В одну реку

По дороге Снейп едва не плевался и шипел, что отправляется в собственный дом, но Герой был неумолим: Люциус пригрозил ему, что свадьба не состоится, если Поттер не уследит за его ядовитым сокровищем. Услышав это, Снейп фыркнул, но польщенно примолк, не заметив коварной усмешки Героя, который с Люциусом, в общем-то ни о чем не договаривался.

Тупик они все же посетили, но вдвоем, и застряли там надолго: в Меноре за состоянием здоровья лорда и его зельевара неусыпно следил домашний целитель, а после нескольких дней разлуки сил оторваться друг от друга не было. Заодно собрали нужные вещи и избавились от ненужных: Люциус заявил, что больше не желает слышать слово «тупик» вообще, и «Паучий тупик» в частности. Снейп на редкость покорно выполнял все просьбы, и его почти не приходилось шантажировать. Правда, у лорда появилась новая привычка: вместо того, чтобы спорить, он теперь хватался за сердце и получал все, чего прежде приходилось добиваться силой и хитростью.

К примеру, лорд решил провести в жизнь идею Снейпа о благотворительности. После войны в магическом мире осталось много сирот: родители погибли или сидели в тюрьмах, родственники были не у всех, и лорд Малфой организовал несколько приютов для детей - волшебников. Потом по его просьбе были выяснены адреса всех магически одаренных детей, находящихся в детских домах магглов, и вскоре за ними явились поверенные, забравшие их в совершенно легальные заведения, где детям не приходилось скрывать магию от воспитателей и где они получали все сведения о мире в котором им придется жить. Директором первого приюта Люциус назначил тюремного Тедди, носившего, как оказалось, маггловскую фамилию Смитт, рассудив, что, сам росший в подобном заведении, Тед хорошо помнит все, чего делать не надо. А уж, как надо, ему помогут разобраться помощники, которых лорд тоже отбирал лично.

Снейп ворчал, упрекая Малфоя в пренебрежении собственным здоровьем, на что лорд принимался доказывать любимому, что еще не совсем инвалид, а уж тут Снейпу было не с руки спорить.

Свадьбу праздновали в здании Министерства Магии. Магическая Британия извинялась перед своим Героем с должным размахом. Как глава Рода, Люциус отказал в просьбе детей о полноценном магическом браке, поставив условие: если они проживут вместе десять лет, то брачные клятвы можно будет повторить и усилить магией Рода, делая брак по-настоящему нерушимым и прочным. Стоя рядом с женой, Малфой-старший слушал ритуальные заклинания и боролся с умилением: и Поттер и Драко были в мантиях одинакового цвета. Настоял на этом сам Поттер. Откуда-то узнав, что цвет мантий указывает на статус партнера в подобных случаях, он дотошно выспросил у Люциуса все тонкости и исключения. Впрочем, их было немного: темный оттенок мантии указывал на старшего партнера, и младший, надевший более светлую одежду, автоматически принимал на себя роль ведомого в этом союзе, не столько физически, сколько магически и в юридических отношениях. Сам Люциус, рассказывая, был почти уверен, что увидит своего сына в чем-нибудь светло-сером или изумрудном, а мистера Поттера - в черном или темно-вишневом. И одинаковые малахитово-зеленые одежды супругов стали еще одной сенсацией предстоящей свадьбы.

Наконец, официальная часть закончилась, и молодожены с родителями стали принимать поздравления. Первым к ним подошел новый министр магии Кингсли Шеклболт, затем - новый глава Аврората Закари Меррит со спутником, последующие гости слились в один поток улыбающихся лиц, среди которых Люциус изредка опознавал очередного Уизли, грязнокровку Грейнжер, блондинку из подвала и мальчишку Лонгботтома с ней под ручку. Когда поток поздравляющих поредел, Люциус услышал радостное: «Наши поздравления, ваша светлость!», и не поверил ушам: перед ним стоял Эван Розье с кольцом на пальце и улыбкой на лице, и держал под руку высокую темноволосую даму, весьма нахально раздевающую его светлость глазами.

– Добрый вечер, Эван. Мадам?

– Леди Розье.
– представил Эван.

– Рад знакомству, леди.
– изумленный Люциус наклонился к руке дамы и услышал воркующее:

– Зовите меня Августой, мой лорд.

Кажется, Люциус изменился в лице, потому что Снейп, стоящий у стены напротив стал торопливо пробираться к ним поближе.

– Мадам… Я поражен вашей…красотой.

– Моей наглостью, хотели вы сказать?

– Безрассудством.
– поправил Люциус: кругом было слишком много ушей.

Леди придвинулась почти вплотную. Нарцисса оживленно беседовала с министром, отвернувшись от мужа. Умница. Зато на него смотрели множество других глаз и колдокамер.

– Ну, теперь-то нам ничто не мешает скрыться на пару минут за портьерой?

– пропела Августа.
– Мимолетный поцелуй с дамой на балу только на пользу репутации блестящего мужчины.

– Пойдемте. А пока нас не будет, директор Снейп развлечет вашего супруга.

Августа посмотрела в сторону, куда указывал любезный лорд и, увидев, как Снейп протягивает Эвану бокал с вином, быстро распрощалась с Малфоем и двинулась в сторону мужчин. Люциус видел, как Снейп поклонился даме и отошел, медленно и незаметно приближаясь к нему. Люциусу подумалось, что в этих танцах у них большой опыт: приближаться, не приближаясь, удаляться, оставаясь рядом… Молодые уже танцевали, люди в летах рассаживались за столики с закусками, Снейп подошел и остановился за плечом лорда, и Люциус почувствовал, что жизнь удалась.

– Руквуд снова ищет приключений. Бедный его мальчик: как он терпит?

– Не ревнуй, Северус, у этих двоих слишком много общего, чтобы искать что-то еще. Руквуд просто развлекается. Посмотри на них.

Пара танцевала, не замечая никого вокруг, двигаясь так согласно, словно дышала звуками и движениями, предугадывая поворот партнера за секунду до следующего па, и не ошибаясь ни разу. На них смотрели с восхищением, а они - только друг на друга.

– Странно.
– выдохнул остановившийся рядом Поттер.
– Они оба странные: словно она - муж, а жена - он.

Драко фыркнул, прошептал что-то на ухо супругу, тот покраснел и пара снова исчезла в толпе танцующих. Люциус вспомнил, сколько сил ушло, чтобы научить Поттера прилично двигаться. Что ж, Избранный оказался вполне прилежным учеником. Будем надеяться, что и во всем прочем тоже.

К Люциусу подошла Нарцисса: пора было обойти гостей. Она взяла мужа под руку и на секунду застыла, тут же расцветая радостной улыбкой: к ним приблизились мистер и миссис Фадж. Говоря комплименты даме, Люциус опустил взгляд и тоже на секунду замолк: на шее миссис Фадж были надеты жемчужные бусы Нарциссы, привезенные им из Индии и не попадавшиеся ему на глаза со времен его выхода из тюрьмы.

С трудом закончив любезную фразу, Люциус извинился и попросил позволения рассмотреть ожерелье поближе. Мадам Фадж с готовностью выставила вперед свою немалую грудь, едва прикрытую кружевами. Люциус пригляделся и дотронулся до одной из жемчужин.

– Великолепная вещь, мадам, вполне достойная вашей красоты!

Он отошел, зная, что через пару часов жемчужная нить истлеет, превращаясь в горстку сероватого праха: индийские ювелиры очень серьезно относились к заклинаниям от воров.

Вечером, когда свадьба закончится, и молодые аппарируют в Менор за портключом во Французское поместье, где решено было провести медовый месяц, Люциус отправит жену домой в сопровождении Северуса, а сам аппарирует на Косую аллею, в лучший ювелирный дом Лондона, разбудит хозяина и скупит весь жемчуг, какой только найдет в магазине. Потом он еще немного посидит на веранде любимого ресторана, пытаясь осмыслить тот факт, что он теперь свекор… или тесть сильнейшего волшебника современности. А его Драко принадлежит теперь непонятному, но, кажется, надежному молодому мужчине. Не в силах уложить это в голове, он выпьет шампанского и, конечно, промахнется и появится в спальне Нарциссы. Там он вывернет над лежащей женой свой пакет, осыпав ее жемчугами, и примется целовать руки, просить прощения и благодарить с таким жаром, что несчастный целитель вообразит себе, что его светлость решил вернуться в объятия законной супруги, и едва не потеряет сознание от огорчения.

Успокоив и Блейза и расчувствовавшуюся Нарциссу, Люциус пешком (во избежание), добредет до собственной спальни, и, в ответ на разозленное шипение своего змея вытащит из кармана бесконечно длинную нитку жемчужных бус и, слегка смущаясь и храбрясь предложит:

– Я, конечно, уже не так неотразим, как двадцать лет назад, но, если ты еще не передумал…

И больше не успеет ничего сказать: конечно, он не передумал, что он и докажет своему лорду минутой спустя, и двумя часами спустя, и утром… И продолжит доказывать все то время, которое отведет им судьба. И дело тут, конечно, совсем не в жемчуге, и не в долгах, и, даже, не в клятвах. А в чем? Каждый решает сам. Они - решили.