В одной постели

Наверное, не стоило провоцировать его настолько остро и открыто. Глаза Кароля превратились в горящие котлы, изменилась даже поза, запах — все! Он весь напрягся и сообщил мне безобразно низким, чувственным голосом, опустив ладонь на плечо:

— Можешь начинать прямо сейчас, Золотце. Но помни…

— Что?

Обстановка резко изменилась: пол деревянной беседки, скамейка, кусочек неба и зеленые насаждения — все резко качнулось, когда Эмиль сгреб меня ручищами и дернул.

Я опомниться не успела, как он уже сидел на скамейке, а я лежала на его коленях животом вниз.

— Вы что творите?

Ухо окатило горячим, свистящим шепотом:

— Мой дорогой папа за непослушание шлепал меня в детстве. Я с тобой упустил этот воспитательный нюанс! Пора наверстать…

И через миг мою попу огрел шлепок.

Глава 23

Эмиль

Как только я перекинул свою помощницу через колено, мир вокруг замер, застыл. Ничего из существующего больше не имеет значения.

Обычно я более сдержан, да. В привычной обстановке именно я контролирую ситуацию от и до.

Но только не сейчас. Только не с ней.

Произошедшее накануне и за день до этого все изменило. Я пообещал забыть, но пообещав, я не сразу понял, что дал несбыточное обещание — снова нарушил одно из главных правил: не обещать то, чего не в силах исполнить. Но разве я думал, что будет настолько сложно смешать личное и рабочее, плюс совместить это в Аделине?

Все, о чем я теперь могу думать, это моя помощница — маленькая умница, сексапильная хищница и, черт возьми, та еще стервочка! Я сам отточил ее коготки и зубки, но не знал, что однажды она обернет это оружие против меня самого.

Не знал, что я не смогу устоять и держаться с каменным лицом, в ответ на все ее шуточки и шпильки.

Не выдержал и…

Ох, да, она идеальная, когда перекинута через мое колено.

Такая соблазнительная в этом милом платьице, что так легко задрать и потрепать ладонью идеальную задницу.

Слишком дерзкую, чтобы остаться нетронутой.

Вот еще одна причина, по которой не получается забыть.

Я не взял все, что хотел!

Не стал искушать себя еще больше, чем это есть, и отвесил шлепок по попке, не поднимая платье.

Темные волосы были перекинуты через плечо извивающимися змеями. Она источала ярость, грех и соблазн — потрясающий коктейль, который меня возбуждал невероятно сильно.

Новый шлепок отозвался приятным жаром в моей ладони и сладким звоном в ушах!

— Больше почтения к папе, Золотце! — произнес я хрипло и снова шлепнул, ммм…

Новый шлепок, и мой член налился каменной тяжестью.

— Совсем от рук отбилась, девочка моя. Дерзишь? Нарочно выводишь из себя? Знаешь, что делают с маленькими девочками, которые нарушают правила?

Наклонился к ее волосам, втянул их запах — сладко и остро, как любимый ее парфюм, который лишь подчеркивал персональный аромат теплой кожи.

— Их наказывают. Их хорошенько наказывают!

Больше всего мне хотелось попробовать каждый сантиметр ее мягкой, золотистой кожи.

Теперь я думал, почему так чертовски мало часов в одной ночи? И зачем мы вообще уснули, если можно было сделать столько всего — и не спать.

Надо было жарить и жарить эту строптивую, дерзкую малышку ночь напролет. Обвести языком каждую линию и чувственный изгиб тела.

Пока не осталось бы ни одного сантиметра, заласканного мной.

Ощущал запах ее кожи, сладкий дурманящий аромат, понимал, насколько она сейчас в моей власти и дурел от этого все сильнее и сильнее.

Еще немного и клянусь, я поставлю ее на четвереньки.

— Отпустите! Вы… Воспитатель… хуев! Озабоченный просто! — ругнулась Аделина, извиваясь змейкой на моих коленях.

— О, за ругательства я тебе еще больше всыплю! — отозвался я с азартом.

Кровь ударила в голову и прилила к головке члена, совершенно лишая меня рассудка.

Иначе как объяснить, что я все-таки дернул платье вверх и… уставился, разглядывая задницу в черных трусиках.

Проглотил комок возбуждения и возмущения!

Нет, это просто издевательство какое-то.

Ведь на самой попке, прямо напротив дырочки, еще не присвоенной мной, было оформлено ажурное, кружевное сердечко.

И я, падкий на красоту, слабый на эстетику, простонал громко, и сдернул эти трусики вниз, огрев покрасневшую задницу еще раз сочным шлепком.

— Да, девочка моя, да… Вот это хорошенькое наказание. Папа очень зол… Очень зол, Золотце!

Внезапно Аделина затихла, но потом захныкала протяжно, всхлипнула.

Эти звуки заставили меня прекратить. Я остановился лишь чудом, все нутро горело, ладонь была будто ошпарена кипятком. Кожа попки сильно раскраснелась.

— Вы… Вы!..

Аделина вырвалась и натянула платье пониже, оперлась о стол, ойкнула.

— Тиран! Самодур… Как… Как мне теперь сидеть? Моя задница горит!

Звук ее сердитого дыхания и глаза, мечущие молнии, заставили меня устыдиться содеянного, но ненадолго.

Ее реакция вызвала новый прилив желания.

— Прости… — сделал шаг вперед. — Прости, давай мы ее смажем…

Блять.

Возбуждение достигло критической отметки.

Я всего лишь имел в виду “смазать кожу каким-нибудь охлаждающим и обезболивающим гелем”.

Но моя пошлая фантазия и эго, желающее присвоить попку прекрасной помощницы, нарисовало в мыслях совсем другой процесс смазки, от которого член выпустил немного предэякулята в трусы.

Ох, как бы я ее.. хорошенько смазал!

И пальчиками, и не только…

— Не смейте! — зашипела сердитой змейкой Ада, махнув у меня перед носом пальчиком.

Тем самым, пораненным. Кровь все еще текла.

Я перехватил ее руку за кисть и взял палец в рот, лизнув металлический вкус.

Ада еще что-то хотела сказать и оборвала звук на середине гласного, буквально застыла. Ее глаза пристально следили за тем, как мой рот двигался по пальцу, всасывая его глубже.

В отличии от нее я хорошо помнил, как лизал ее киску, хорошенько трудился языком в нежной, маленькой дырочке, отвечающей так жадно и часто.