В объятиях прошлого. Часть 1

Линнер, Маргарет Линнер, – слегка опомнилась Маргарет.

Называйте меня просто Энтони, – поклонился в ответ новый знакомый, – я живу неподалёку.

И он распахнул перед Маргарет переднюю дверь своего роскошного автомобиля.

Собеседник Маргарет поначалу не был многословен за рулём, но с удовольствием и не без интереса слушал её восторженный рассказ о съёмках фильма «Куотермасс 2»⁴⁰, выход которого на экраны ожидался через год.

Не перестаю удивляться непревзойдённому умению кинорежиссёров точно угадывать общественные настроения, – заговорил Энтони, не то обращаясь к Маргарет, не то размышляя вслух, – угадывать настолько точно, что невольно закрадывается вопрос: уж не скрывается ли за таким умением намеренное манипулирование массовым сознанием ?

Вы знаете, предыдущий фильм Вэла Геста⁴⁰ «Эксперимент Куотермасса»⁴⁰ вышел в прокат всего год назад, но уже имел огромный успех и в Англии, и за океаном, – сообщила Маргарет с таким гордым видом, как будто сама снималась в этом фильме.

Фильмы ужасов… – задумчиво отреагировал Энтони, – ни разнообразия сценариев, ни хэппи-энда. Сплошные пугалки: глобальные катаклизмы, смертельные вирусы, маньяки-убийцы и, конечно же, живые мертвецы – зомби.

Почему же тогда, на ваш взгляд, эти фильмы пользуются таким успехом ? – поинтересовалась Маргарет.

Дело в том, что организм человека на физиологическом уровне остро реагирует на смерть других индивидов. Он пугается. Если вы увидите смерть другого человека, пусть даже на киноэкране, то ваш организм испугается так, будто убивали его. Так проявляется инстинкт самосохранения, – стал объяснять Энтони. – Главное для такого кинофильма – оставить неизгладимый след в душе человека, или, если угодно, нанести человеку психологическую травму, которую он, с одной стороны, стремится как-то компенсировать, а, с другой стороны, пережить её снова. Так формируется зависимость. Человек снова стремится в кинозал. Механизм формирования зависимости всегда одинаков. Человек же, находящийся в состоянии зависимости, легко управляем.

Маргарет, затаив дыхание, слушала своего собеседника.

Главное, подобрать ключик к затаённым страхам зрителя. Что ж, видимо, кто-то весьма неглупый понял, что страх зрителя – верный путь к полной кассе, – слегка улыбнулся Энтони.

Рассказывая о себе, Маргарет опустила тот факт, что просто подрабатывала помощницей в съёмочной группе, предпочтя сообщить новому знакомому о роли в фильме, которую ей якобы доверил режиссёр.

Много лет спустя постаревшая Маргарет станет, дрожа от волнения, вспоминать, как в далёком 1956 году сам Вэл Гест был в полном восторге от её таланта, прочил ей блестящую карьеру в кино (которая почему-то не сложилась) и даже называл её английской Катрин Денёв⁴¹, сравнивая её с великой французской кинозвездой. Тот факт, что Катрин Денёв в 1956 году только совершала свои первые шаги в кинематографе и ещё никому не была известна, будет не слишком смущать Маргарет.

За разговором Маргарет едва заметила, как машина свернула с дороги, въехала в большой парк, медленно покатилась по петляющей между деревьями дорожке, покрытой гравием, и вскоре остановилась у дверей большого трёхэтажного особняка, выстроенного в колониальном стиле. На большой лужайке перед домом был устроен фонтан из двух переплетающихся между собой мраморных роз, которые сверху куполом накрывала струящаяся вода. Кустарники и деревья вокруг были аккуратно подстрижены. Повсюду горели яркие огни и, поэтому, без особого труда можно было всё рассмотреть. Перед парадной лестницей у входа в дом стоял молчаливый швейцар. Поклонившись, он взял плащ у хозяина дома. Даже воздух здесь был какой-то особенный: всё было пропитано богатством и роскошью.

Гостиная, куда пригласил Маргарет её новый знакомый, была украшена оранжерейными цветами. Высокие потолки с лепниной, паркет, сложенный в строгий узор, картины с изображением сцен удачной охоты и кровавых сражений, хрустальные люстры, серебряные подсвечники, бронзовые статуэтки на массивных тёмных комодах – всё это Маргарет раньше видела только на картинках в журналах. У неё закружилась голова. Нетрудно было догадаться, что владелец всей этой роскоши, по всей вероятности, принадлежит к верхушке английского общества.

Маргарет неожиданно ощутила какое-то странное чувство: необычайное умиротворение в душе, навеянное атмосферой, царившей вокруг, мешалось с хорошо знакомым ей с детства ощущением присутствия сверхъестественных сил, которым веяло от картины с изображением ворона. Её глаза блестели от возбуждения. Она совершенно не думала о том, что в это время Элизабет беспокойно поглядывает на часы, а Исаак, вздыхая, хлопочет вокруг неё и наливает ей успокоительные капли.

Ты, наверное, голодна ? – услышала Маргарет голос Энтони. – Сейчас нам накроют на стол. Сегодня вечером я отпустил всех по домам.

И он протянул ей бокал розового шампанского.

Да, спасибо, – понемногу обретая уверенность в себе, ответила Маргарет.

Шампанское показалось ей удивительно вкусным. Сейчас, при свете ламп Маргарет смогла получше рассмотреть своего собеседника: он был высокий, достаточно широкоплечий и стройный. Его бронзовая от загара кожа удачно гармонировала с ослепительно белым воротником рубашки и такими же белоснежными манжетами с сапфировыми запонками, усыпанными по кругу мелкими бриллиантами, которые так и искрились, отражая блеск хрустальных люстр. Его широкие и крепкие кисти рук с длинными пальцами показались Маргарет особенно красивыми. Серо-голубые глаза с глубокими морщинками в углах светились радостным предвкушением чего-то праздничного, создавая впечатление, что их обладатель – человек, уделяющий много своего времени развлечениям. Проводив Маргарет в одну из комнат, он открыл большой тёмно-коричневый шкаф.

Выбирай, что тебе по душе, – с этими словами он широко повёл рукой, показывая на платья и туфли. – Надеюсь, что ты найдёшь свой размер.

И он вышел из комнаты. Маргарет подошла к гардеробу. Ещё никогда в своей жизни она не видела такой прекрасной коллекции: вечерние платья из тонкого чёрного шёлка и из нежнейшего бежевого муслина, из плотной золотистой парчи и из воздушного нежно-розового шифона, с глубокими вырезами на спине и с открытыми декольте, усыпанные перламутровыми жемчужинами и украшенные сверкающими стразами, они струились и переливались разными оттенками. Маргарет взволнованно перебирала их, не веря, что всё это происходит наяву, и что она и вправду может оставить себе любую из этих вещей. Маргарет выбрала длинное вечернее платье нежно-лилового цвета с небольшой брошью-бабочкой на груди и глубоким вырезом на ноге. Как ни странно, в шкафу нашлись даже туфли её размера на высоком каблуке в тон платью. Она остановилась перед старинным зеркалом и долго не могла отойти от него. Не вполне понимая, что с ней происходит, Маргарет поправила причёску и вернулась в гостиную.

Смею надеяться, что этот скромный наряд скрасит твоё горе от утраты прежнего платья, – Энтони с бокалом шампанского в руке, удовлетворённо кивая, головой оглядывал её с ног до головы.

Он был явно доволен и собой, и своей гостьей. Маргарет так и сияла от счастья.

Там… там… всё такое… замечательное… – Маргарет показала рукой в сторону гардеробной, откуда она только что вышла. – Спасибо !

Ты знаешь… – Энтони подошёл к Маргарет так близко, что она ощутила запах его чисто вымытого и надушенного тела. – Может нам, немного поразвлечься ?

Маргарет слегка округлила глаза и вопросительно взглянула на него.

Нет, нет, вынужден разочаровать вас, я имею ввиду вовсе не то, о чём вы могли подумать, мисс Линнер, – словно прочитав её мысли, усмехнулся пожилой джентльмен.

Закурив сигару, он присел в чёрное кресло с высокой спинкой и длинными изогнутыми ручками, стоящее рядом с камином.

Видишь ли, – продолжал он, – я живу здесь один, человек я уже не совсем молодой, и иногда меня посещает желание слегка скрасить моё тихое скромное существование. – А ты ведь, как я понимаю, актриса. Поэтому, с твоей стороны было бы весьма любезно порадовать меня небольшим импровизированным театральным представлением. Если, конечно, тебя это не слишком затруднит. Я же, в свою очередь, в долгу не останусь, – деловито произнёс Энтони. – Мне представляется, что некая весомая сумма денег не помешает тебе. Впрочем, если ты не согласишься, я не смею настаивать, – закончил он и принялся созерцать дым от своей сигары.