В объятиях зверя
Шрифт:
Воропаев был зол, и оба его собеседника это понимали. Стояли молча, понурив головы, пока босс, харкая в их адрес ругательствами, мерил шагами кабинет. За закрытой дверью громыхала музыка, клуб наполнялся ночными завсегдатаями, но сегодня Рыси и его дружку Болику было не до веселья. Идея рассказать хозяину о негаданной свидетельнице принадлежала Рыси, своими силами они уже не справлялись, а конфликт со Зверем грозил перерасти в кровавую разборку.
— И весь сыр — бор из-за дрянной малолетки, которая обвела вас, вокруг пальца?! — бушевал Барин, посылая холуям яростные взгляды. — недоноски! Почему сразу мне не сообщили, что эта девка засекла вас?!
— Так хотели сами… Того. — буркнул хмуро Болик,
Леонид остановился, медленно повернувшись к нему. Борис сник, виновато поглядывая на босса.
— Чего — того, придурок? — вкрадчиво спросил Воропаев.
— Ну, девчонку… Того. Грохнуть. — отважился озвучить намерения Болик, пожевав толстую нижнюю губу. — дай нам еще сутки, Барин. У неё сестра есть младшая, заставим расколоться и флешку отдать. Она чё, камикадзе? Простая баба, живет одна, щас Зародыш у её хаты пасёт.
В сердцах сплюнув, Леонид процедил:
— Сутки, недоумки. Поняли меня?! Через сутки чтобы запись лежала у меня на столе, а ушлая девица навсегда умолкла. Если и на этот раз принесёте мне плохие вести, я вас самих закопаю заживо! Смотри, Боря, профукаете девчонку, с вас спрошу по полной! Вон пошли!
Прихвостни бочком протиснулись в дверь. Грохот ритмичного техно оглушил, обрушился шквалом на уши, и Борис поморщился, покосившись в сторону танцевального зала. Махнул рукой Рыси, и оба двинулись к черному входу. На улице было свежо, накрапывал мелкий дождь. Подняв ворот кожанки, Болик смачно сплюнул на мокрый асфальт.
— Чё ты ему про Зверя не сказал? — поинтересовался Рысь, зябко поеживаясь под холодными порывами ветра.
— А ты чё язык в жопу засунул? — огрызнулся Болик, ища в кармане куртки ключи от джипа. — задним местом все мы смелые, блять. Рот закрой, и не тыкай меня мордой в дерьмо. Короче, завтра мелкую из детсада, как хочешь, но заберешь. Хоть перестреляй там всех, усёк? Жить не надоело, с-сука? Сделаешь так, чтобы мелюзга у нас оказалась, а там уже дело времени. Эта фифа сама приползет на коленях и флешку в зубах принесёт. Да рылом особо не свети, оденься попроще. А то меня эта тётка воспиталка уже сфотографировала, кипиш поднимет, кошелка старая. Всё, отбой, по домам разъезжаемся, и не жри больше.
— Зверь нас в асфальт закатает, если пронюхает, что мы к девке опять лезем. — всё же предостерёг Рысь, задетый обидными словами приятеля.
Да, в их бригаде Болик главный, но кто ему, мудаку, давал право оскорблять? Впрочем, он изначально знал, что всё равно придётся подчиняться, и вякнул просто, не подумав. Борис свел на переносице белесые брови, отчего его толстая морда стала похожа на свиную морду.
— А если будешь ссать и бояться каждого ушлепка, тебя вперед ногами вынесут раньше срока. — осклабился он. — Зверь последние деньки коптит, скоро ему белый саван закажут. Слыхал, придурок, Барин ему пропуск в ад выписал? Всё, заглохни и не ной. Завтра девчонка чтоб была у нас, и мне по хуй, как ты это провернёшь. За косяки надо отвечать, Рысь. Ты бабу в лесу не грохнул, мазила, блять! Вот теперь разруливай, всё в твоих руках.
Домой Стас старался приезжать поздно вечером, или под утро, чтобы переодеться, принять душ, утром увидеться с дочерью, и снова исчезнуть. Жизнь с Ларисой превратилась в неприятную обязанность, связывающую его определенными правилами, а подчинение он не любил. Брак треснул по швам чуть не в самом начале, трещина становилась дырой, и грозила вот-вот лопнуть. Они были разведены официально, но продолжали делить крышу над головой вот уже полтора года. Ради дочери.
Пятилетняя Вика не виновата, что родители так и не смогли создать настоящую семью. Станислав считал, что дети не должны отвечать за грехи взрослых и страдать, если папа разлюбил маму. Да и была ли у него любовь к Ларе? На этот вопрос он не знал ответа.
Поженились они по молодости, он только сколотил бригаду, и крышевал местных коммерсантов, а Лариса заканчивала, педагогический
институт. Домашняя девочка, правильная до мозга костей, непорочная, она завладела его вниманием сразу, заставила потерять рассудок, и столь же быстро остыть к ней. Ни слезные истерики её мамаши, ни грозные угрозы отца не могли убедить девчонку одуматься, и вскоре сыграли свадьбу.Тесть Зверю достался профессор математических наук, серьезный дядька, вечно погруженный в свои вычисления и поиски формулы гениальных решений теорем, а тёща, ни рыба, ни мясо, домохозяйка, выросшая в деревне, и с ними обоими он так и не ужился. Николай Романович сварливо шпынял ему за каждый промах в отношениях с его ненаглядной дочуркой, и Стас перестал вообще приезжать к ним в гости. Ссориться с папашей Лары не желал, потому что это неизбежно влекло за собой скандалы и с женой. От этих стычек, заканчивающихся непременно бурным сексом, Темникова с годами стало воротить, и он пропадал из дома, ночевал в клубе или у любовниц, лишь бы не видеть немой укор в глазах Ларисы.
После рождения Викули Анна Сергеевна пыталась снова воссоединить разваливающуюся семью дочери, но Станислав уже прочно стоял на ногах, имел не хилые доходы с незаконных оборотов денег в теневой структуре бизнеса, и хотел свободы. Развод-то Лара ему дала, но выдвинула ультиматум, что он будет видеть Вику, только если останется жить вместе с ними. Чего ради был затеян этот маскарад, Зверь не понял. Ради Вики или Лариса действительно так сильно любила его, что готова была терпеть унижения, лишь бы рядом с ним? По закону, он мог видеться с дочерью и без Ларискиных условий, но покидать собственный дом не желал, а выгонять на улицу мать своего ребенка тоже было не комильфо.
По большому счёту, ему уже было по хрен, живёт ли Лара под одной с ним крышей или нет. Он давно не замечал её, относился, как к досадному, но необходимому приложению к удобству общения с Викой.
Глава 3
Стараясь не скрипнуть дверью, он заглянул в детскую. Викуська спала, свернувшись калачиком поверх одеяла, в смешной пижаме с диснеевскими персонажами, пухленькая, хорошенькая, и у него защемило сердце от нежности. Чувства свои Стас проявлял редко, предпочитал для всех быть именно тем, кем его видели — зверем, жестоким и беспощадным, чтобы тряслись от страха при одном лишь упоминании погоняла. Он его сполна оправдывал, ему нравилось, что его боялись. Страх порождает уважение.
Убавив в ярком ночнике свет, мужчина чмокнул дочку в макушку, и тихонько вышел. Лариса уже ждала его в коридоре, стояла, теребя обручальное кольцо на пальце, и Зверь с неприязнью глянул на неё. Ему было по хрен, что бывшая жена упорно носила этот символ брака, изображая на людях замужнюю бабу, её взбесившиеся тараканы его не интересовали. Сам-то он избавился от кольца сразу после развода, попросту вышвырнул на улице, возле зала суда. Лара оказалась слабее, до сих пор не могла порвать с их общим прошлым, цеплялась за него, на что-то надеясь.
Она была младше его на год, следы былой красоты еще не угасли, и в миловидных голубых глазах читалась мольба. Он ненавидел этот её взгляд, словно бездомной собачонки, которая просится в тепло чужого дома. Он вообще презирал слабость.
— Она только что уснула. Хочешь есть? — спросила Лара, следуя за ним вниз по лестнице.
— Нет.
— Стасик…
Она тронула его за руку, и он резко обернулся. С раздражением сбросил её пальцы, окинул расплывшуюся фигуру равнодушным взором. Высокая, и от того еще более тучная, в розовом пеньюаре, который полнил её, Лариса всё сильнее становилась похожа на тёщу, и Станислав криво усмехнулся. Бабе тридцать три, а она уже запустила себя, и выглядит на все сорок. И ведь он никогда не ограничивал Ларку деньгами, она могла посещать самые дорогие салоны красоты и следить за собой. Но вместо этого целыми днями сидела дома, пекла никому не нужные пироги и пялилась в телевизор, где крутили идиотские реалити-шоу.