ни о соблюдении приличий. – Куда он ее увез?

– Элени пропала?

– Не строй из себя дурочку! Тебе прекрасно известно, где она. – Он схватил ее за плечи, не в силах больше сдерживать себя. Она должна понять, насколько все серьезно. – Каков был его план? – резко спросил он. – Мне известно, что он увез ее на своей яхте. Куда?

– Как это – он увез ее на яхте? – Глаза ее широко распахнулись. – Вы хотите сказать, что принцессы здесь нет?

– Рассказывай, – прорычал он, хорошенько встряхнув Кэсси.

– Но я ничего не знаю!

Как смела эта женщина быть столь неправдоподобно красивой и в то же время лгать ему прямо в глаза? Как может женщина с лицом ангела иметь такую подлую душу? Как может она манипулировать своей чувственностью, заманивая своих жертв в ловушку?

– Ты со всеми врачами успела переспать? – рявкнул он.

Кэсси вздрогнула, но не отвела взгляда. Он замер, глядя, как гнев вытесняет все остальные эмоции в ее глазах.

– Вы не имеете никакого права задавать вопросы о моей личной жизни, – с холодным достоинством проговорила она. – Это домогательство. И в чем бы ни состояла ваша проблема, ко мне она не имеет никакого отношения.

– Неужели?

У Георгоса было полное ощущение, что все совсем наоборот. Но она была права: он не должен был спрашивать ее об этом. Ему хотелось вырвать себе язык за такую непростительную ошибку. Но разве не к этому она его подталкивала, говоря о цепях и темницах? Разве этот сексуальный подтекст в их разговоре не был именно тем, что она планировала? И он попался в ее ловушку, как последний дурак.

Георгос мгновенно отпустил ее. Он не должен был пересекать эту границу, ведь он никогда прежде не вмешивал женщин в свою публичную жизнь. По крайней мере, с тех пор, как был коронован и решил показать себя в лучшем свете некоторым придворным, небезосновательно считавшим его виновным в преждевременной смерти отца. Но с того мгновения, как Георгос впервые увидел изображение этой женщины на экране компьютера, он потерял над собой контроль. Он был в ярости: как мог он быть таким отвлеченным, в то время как его беременная сестра находится совсем одна черт знает где! Единственное, чего он хотел, – снова и снова прикасаться к Кассиани. Он хотел отомстить ей и заглушить свою вину самым приятным из всех существующих способов. Он хотел, чтобы она отдала ему все – сначала информацию, а потом и свое тело.

Георгос сделал шаг назад, чтобы восстановить самообладание. Видимо, прошло слишком много времени с его последнего романа.

– Расскажи мне о бале.

Кэсси облизнула пересохшие губы, и Георгос отвернулся от нее, не в силах смотреть на это. Он провел рукой по волосам, когда новая волна гнева охватила его. Он резким движением снял с себя пиджак и развязал галстук. Он увидел, как Кэсси смотрит на шелковую ленту в его руках, и бросил галстук на кровать.

– Я почти не знаю Деймона. Мне нечего вам сказать, – ответила она, наблюдая, как он снимает запонки и закатывает рукава белоснежной рубашки до локтей.

– Элени была на балу, – медленно проговорил он. – Она намеренно оделась так, чтобы никто ее не узнал. Она собиралась встретиться с ним, и ты им помогла.

Она покачала головой.

– Деймон решил пойти на бал в самый последний момент, когда понял, что это может мне помочь. Он мог представить меня нужным людям. Он не планировал встречаться с принцессой, не было никакого заговора.

– Неправда, – упрямо продолжал утверждать Георгос. – Он планировал это. И он ею воспользовался.

– А может, это она им воспользовалась?

– Она наедине с этим придурком, в то время как здесь, во дворце, находится ее жених!

– Жених, которого ей выбрали вы? – не удержалась от ехидства Кэсси. – А может, это Элени соблазнила Деймона? Разве такое невозможно?

Потому что Кассиани сделала бы именно так? Она – сирена, уверенная в своей чувственной силе, но Элени выросла в совершенно другом мире, на нее была возложена большая ответственность.

– Может, ты и мастер соблазнения, но моя сестра не такая, как ты.

Кэсси покраснела еще больше, и Георгос отчетливо услышал, как она тихонько ахнула. Почему он так реагирует на эту женщину? Даже несмотря на то, что он уверен: она с ним играет. Георгос быстро пересек комнату и включил свет, чтобы развеять эту сексуально напряженную атмосферу. Кэсси моргнула и осмотрела комнату с нескрываемым неодобрением.

– Это один из ваших официальных залов для переговоров?

– Вообще-то, это часть моих личных покоев.

Она посмотрела на него своими огромными глазами, и в них читался ужас.

– И вы по своей собственной воле решили жить вот так?

– Как? – Он уставился на Кэсси, готовый услышать ее критику.

– Как в мавзолее. Безликие, бездушные картины, неудобная антикварная мебель. И холодная атмосфера. – Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Дворец находится в безупречном состоянии, – коротко сказал Георгос.

– Я вижу. Ни единой пылинки, ни одной неуместной картины – дворец выглядит безупречно. Так же, как и вы.

– И как это понимать?

– За золоченым фасадом ничего нет. Ни истории, ни души.

– И столь лестное суждение ты составила за пять минут разговора со своим королем? – прорычал он. – Почему ты так уверена в своих выводах?

Да кем она себя возомнила, чтобы так его оскорблять? Ее смелость снова граничила с манипуляциями, и что хуже всего – ей это удавалось. Чувственный огонь превращал его кости в пепел, и все, чего хотел Георгос, – чтобы Кэсси капитулировала. Впервые за последние десять лет он не полностью владел ситуацией и хотел вернуть себе хотя бы часть контроля.

– Из-за ваших планов на сестру, – совершенно спокойно ответила Кэсси. – На самом деле вы беспокоитесь не о ней, а о том, как выглядит вся эта ситуация со стороны.

Георгос застыл. Ему было плевать на то, что эта женщина оскорбляла дворец и его самого, но она не имела права подвергать сомнению его преданность сестре.

– Я не беспокоюсь о своей сестре? – переспросил он.

– Разумеется, нет. – Она насмешливо улыбнулась. – Раз вы настаиваете на том, чтобы выдать ее замуж. Вы используете ее ради публичности королевской семьи.