В огненном кольце

Все командиры и политработники пошли в батареи. Младший лейтенант Минина направилась в 18-ю батарею, где раньше служила разведчицей. Побеседовала с командиром батареи старшим лейтенантом Василием Тихомировым и активистами. Решили провести короткое комсомольское собрание. Вскоре все пришли на площадку, которую закрывала от обзора врага высотка.

Старший лейтенант сообщил о приказе и задачах батареи в наступлении. Желающих выступить оказалось много: каждому хотелось высказать свои мысли и чувства. Взволнованно говорили о готовности идти в бой радистка Ядвига Садовская, командиры орудий старший сержант Сергей Воробьев и Сергей Аваркин, командир дальномерного отделения Екатерина Духнова. Решение приняли лаконичное - комсомольцам показать в бою пример мужества, образцово и самоотверженно выполнять свои обязанности.

–  Ночью на батарее никто не мог уснуть, - вспоминает В. К. Минина. Бойцы проверяли еще и еще раз свое "хозяйство", готовились к бою. И, конечно же, всюду шли разговоры о предстоящем наступлении.

14 января наступление началось.

По плану Советского командования главный удар наносили 2-я ударная армия с плацдарма в районе Ораниенбаума (ныне Ломоносов) и 42-я армия от Пулковских высот по сходящимся направлениям на Ропшу. При этом окружалась петергофско-стрельнинская группировка врага и взламывалась вся его оборона под Ленинградом{282}.

Утро выдалось пасмурным, небо затянули густые облака. На переднем крае обороны стояла необычная тишина.

9 часов 35 минут... Внезапно раздался грохот орудий, грохот такой силы, что, казалось, будто земля задрожала. Началась артиллерийская подготовка. А в 10 часов 40 минут дивизии 2-й ударной армии перешли в наступление.

На участке 42-й армии весь день тяжелая артиллерия била по позициям врага, разрушая укрепления, бетонированные огневые точки.

Это были как бы предгрозовые раскаты. А в 9 часов 25 минут 15 января разразилась гроза. По всей линии фронта, начиная от южных окраин Ленинграда до Пулково и дальше, сверкнули огни, будто гигантская молния, а вслед за ней загрохотал гром. Открыли огонь тысячи орудий и минометов. По 17-километровому участку вражеской обороны, где намечался прорыв, вели огонь 2300 орудий и минометов, а также около 100 установок реактивной артиллерии. Били тяжелые орудия кораблей и береговых батарей Краснознаменного Балтийского Флота. В общем "хоре" выделялись своей скорострельностью зенитные пушки. За 1 час 40 минут на позиции гитлеровцев обрушилось 220 тысяч снарядов и мин{283}.

–  На позициях фашистов бушевал смерч огня, - вспоминает бывший заместитель командира второго дивизиона 169-го зенитного полка Павел Петрович Хлебнов, ныне старший инженер одного из научно-исследовательских институтов. - С нашего наблюдательного пункта, находившегося на склоне Пулковских высот, открывалась поразительная панорама развернувшегося боя. И нам невольно вспоминалось, как осенью 1941 года мы отбивали здесь вражеские атаки. Как неизмеримо умножились наши силы и возможности!

Грохот артиллерийской подготовки, наверное, напомнил о тех боях не только Павлу Хлебнову, а и многим другим зенитчикам. Здесь тогда командовали батареями Петр Каплар, Иван Капула, Анатолий Лисовой. Теперь они возглавляли зенитные дивизионы.

Батареи 169-го и 192-го зенитных полков первые удары обрушили на позиции вражеских минометов, расположенных в непосредственной близости к переднему краю обороны. Минометы были особенно опасны для наступавшей пехоты. От зенитчиков требовалось выбить это оружие у врага. И они с честью справились с задачей. Корректировщики докладывали, что снаряды точно поражали цели. Многие зенитные орудия били по дзотам и другим огневым точкам.

Мощная артиллерийская подготовка ошеломила фашистов настолько, что они вначале даже не оказали огневого противодействия.

И вот по всей линии фронта в воздух взвились красные ракеты - сигнал атаки. Из окопов и траншей поднялись гвардейцы и смело устремились вперед.

Гитлеровцы пытались остановить наступление. Сил у них еще имелось много и сопротивление все возрастало. Бой завязался ожесточенный.

Капитан П. Хлебнов находился рядом с наступавшими стрелками, корректировал огонь своих батарей. Вокруг рвались снаряды, свистели осколки и пули, но офицер, увлеченный своим делом, будто и не замечал опасности.

Фашисты готовились к контратаке, сосредоточивая резервы. Капитан Хлебнов передал об этом данные командиру своего дивизиона капитану П.А. Каплару. Через считанные минуты батареи открыли огонь. Сотни снарядов обрушились на скопление врага. Его контратака была сорвана{284}.

Наступление вначале развивалось медленно. Бои шли за каждую высоту, за каждый рубеж обороны. В первый день наступления войска 42-й армии на пулковском направлении продвинулись в центре на 4,5 км, а на флангах до 1,5 км.

В этих тяжелых боях зенитные батареи оказывали мощную поддержку наступавшим. Командиры дивизионов 169-го зенитного полка И.И. Капула, П.А. Каплар, А.С. Лисовой, И.С. Находнов, Н.Д. Ольховский поддерживали тесное взаимодействие со стрелковыми подразделениями, четко решали задачи, поставленные старшими начальниками.

Трудные бои вели и батареи 192-го зенитного полка. Высокое мастерство показали командиры дивизионов майоры В.Е. Охрименко и Н.И. Чепурин, командиры батарей Н.Т. Волошененко, И.Д. Орлюков, В.И. Охолов и другие.

Позиции зенитных батарей, хотя они и находились в удалении от наступавшей пехоты, зачастую подвергались жесточайшему артиллерийскому и минометному обстрелу. Фашисты в первую очередь стремились разделаться с нашими зенитными средствами. Ведя огневую дуэль, зенитчики проявляли стойкость, выдержку и добивались успехов.

–  Несмотря на мороз, стволы пушек накалялись до красна, как металл в горне кузнеца, - вспоминает бывший командир огневого взвода 24-й батареи Яков Владимирович Зарицкий. - У орудий громоздились горы дымящихся гильз. Позиции окутались дымом. Лица бойцов почернели от копоти, белели только зубы, да задорно блестели глаза.

14-я батарея 169-го зенитного полка получила задачу подавить фашистскую минометную батарею. Завязалась дуэль, несколько мин разорвалось на позиции зенитчиков. Осколком ранило заряжающего Касатова. На его место стал командир орудия старший сержант Александр Рассолько. Заряжая орудие, он командовал:

–  За Ленинград - огонь! За родной Минск - огонь! За кровь Касатова огонь!

Зенитчики выполнили задачу, подавив минометную батарею врага. В тот день орудие старшего сержанта Рассолько уничтожило еще до взвода пехоты. За мужество и отвагу, проявленные в боях, Александра Ивановича Рассолько наградили орденом Славы 3 степени{285}.

Командир дальномерного отделения восьмой батареи того же полка сержант Дина Афанасьева была контужена. На некоторое время она совершенно потеряла слух, но с позиции не ушла, продолжала выполнять свои обязанности.

В разгар боя тяжело ранило командира орудия сержанта Федорова из четвертой батареи 192-го зенитного полка. На какое-то мгновение бойцы расчета растерялись. Но тут раздался уверенный голос наводчика ефрейтора Григория Русова:

–  Расчет, слушай мою команду: огонь!

Орудие продолжало стрельбу. Вскоре зенитчики подавили минометную батарею врага. Затем они перенесли огонь по скоплению пехоты. В это время вблизи орудия разорвался снаряд, и Русова ранило осколком. Превозмогая боль, он продолжал наводить орудие и командовать стрельбой расчета. Раненый воин оставался на своем посту до вечера. За мужество и самоотверженность Григория Константиновича Русова наградили орденом Славы 3 степени.