В огне рождается сталь
Шрифт:
Раньше, года три тому назад, Сунь Юй-фэнь обязательно съязвила бы еще раз и ответила бы примерно так: «Когда я следующий раз поеду домой, то обязательно приглашу тебя с собой!» — но сейчас почему-то она сочла это неудобным.
Пройдя немного, она спросила:
— Дэ-гуй, ты, наверное, не любишь ходить в кино?
— Кто это тебе сказал?
— А почему же я никогда тебя там не встречала?
— В кинотеатре народу
— Я перед началом сеанса всегда разглядываю публику, надеясь встретить кого-нибудь из своих земляков.
— Очень странно, и я никогда не видел тебя, хоть и не пропускаю ни одной новой картины.
— У нас на заводе есть один старый мастер. Очень уж он странный, не ходит ни в театр, ни в кино, ничем не интересуется…
— Это японцы искалечили таких, как он, — они хотели превратить их в рабочие машины. На нашем заводе тоже есть такие мастера. Нам с тобой повезло, что мы живем в эпоху Мао Цзэ-дуна!
— А я раньше горевала, что родилась так поздно, особенно когда меня не взяли в партизанский отряд. Ох, и наплакалась же я тогда!
Дорога тянулась между полей гаоляна. Во мраке стрекотали невидимые кузнечики. Луна иногда заходила за тучу, и тогда все покрывалось кромешной тьмой — и дальние горы и видневшиеся в стороне селения. Оба путника в таких случаях подымали головы и всматривались в чернеющее небо.
— Как бы дождь не пошел! — испуганно промолвила Сунь Юй-фэнь. — Давай я понесу узел!
Но Цинь Дэ-гуй не обратил внимания на ее слова и спросил, продолжая шагать по дороге:
— Что у тебя в узле, он такой тяжелый!
— Ничего особенного, — со смехом ответила Сунь Юй-фэнь. — Материя, чулки, мохнатые полотенца, мыло. Когда едешь домой, всегда приходится везти подарки родным и родственникам. Да еще моя двоюродная сестра Дин Чунь-сю передала кое-что для своей матери. Ты не знаешь Дин Чунь-сю? Ее муж работает на вашем заводе.
— А как его зовут?
— Юань Тин-фа.
— А-а-а, мастер Юань! Хорошо знаю, мы работаем на одной печи. Жену его я видел, только не знал ее имени.
— Я слышала, как они говорили о тебе. А ты почему никогда не заходишь к ним в гости?
— А что они обо мне говорили? Наверное, не очень лестное… — рассмеялся Цинь Дэ-гуй.
— Ругают только тогда, когда ты действительно в чем-нибудь виноват!
— Мы в последнее время частенько с ним ссоримся.
— Да, у Юань Тин-фа характер неспокойный.
Цинь Дэ-гую не хотелось больше говорить об этом, и он перевел разговор на другую тему:
— А в какой деревне живут родители твоей сестры?
— В Динцзятуне, это от нас в трех-четырех ли.
Цинь Дэ-гуй поправил на плече узел и рассмеялся:
— Да, человек ты предусмотрительный! А я всегда домой возвращаюсь без подарков, с пустыми руками. Я просто отдаю им деньги, и они сами покупают все, что им нужно.
— Сколько ты сейчас зарабатываешь в месяц?
— Основная моя зарплата — триста пятьдесят тысяч юаней [5] , добавь сюда надбавки за
перевыполнение плана, премии — и получится больше четырехсот.5
Описываемые в романе события происходят до проведения денежной реформы 1954 года, когда десять тысяч старых юаней обменивались на один новый.
— О-о, это очень много! — удивилась Сунь Юй-фэнь. — Поэтому вы, сталевары, всегда такие веселые!
— А мы особенно не заботимся о зарплате! — громко произнес Цинь Дэ-гуй. — Сколько, например, надо мне одному? На питание я не трачу ни гроша. Сходишь два раза в неделю в кино — на это не уйдет и пяти тысяч юаней. Одежды мне нужно не больше двух-трех пар. Вот и получается, что деньги некуда тратить.
Они шли по мосту, и шум реки заглушал его слова. Перейдя через мост, он продолжил свою мысль:
— А веселые мы всегда потому, что мы — сталевары эпохи Мао Цзэ-дуна. Ты сама подумай: китайские народные добровольцы бьют американцев снарядами и патронами, сделанными из нашей стали, наша сталь применяется на всех стройках страны — нам есть чем гордиться!
— Не только гордиться! Я смотрю, ты даже немного зазнаешься! — улыбнулась Сунь Юй-фэнь.
— Ну, это уж ты хватила! Как же это я могу зазнаться? — разгорячился сталевар. Он даже замедлил шаги. — Если бы я зазнался, то разве стал бы тащить твой узел?
Но Сунь Юй-фэнь улыбалась и ничего не говорила. Цинь Дэ-гуй понуро побрел за ней, ворча на ходу:
— Я никак не пойму, как ты могла додуматься до такого? Ты хоть скажи, в чем мое зазнайство проявляется?
— Сейчас этого нет.
— А когда же?
— Скажи, мы с тобой встречались на улице?
— Встречались раз десять, а то и двенадцать.
— Не только. Несколько раз ты просто не захотел замечать меня. А если и заметишь, то только поздороваешься и тут же убегаешь. Разве это не зазнайство?
— Ай-й-я! — рассмеялся Цинь Дэ-гуй. — Да я не говорю с тобой просто из-за трусости. Как увижу тебя, окруженную толпой ваших девушек, так и не знаю, что сказать. Ну и убегаю со стыда.
— Ну уж ты скажешь! — возразила Сунь Юй-фэнь. — А я, наоборот, считаю, что все сталевары смелые. Когда я встречаю кого-нибудь из них, всегда находят о чем поговорить. Перебросишься с ними двумя-тремя фразами, и уже готово — приглашают тебя в кино.
— А кого ты знаешь из сталеваров? — недовольно спросил Цинь Дэ-гуй.
— Ли Цзи-мина и Чжан Фу-цюаня. Ты их хорошо знаешь… — Сунь Юй-фэнь подняла на него глаза.
— Почему я должен их хорошо знать? — холодно возразил Цинь Дэ-гуй.
— Вы же работаете в одном цехе, живете в одном общежитии, встречаетесь каждый день. Как же ты можешь не знать? — с некоторым удивлением спросила девушка.
— Видимся мы действительно каждый день, но в кино они почему-то меня еще ни разу не пригласили! — не удержался он.
Они прошли некоторое время молча, наконец Сунь Юй-фэнь спросила: