В окопах Кремля

— Меня здесь, пожалуйста, высадите, — попросила она и открыла сумочку.

— Если вы хотите заплатить, то не надо, — замотал головой Матвей. — Мне просто по пути.

— Спасибо. — Девушка хотела было открыть двери, как Кораблев неожиданно придержал ее за плечо.

— В чем дело?! — испуганно воскликнула она.

— Извините. — Матвей отдернул руку, словно положил ее случайно на раскаленную плиту. — Не могли бы позвонить к нему домой и удостовериться, там он или нет?

— А почему бы вам самому это не сделать? — удивилась она. — И вообще, после гибели одного из наших сотрудников есть устное распоряжение префекта до окончания расследования воздержаться от всяческих просьб дать чей-то адрес и телефон.

— Адреса я знаю, — Матвей вздохнул. — Возможно, даже те, о которых вы и не слышали…

— Этой куклы деревенской? — Секретарша закатила глаза под потолок. — Леночка, кажется, зовут.

— Да, — удивленный осведомленностью секретарши, признался он. — Ужинали там пару дней назад. У меня есть его домашний, — соврал Матвей. — Но не хочу пока звонить туда.

— Почему? — удивилась девушка.

— А вдруг он у своей подружки, а трубку возьмет жена? После того как у вас распилили Падакова, они все на взводе. Считают это сигналом к чему-то. Забьет тревогу…

— Вы и про Падакова знаете? — удивилась она.

— Леонид Андреевич рассказал, — вновь соврал Матвей.

Это окончательно убедило секретаршу, что он не причинит зла ее начальнику, и она вынула из сумочки сотовый телефон.

К сожалению, ни по одному известному адресу Захара не оказалось. Присматривающая за загородным домом женщина сообщила, будто он остался в префектуре в связи со сложной обстановкой в городе. Леночка, узнав Матвея по голосу, ответила, что сегодня он ночует дома.

Поблагодарив сотрудницу Захара, Кораблев распрощался с ней и позвонил Базарову.

— Слушаю тебя, — сонным голосом ответил следователь.

— Что, разбудил?

— Ну а ты как думаешь? — охрипшим голосом спросил Базаров.

— Извини, не думал, что так рано ложишься.

— Просто сегодня еще дежурил. Два выезда было на грабежи с нанесением тяжких, — объяснил свое состояние Базаров. — Ну ладно, говори, чего надо?

— Ты знаешь домашний телефон жены Захара?

— Зачем тебе?

— Надо, — лаконично ответил Матвей.

— Смотря какой, у него их два. Еще есть номер загородного дома.

— У меня тоже. Мне городской надо.

— Записывай.

— Готов, — соврал Матвей. На самом деле ему было достаточно продиктовать один раз, чтобы он запомнил.

Распрощавшись с Базаровым, Матвей вынул из вещевого ящика другую трубку. Ее он купил по случаю у каких-то наркоманов. Конечно, она была ворованная, зато зарегистрирована на совершенно не известного ему человека.

— Да, — раздался женский голос.

— Я могу услышать Леонида Андреевича?

— Он на работе, — ответила женщина.

— Вы его жена?

— Нет, автоответчик, — грустно усмехнулась она. — У них аврал там какой-то. Перезвоните позже.

— Спасибо, я лучше завтра к нему заеду…

Матвей бросил трубку на соседнее сиденье.

«Странно, неужели Захара постигла та же участь, что и Падакова? — подумал Матвей. — Жалко, если это так. Слишком много потрачено времени на то, чтобы войти в доверие к чиновнику. А если его убрали из-за меня?» — трогая машину с места, неожиданно подумал он и тут же отогнал от себя эту мысль.

* * *

Захар шел по какой-то трубе над гигантским карьером, из которого тянуло могильной сыростью. Его дна видно не было, лишь края. Он словно был заполнен чернотой, которая плескалась и издавала странные, квакающие звуки.

«Может, это вовсе не карьер, а вход в преисподнюю?» — мелькнула мысль.

Захар сделал еще один шаг, потом второй и, к своему ужасу, заметил, что труба становится все уже и уже. Он осторожно оглянулся. По спине поползли мурашки. Страшные паукообразные существа уже пытались возобновить преследование. Но их лапы скользили по металлу, и они возвращались назад.

Захар развернулся, чтобы продолжить свой путь, и вдруг нога соскользнула. Пытаясь сохранить равновесие, он взмахнул руками.

— А-аа!

Захар зажмурился. Однако полет не прекращался, и он открыл глаза. Некоторое время Захар не мог понять, где находится. Но грохот двери быстро вернул его в реальный мир. Как оказалось, он уснул прямо на скамейке, сидя за столом.

Между тем двое надзирателей втащили бритоголового. Теперь он уже не походил на ту самоуверенную груду мышц, ушедшую на допрос, а напоминал тряпичную куклу, которую окунули в котел с кровью. Его голова свисала, и он не двигался. Дотащив до койки, надзиратели грубо бросили его на нее.

— Кажется, он откинулся. — Надзиратель с погонами сержанта наклонился над лысым и прислушался, пытаясь понять, дышит он или нет.

— Баба с возу, кобыле легче, — сказал другой.

— Все-таки зверь этот следак, — возразил сержант.

Спокойствие, с которым говорили об убитом на допросе подозреваемом, сковало у Захара дыхание. Но лишь на короткое время. Он быстро взял себя в руки и уставился перед собой.

— Трупа нам еще не хватало, — зашипел с верхнего яруса Рябой. — Сначала туберкулезника подселили, потом лишнего… А теперь…

Ему не дали договорить. Сержант ударил по краю его кровати:

— Рот прикрой, а то спишем труп на тебя. Пусть до вечера полежит. Ничего не случится. Потом увезем…

— У меня уже руки болят, — признался второй полицейский. — Кого он сказал к нему после этого привести?

— Новенького, — указал на Захара сержант.

— Захаров! — рявкнул полицейский.

— Что? — находясь под впечатлением сна и увиденного в реальности, он растерянно уставился на двоих изуверов.

— Когда называют твою фамилию, надо зад оторвать от скамейки, — направляясь к выходу, сказал сержант. — На выход!

— Но мне не в чем. — Захар показал на батарею отопления, где висела его одежда.

— Это даже лучше. Майку после разговора со следком легче отстирать, — «успокоил» второй полицейский.

Захар на ставших ватными ногах подошел к дверям. Неожиданно сержант остановил его резиновой палкой. В тот же момент оказавшийся позади него второй полицейский натянул ему на голову пропахшую потом шапочку так, что она закрыла глаза и нос.

— Это на тот случай, если ты вдруг каким-то чудом выйдешь отсюда живым, — пояснил он. — Вы, чинуши, злопамятный народ. Следователь не хочет, чтобы ты увидел больше, чем следовало. На выход!