В огне страсти

Как раз это-то меньше всего могло служить для нее сейчас успокоением.

— Прямо в Харрогит? — тихо спросила она.

Остервельд был удивлен:

— А почему бы и нет? Телефоны для этого и существуют. — Он достал тоненькую записную книжку и ручку, готовясь записать телефон.

Софи усмехнулась:

— В этом нет необходимости. Я буду очень рада пойти с вами, куда вы хотите. — Она понятия не имела, сколь забавно выглядела со стороны, когда он убрал свой блокнот.

— Отлично. Я заеду за вами примерно в половине седьмого. Сначала повезу вас обедать, идет?

Больше они не разговаривали. И только когда подъехали к ее дому, он, протянувшись через нее, чтобы открыть дверцу, спросил:

— Вы ничего не имеете против Клариджеза? После представления мы могли бы немного потанцевать.

Софи подумала, что не будет большого греха, если она примет его приглашение, в конце концов, приговор, который она до этого себе вынесла, еще не был окончательным, а вечер, похоже, удастся на славу. И она не задумываясь послала куда подальше унылую старую пословицу, звенящую почему-то у нее в ушах: «Будь уверен: грехи твои рано или поздно разоблачат тебя». Софи улыбнулась Максу — она казалась сейчас прехорошенькой.

— Это звучит заманчиво, — сказала Софи и выпрыгнула из машины. — А как же вы все устроите, ведь у вас дежурство?

— Нет, я сегодня выходной. Том Каррадерз подежурит вместо меня до завтрашнего утра.

Он небрежно помахал ей рукой, и «бентли» растворился в вечерней тиши.

Когда час спустя Софи сошла по лестнице, Макс уже ждал ее в прихожей. Пенни и Бенджамин были с ним; едва различимый на слух шорох ткани заставил их замолчать и взглянуть на нее. На ней было прелестное янтарного цвета платье из тайского шелка с глубоким вырезом и почти без рукавов — узкое, облегающее тело и такое длинное, что доходило до изящных лодыжек. Необычайно высокая талия на платье доводила и без того безупречную фигуру до полного совершенства. В приглушенном свете прихожей было заметно, что она уделила немало времени макияжу и прическе. Софи стояла с переброшенной через руку беличьей шубкой, доставшейся ей от матери, и надеялась, что Клариджез и Макс, Макс в особенности, по достоинству оценят и одобрят ее вечерний туалет. Макс оставил детей и пошел ей навстречу. Он был в смокинге и выглядел... она подыскала нужное слово... великолепно. Софи застенчиво улыбнулась и, задыхаясь, проговорила:

— Я должна попрощаться с бабушкой.

Он взял у нее шубку и перекинул через руку.

— Очаровательно выглядите, Софи, — сказал он с легким поклоном. — Могу и я тоже попрощаться с ней?

До дверей их провожала вся семья, в том числе и придира Синклер, и Клякса, и Титус, которому пришлось отказаться от соблазна льстиво потереться о начищенные до блеска ботинки Макса. Они много смеялись и говорили до того, как сели в машину. В машине Софи стушевалась и оставалась тихой и задумчивой, пока Макс вез ее развлекаться.

— Вы жалеете, что решили поехать? — поинтересовался он.

— Нет, что вы, просто я не часто выезжаю вот так... Я... я, наверное, очень скучный попутчик.

Она почти забыла о Джоне Остине, и спутник ее, по каким-то своим причинам, тоже не заговаривал с ней о нем.

— Я не нахожу вас скучной; когда я оперирую, моя работа оживляется в значительной степени благодаря вам.

Софи насупилась — она всегда пыталась быть образцовой операционной сестрой.

— Вы находите меня смешной? — прохладно спросила она.

— Нет, но за вами интересно понаблюдать. Во время операции я вижу только ваши глаза, и создается впечатление, что вся работа в операционной подчиняется движению ваших глаз и бровей. Только в очень редкие моменты, когда происходит что-то экстраординарное, можно видеть, как вы поднимаете руку или щелкаете пальцами над головой.

— Как вы можете все это замечать, когда оперируете? — поинтересовалась Софи.

Он пожал плечами:

— У вас тоже имеется в голове маленький уголок, открытый для отвлеченных от работы мыслей, и вы не можете отрицать этого.

Софи слегка покраснела, вспомнив, какие мысли о нем посещали ее порой в операционной. К счастью, ей не пришлось отвечать — они уже подъехали к Клариджезу.

Обед удался на славу. Эстрадная программа тоже оказалась на редкость интересной. Когда Макс пригласил ее отправиться потанцевать, Софи с удовольствием согласилась.

Он привез ее в ночной клуб у реки, где они заказали столик. Софи пила шампанское при свечах и любовалась луной, выплывающей из-за облаков и проливающей серебристый свет на речную воду. Потом они танцевали. Софи казалось, что из них выйдет никудышная танцевальная пара — Макс был намного выше ее. Но во время танца поняла, что это совсем не важно. Они много танцевали в этот вечер, много разговаривали, легко переходя от темы к теме: им было хорошо и весело друг с другом. Ей открылись новые черты в его характере, — черты, которые он прежде редко демонстрировал. Но в душу закрадывалось сомнение: возможно, уже в понедельник он вновь станет обходить ее вниманием.

Было уже больше двух часов ночи, когда она сказала:

— Мне очень хорошо здесь, но, пожалуй, пора домой.

Он не стал спорить.

— Разрешите мне пригласить вас еще на один танец.

Она не стала ломаться, более того, ей было очень приятно, что он наслаждается ее обществом.

По дороге домой они почти не разговаривали. Была глубокая ночь, и улицы, по которым они ехали, казалось, погрузились в сон. Возле дома Софи вдруг оживилась:

— Мне необходимо взглянуть на номер вашей машины.

— Ради всего святого, зачем?

— Ну, в общем-то не так уж это мне и надо, — призналась Софи. — Не знаю, как объяснить, но Бенджамин сказал, что давно следовало бы это сделать, но я все как-то забываю...

— МВО 1935, — любезно сообщил Макс.

— Это ваши инициалы, — быстро сообразила она, — и год вашего рождения. — Софи ликовала, что оказалась столь догадливой. — Вам просто повезло, что... нет, это не было просто везением, да?

Он засмеялся и, как бы извиняясь, сказал:

— Боюсь, что не было. История не так уж романтична — просто я заплатил одному человеку, чтобы он помог с номером.

Софи погрузилась в размышления о том, как, должно быть, приятно потакать иногда собственным капризам. Машина затормозила, ход ее мыслей оборвался. Он вышел из машины и помог выйти ей, проводил к дому и открыл дверь. В прихожей, освещенной тусклым светом маленькой лампы на стене, было очень уютно. Софи поразмыслила, не пригласить ли его войти, и под конец, к его, как она считала, тайному удовольствию, решила обойтись прощальным рукопожатием.

— Это был превосходный вечер. Спасибо вам огромное. — Она на миг задумалась. — Надеюсь, ваша подружка скоро поправится. — Софи не могла разглядеть его лица, но что-то подсказывало ей, что он улыбается.

Макс отпустил ее руку и сказал:

— Я, в свою очередь, тоже надеюсь, что Джон... э... Остин очень скоро вернется к вам из... Ах да! Из Харрогита. Спокойной ночи.

Он придержал дверь, давая ей войти, и затем закрыл ее за ней. Софи погасила свет и стала подниматься по темной лестнице к себе в спальню — присутствие мистера Остина в ее сознании было ей неприятно.