В объятьях тьмы
Шрифт:
Но брат не вернулся. Дверь не открылась. Она осталась одна в пустом доме, который казался теперь огромным. Ведьма на автомате прошла в гостиную и грузно плюхнулась на пол, проигнорировав диван, облокотившись об него спиной, чудом не сев на осколки лампочки. Фелан подтянула ноги к груди, руки подсунув под колени, спрятав лицо.
В комнате было темно и тихо. Звенящая тишина нарушалась только негромким дыханием брюнетки. В голове проносились несвязанные мысли, картинки, на фоне которых голос брата звучал очень громко, отдаваясь ударами по мозгам.
Райли прикусила нижнюю губу, презрительно искривив верхнюю. Приподняв голову, ведьма пронзила темноту своими глазами,
Ведьма представила, как Кайден отчаянно рыдает около ее могилы, прося прощение за то, что отвернулся от нее, променял сестру на друзей; не был рядом в тот момент, когда на нее напал оборотень и разорвал девичье сердце острыми когтями. Ее несуществующая смерть что-то надломила внутри девушки, заставила дрожать от испытываемых эмоций. После такой яркой выдуманной сцены Райли беззвучно расплакалась от несправедливости и жалости к самой себе. По щекам текли горячие слезы, а холодный пол же, наоборот, остужал.
Она слишком много плачет.
– Нытик, плакса, глупая одинокая девочка, - тихо шептала себе под нос ведьма, с каждым словом все сильнее вонзаясь ногтями в ладони, - псих!
Одинокая и беззащитная. Рядом больше не было брата, а собственная магия вышла из-под контроля, не собираясь повиноваться.
Никому она не нужна, никто ее не защитит.
– Она впала в кому, - тихо произнесла Мелисса.
Айзек резко оторвался от стены и убежал в сторону выхода. Скотт не мог поклясться, но ему показалось, что Лейхи плакал. Ему и самому хотелось разреветься, как маленькому ребенку, но он держался. Кома – это не смерть! Еще есть шанс, и он будет верить в Эллисон до последнего. Она сильная, она выберется. Она должна. Ради них, ради отца, ради себя…
– Тебе лучше пойти домой, Скотт, - также негромко сказала миссис МакКол, успокаивающе положив руку на плечо сына.
Губы оборотня от такого жеста скривились, и он посмотрел на маму глазами, полными боли и отчаяния. Не надо его успокаивать, он не выдержит этого.
– Скотт, - с сожалением протянула женщина, - все будет хорошо…
Она не успела договорить, как сын обнял ее, уткнувшись лицом в плечо и разрыдался.
– Она не должна, - всхлипнул оборотень, - она не должна была идти на поле одна. Это я отпустил ее. Это я виноват в случившемся…
Мелисса положила руку на голову сына, слегка склонив голову, уткнувшись в его волосы.
По ее щекам покатились слезы.
Громкая музыка из актового зала эхом докатывалась до их небольшой кладовки, в которой они сидели плечом к плечу. Лидия уже прекратила плакать, бездумно смотря в одну единственную точку, оказавшуюся грязным пятном на полу. Слез больше не было, и банши не могла плакать. На душе стало пусто и холодно, словно что-то умерло внутри, что-то надломилось, разбившись на миллионы осколков, которые невозможно будет склеить.
Стайлз сидел, облокотившись о стену, сложив руки на своих согнутых коленях, храня молчание. Он не знал, что сказать. Просто правильных слов не находились, а слова утешения точно не будут уместными. Эллисон – не умерла! И Стилински не собирается хоронить ее раньше времени.
– Я чувствовала, что кто-то умрет, - прошептала Лидия, едва разлепив пересохшие губы, - кто-то близкий. Я должна была догадаться и предотвратить это…Эллисон, - Мартин всхлипнула, прикусив нижнюю губу, - вы все искали меня, а я, как последняя дура, забилась в эту комнату, прячась от голосов, которые пытались помочь мне.
–
Прекрати, ты не виновата в этом, - резко одернул ее Стайлз, и подвинулся, оказавшись напротив девушки. Взяв ее за подбородок, парень поднял его, смотря прямо в зеленые глаза, - ты не виновата, Лидия. Никто не знал, что все так обернется.Рыжая поддалась вперед, обняв Стилински, уткнувшись лицом ему в грудь.
– Все будет хорошо, - ободряюще произнес Стайлз, ласково поглаживая по спине банши.
Он хотел в это верить. Эллисон не может умереть.
Не таким должен быть конец их общей истории.
– Вот, пожалуйста, от седьмого номера, - услужливо улыбаясь, проговорила администратор, положив перед парнем ключ, по цвету сливающийся со стойкой.
Кайден молча кивнул, ловко подхватив его указательным пальцем, и направился по коридору, ища глазами цифру семь.
Несмотря на то, что до сюда ему пришлось добираться на такси, Фелан выбрал отель, находящийся как можно дальше от дома. От дома, в который ему не очень-то хотелось возвращаться. От дома, в котором сейчас безумствовала его сестра.
Кайден понимал, что оставлять ее одну в таком состоянии было не самой лучшей идеей, но боялся, что не сдержавшись, обратится, и причинит боль Райли. Хотя настойчивая мысль о том, что ведьма сама может причинить себе вред, тихо скреблась в его подсознании, заставляя сердце мучиться в тисках страха.
«Нет, все-таки здравый смысл у нее еще сохранился», - мысленно пробормотал Фелан, пытаясь успокоиться.
Ничего с сестрой не случится, не стоит себя накручивать.
Переступив порог, Кай хмыкнул. Не шикарные хоромы, конечно, но и точно не пристанище бомжей. Небольшая комната с туалетом и душем, единственным предметом была одноместная кровать, застеленная темно-зеленым одеялом, на белой подушке четко выделялась конфета, сиротливо лежащая в одиночестве. Чисто, по-своему уютно, и самое главное – есть телевизор.
Повесив зимнюю куртку на крючок около двери, Кай прошел на середину комнаты, оглядываясь, словно не успел осмотреть все еще в первые секунды своего пребывания здесь. Развалившись на кровати, не снимая ботинок, оборотень включил телик, и бездумным взглядом уставился в экран, пытаясь отбросить прочь надоедающие и ненужные мысли.
Он вернется домой только тогда, когда Райли сама позвонит и попросит его вернуться.
А пока оборотень побудет здесь.
Остаток ночи Райли так и провела в гостиной, в полусогнутом состоянии и в полной темноте. Когда поздний рассвет вступил в свои права, в комнату ворвался солнечный луч, пройдясь по полу и остановившись на тусклых волосах ведьмы. Фелан подняла голову, прищурившись от внезапного света. Глаза были красными от слез, и все тело затекло из-за сидения в неподвижной позе. Руки казались чужими, ноги были ватными, в голове полный кавардак и неразбериха.
Она так и не поспала, всю ночь прокручивая разговор с братом, разбирая слова, разделяя предложения, пытаясь найти в них смысл, скрытый подтекст. Райли не могла не признать, что она вспылила, погорячилась, но она говорила то, что думала, совершенно не приукрашивая. Все в стае Скотта, включая самого МакКола, им не друзья. Просто Кайден отказывался это признавать. А она отказывалась признавать то, что он выбрал их, а не семью.
Это предательство до сих пор жгло ее изнутри. И ведьма пыталась сдержаться, чтобы не спалить этот дом дотла и не уехать из этого ненавистного города, в котором всё было против нее. Плевать ей на остальных, у нее своих проблем предостаточно, одна из которых мешает ей жить.