В объятьях звёзд

В коридоре, прямо у лифтов, ловит Асад. Разворачивает к себе, прижимает к стене. Отталкиваю. Задыхаюсь от гнева. Бью по груди, не жалея сил.

— Идите вы всей семейкой к чёрту! Достали! Старкар со своей свадьбой незапланированной! Ты тут испепеляешь меня взглядами, будто я изменила тебе и в душу плюнула. Ансер развлекается за мой счёт, толком ничего не объяснил, привёз, вручил и свалил. Этот… — машу в сторону медблока, — издевается. Маячки ищет в белье! Дальше чего ожидать? Или это у вас такой способ с семьёй познакомить? Следующий кто? С кем ты меня спрячешь?

— Атлас, — подсказывает незнакомый голос.

— Фэрис, — со смешком выдаёт второй и получает тычок от первого.

Медленно разворачиваюсь, замечая двух мужчин приблизительно одного возраста с Марсом. Они только вышли из лифтов и, похоже, застали концовку моей гневной тирады. Улыбаются, посмеиваются, тоже развлекаются.

— Выбирай, красавица, – разводит руками Атлас.

– Хватит паясничать! — рычит стоящий рядом Асад и прикрывает меня.

— Да пошли вы! В бездну эту вашу! Всей вашей семейкой во главе с дедом! — рявкаю, оттолкнув защитничка.

Нервы совсем сдали. Пылая праведным гневом, пролетаю мимо обалдевших парней и только в кабине лифта отпускает напряжение. Трясусь, обнимаю себя, уткнувшись в дальнем углу. Можно мне тут остаться? Пусть закрытая движущаяся коробка, но создаёт иллюзию безопасности. Жаль, нет кнопки остановиться между этажами, чтобы одна землянка наревелась вдоволь.

Но нет. Такой роскоши не дают. Двери лифта открываются на этаже с жилыми каютами. И я плетусь в свою, выделенную ещё Старкаром. Захожу, откидываю покрывало и, свернувшись калачиком, устраиваюсь на краешке, спиной к окнам. Покрывалом укрываюсь с головой. Просто устала. Домой хочу. Только не знаю, где мой дом.

Сама не замечаю, как проваливаюсь в дрёму и засыпаю. Просыпаюсь в крепких объятьях Асада. Он за спиной, волосы перебирает и гладит. Непонимающе хмурюсь. И разворачиваюсь лицом к нему. Замечаю, что панорамное окно занавешено картиной с табуном крылатых пегасов в чистом поле.

— Ты закрыл окно? — хриплю первое, что пришло в голову, и перевожу взгляд на лежащего на боку эльфа.

— Тебя пугает космос. Можно картинку сменить. Природа, рыбки или мегаполис. Просто скажи, — пожимает плечами Асад, поглаживая теперь скулу и убирая пряди волос с лица. — Я не злился на тебя. Испугался, тревожился, ревновал. Но не злился.

— Я видела твою злость, — не соглашаюсь и, осмелев, тоже прикасаюсь подушечками пальцев к гладкой светлой коже на виске. Хочется ухо потрогать. Необычное оно. Эльфийское.

— Она была направлена на Марса. Мы с братьями… — Асад замолкает и глаза прикрывает, опять злиться начинает. Не тороплю, просто глажу. Он гладкий весь, нет даже намёка на щетину. — Мы разные. И не любим уступать. В вечном противоборстве. Но они никогда тебя не обидят. Марс хоть и перешёл границы, делал это, чтобы тебя отвлечь.

— Ты его защищаешь, хотя сам чуть не убил.

— Мне можно, я же старший, — улыбается мужчина, а я всё-таки касаюсь его вытянутого уха. Отчего в васильковых глазах вспыхивают ещё ярче искорки и дыхание сбивается. — Лан. Мне надо тебя проверить.

— Маячок? — хмурюсь и губу закусываю. Сад кивает, напряженно ожидая моего решения. — Я уже проверила себя, всю осмотрела, разве что спину не потрогала. Нет на мне ничего.

– И всё же ты на мушке. Ансер бы не стал просто так звонить. Смотри, это сканер для выявления биожучков, — мужчина показывает на чёрное колечко на указательном пальце. — Он среагирует на маячок, но контакт должен быть максимально тесным. Хочешь, мы можем усыпить тебя в медкапсуле, и Рейгхарт проведет осмотр.

— Нет. Это ещё хуже. Облапать, пока я сплю. Волосы ты уже мои, похоже, осмотрел. Нашёл? — пытаюсь скрыть за раздражением смущение. Ну где этот маячок может быть? Не в интимном же месте, в конце концов! Да и каких размеров он? Вдруг наномикропесчинка какая-то.

— Не нашёл, — соглашается Асад, продолжая зарываться пальцами в волосы. — Это вправду важно. Сейчас, пока маячок на тебе, никуда не скрыться. Разве что во дворце императорском запереть и стражников нагнать. Но ты ведь не хочешь жить в постоянном напряжении.

— Давай так. Откровение за откровение. Ты ответишь на все мои вопросы, пока будешь осматривать. Любые. Честно. Без утайки, — сдаюсь, закусив губу.

— Хорошо, — кивает мужчина и оставляет лёгкий поцелуй на губах.

— И ещё кое-что. Без двусмысленных приставаний. Похабных ухмылок, масляных взглядов и намёков, — знаю, Асад не будет так делать, он отличается от двух брюнетов-братьев. Но мне просто нужно озвучить это.

Мужчина усмехается и соглашается. Мы устраиваемся удобнее, садимся, облокачиваемся на спинку кровати. Сжимаю покрывало, не зная, с чего он там осмотр начнёт. Асад тянет на себя мою руку. И медленно проводит пальцами по кисти, вызывая рой мурашек.

— Вопросы. Начинай и не дрожи, пожалуйста, — просит мужчина, сжимая кончики пальцев.

— Тома. Расскажи все, что знаешь о ней. Почему она хочет стать бессмертной Вейлой?

— Тома… Бывший император Сеата нашёл её у контрабандистов в плачевном состоянии. На ней ставили опыты, — тихо начинает рассказ, продолжая оглаживать каждый сантиметр кожи. Надавливать несильно. Ведет выше. Предплечье, локоть. Он не пропускает ничего, а у меня мурашки табунами устремляются вслед за его пальцами. Чуть прохладными, гладкими. Стараюсь отрешиться, закусываю губу. Просто слушаю.. — … Император долгое время держал её пленницей. Она создавала высокотехнологические устройства, работала с радиоактивными веществами и совершенствовала военную мощь Сеата. Когда власть поменялась, её отпустили, но предложили работать на Корпус. Она была ценным и уникальным персонажем. Тем более знала многие секретные разработки, с которыми делился бывший император и требовал улучшить. Никто бы ей не дал свободы. И Тома это прекрасно понимала. Поэтому согласилась работать. Старая умело влилась в нашу семью. Смогла завоевать доверие женской половины родственников. Создавала безвозмездно для них разные женские штучки. Да и за эти тридцать пять лет ни разу не подводила никого. Только была одержима своей идеей переселения в другое, более молодое тело. На её причуды все смотрели сквозь пальцы. Даже дед расслабился, перестал видеть в ней угрозу. Многое разрешал. Лабораторию свою? Пожалуйста. Штат сотрудников? Не вопрос. Возраст ведь, ей уже помощь нужна. Что она сделает на старости лет? И я не знаю, почему она хочет быть бессмертной. Мама говорит, она просто хочет вернуть молодость, ту, которая прошла в плену сначала у пиратов и контрабандистов, а потом у императора. Моя бабушка больше всех ей потакала, жалела и оберегала. Относилась как к родной сестре, ведь они с одной планеты, даже, кажется, страны одной. У бабушки Гели, кроме нас, не осталось близких. Ни родителей, ни сестёр, ни братьев. Да и моя мама её окружила вниманием, прониклась и приняла. Даже после нападения на тебя она отправила её в закрытый госпиталь. Охрану приставила, только Тома легко обошла их. Обманула всех. Дай другую руку.

Вздрагиваю от просьбы. Вот это я, конечно, зависла. Слушала и наслаждалась обычными прикосновениями. Протягиваю вторую, садясь лицом к Асаду. Так просто удобнее.

— За тридцать лет она могла столько всего подкопить. Столько компроматов найти. Если она такая умная, то вряд ли жила одним днём, надеясь на милость твоих родственников, — размышляю вслух и очень надеюсь, что скрываю дрожь в голосе. Асад кивает, продолжая свою ласковую пытку со второй рукой. Господи, это просто руки. Что будет, когда он так же будет гладить… Закусываю губу. Не думать. Пусть маячок найдётся на руке. Вот и всё.

— Вопросы, — напоминает мужчина, чувствуя зажатость.

— Да, не хочу о Томе. Много чести. Хотя теперь мне её очень жалко. Не представляю, что бы со мной случилось, если бы те пираты не решили, что мы всего лишь дроиды, и тоже проводили испытания.

Пальцы сильнее сжимаются на кисти. Асад злится. Не на меня, знаю. Теперь знаю. Но опять холодный взгляд и челюсть сжата. Касаюсь подбородка, очерчиваю линию челюсти до самого уха. Чёрт. Он просто очень красив, даже когда злится.

— Расскажи о себе.