В объятиях врага

– Могла бы хоть улыбнуться в знак приветствия, – шутливо проворчал Фрэнсис. – Так положено… на следующее утро.

Она почувствовала, что опять неудержимо краснеет, но все-таки заставила себя улыбнуться в ответ.

– Боюсь, что я еще мало знаю о том, что положено, а что – нет. Но дай мне время, и я научусь.

Фрэнсис подошел к окну, сдернул с него оленью шкуру, и в комнату хлынул солнечный свет.

– Я завесил окно, чтобы солнце тебя не разбудило, – пояснил он, опускаясь на колени возле кровати. – Это самое малое, что я могу для тебя сделать после того, как не давал спать тебе всю ночь.

– Насколько мне помнится, вы не слыхали от меня жалоб, милорд, – ни тогда, ни сейчас.

Фрэнсис наклонился и поцеловал ее. Его губы прикоснулись к ней с трепетной нежностью, он отвел спутанные волосы с ее щеки, и Энн закрыла глаза, упиваясь его любовью. Тихая ласка приободрила ее больше, чем бурная страсть, бушевавшая прошлой ночью.

– Я люблю тебя, Энн Маккиннон… и я хочу сделать тебя своей женой как можно скорее, – прошептал он, обхватив ее лицо ладонями.

Энн молча опустила глаза: к ней неожиданно вернулись прежние страхи. Разве он сам не сказал еще несколько недель назад, что любовь к ней сделает его уязвимым? Объединив усилия, Гленкеннон и Кэмпбелл сумеют его уничтожить. Глубоко вздохнув, Энн снова подняла глаза. Она молила бога, чтобы голос у нее не дрогнул, а слова прозвучали твердо и уверенно.

– Ты вовсе не обязан жениться на мне, Фрэнсис, только из-за того, что случилось прошлой ночью. – Она гордо вскинула подбородок и заставила себя встретиться с ним взглядом. – Я ни о чем не жалею.

Фрэнсис отпустил ее, откинулся назад, и Энн с удивлением обнаружила, что он с великим трудом старается удержаться от смеха.

– Будь я проклят, милая! Что ты хочешь этим сказать? Я недостаточно хорош для тебя? Вот уж не думал, что придется силком тащить тебя к алтарю! Так вот, должен признаться, вчера я солгал: я женюсь на тебе, хочешь ты того или нет. Уж слишком много времени я потратил, гоняясь за тобой, и теперь своего не упущу!

Энн опять опустила глаза, ее руки нервно теребили одеяло.

– Ты же знаешь, что я хочу сказать, Фрэнсис… Что ты будешь делать, если Кэмпбелл начнет болтать обо мне? Он наверняка не упустит случая похвастаться своей победой!

Фрэнсис схватил и крепко сжал ее пальцы.

– У него не будет такой возможности, – решительно отрезал он.

Внезапная перемена в его голосе заставила ее поднять голову. От веселья не осталось и следа, синие глаза Фрэнсиса потемнели и напоминали замерзшее горное озеро.

– Кэмпбелл не проживет и двух недель, и то же самое будет с каждым, кто посмеет говорить о тебе без должного уважения.

– Вот именно этого я и хотела бы избежать, Фрэнсис! – воскликнула Энн в отчаянии. – Я не хочу, чтобы ты с ним дрался. Обещай мне, что не станешь преследовать его. Обещай мне! – Этого я тебе обещать не могу, милая, но обещаю, что мы поговорим об этом позже.

Он опять бережно обхватил ее лицо ладонями, и Энн остро почувствовала, что никогда она так сильно его не любила, как в эту минуту. Подняв руку, она обвела дрожащими пальцами его сурово сжатые губы.

– Я не хочу, чтобы ты был опозорен из-за меня, Фрэнсис, – прошептала она. – Я твердо решила, что не выйду за тебя замуж.

Фрэнсису пришлось призвать на помощь все свое терпение.

– Энн, ты стала жертвой негодяя, который воспользовался тем, что был сильнее тебя. Мне очень жаль, но такое случается сплошь и рядом. Многие женщины в Шотландии, да и в других местах пострадали так же. Я боюсь, что так будет продолжаться и впредь… пока в обществе действует право сильного.

Энн с трудом сглотнула и заставила себя высказать вслух свое последнее и самое страшное сомнение.

– А что, если я беременна? – хрипло прошептала она, не смея поднять на него глаз.

– Этот ребенок будет моим, – без колебаний ответил Фрэнсис. – Уж не думаешь ли ты, что я откажусь от тебя из-за этого? – Он положил руки ей на плечи, и в его голосе опять зазвучала легкая насмешка: – А впрочем, понести с первого же раза – такое с девушками только в сказках бывает. В жизни все не так. Если хочешь родить мне сына, придется тебе как следует потрудиться.

Бросив на него подозрительный взгляд, Энн заметила, что его глаза устремлены на ее грудь, виднеющуюся из-под одеяла. Фрэнсис провел костяшками пальцев по этим нежным изгибам, и она поспешно подтянула одеяло повыше.

– А не лучше ли тебе позаботиться о Люцифере?

– Я о нем позаботился, пока ты спала.

– А как там твои силки? К обеду мы проголодаемся…

– Я уже переделал все свои дела, и больше у меня до самого вечера нет никаких забот, кроме одной: доставлять тебе удовольствие. – Фрэнсис с ленивой усмешкой наклонился к ней и шутливо потерся носом о мочку ее уха. – Кроме того, я уже проголодался…

– Фрэнсис, ты с ума сошел! – ахнула Энн.

Ей казалось, что заниматься любовью при свете дня – это верх неприличия. Когда Фрэнсис стащил одеяло с ее плеч, она покраснела до корней волос под его страстным взглядом.

– Грех скрывать такую красоту, – еле слышно прошептал Фрэнсис.

Наклонившись вперед, он опрокинул ее на груду смятых одеял и сладко пахнущей травы. Под его поцелуями Энн позабыла, что на дворе белый день.

* * *

В тайном убежище время текло незаметно. Энн всякий раз удивлялась, когда наступал вечер. Они с Фрэнсисом вместе купались в ледяных водах заводи, он научил ее удить рыбу, показал, как пользоваться кинжалом, как пробираться по лесу совершенно бесшумно. Энн стала радоваться наступлению ночи – они занимались любовью под бархатным пологом неба, усеянным звездами, и свежий ветер охлаждал их разгоряченные страстью тела. А когда погода портилась, они лежали в доме у огня в объятиях друг друга и прислушивались к шороху дождя за окном.

Энн была бы с радостью готова терпеть неудобства бивачного житья, лишь бы эти чудесные дни тянулись бесконечно. Однообразная пища и невозможность переодеться казались ей ничтожной платой за счастье. Здесь Фрэнсис безраздельно принадлежал ей – душой и телом. О, как бы она хотела навсегда удержать его в этой хижине, вдали от Кеймри, от внешнего мира, поджидающего за краем болота! Но она прекрасно понимала, что мир не будет ждать вечно…

* * *

Наступил вечер ненастного дня, который напомнил Фрэнсису и Энн, что скоро наступит осень. Они плотно поужинали и занимались любовью у огня, а потом уснули под приглушенный шум ледяного дождя, стучавшего по крыше.

Сон Фрэнсиса был чутким, как всегда; вскоре после полуночи его разбудило донесшееся издалека лошадиное ржание. Некоторое время он напряженно вслушивался в ночную тишину, но, кроме упорного стука дождевых капель и стенаний ветра в ветвях деревьев, ничего слышно не было.

Теплое и мягкое тело Энн лежало в его объятиях, она крепко спала. Не удержавшись от искушения, Фрэнсис провел губами по ее бархатной шее. Надо было ее разбудить, но сначала ему хотелось еще раз вдохнуть знакомый сладкий запах. – Проснись, любимая, – окликнул он шепотом. – Боюсь, что у нас гости.