В окружении

минутку. Хочу понять…

– Я занят, – сказал он и собрался снова уйти.

Чеееееерт.

Я встал перед ним и нахмурился.

– Расс.

– Я занят, Дилан. Я звонил вчера, чтобы поговорить. Оказалось, я не стою твоего

времени, так что…эй, я умываю руки.

– Это не так. Вчера было…было…безумием, вот чем это было. У меня не было

времени разговаривать с…

– Как давно ты трахаешься с ним? Это же Локк. Или все обстоит наоборот? Должен

сказать…Мне любопытно, как и остальной части мира. И разве не ты – тот, кто говорил мне,

что не готов нырять в отношения сейчас? Угу…довольно очевидно.

Вопрос Расса был настолько грубым и откровенным, что у меня резко закончились все

слова. Его взгляд впился в меня, и в тот момент я понял, что наша с ним дружба на этом

закончилась.

Это не было моим сознательным решением, что «все, мы больше не можем оставаться

друзьями». Но, пока Расс стоял и дожидался от меня подробностей наших отношений с

Эйсом, интимных подробностей, я понял, что хрена с два скажу ему что–то. И никогда бы

друг не поступил так, как он.

Я ничего не должен ему объяснять. Мы не встречались; у нас едва зародилась дружба.

И вот он ожидает от меня чего? Объяснения? Сплетен? Злорадства?

Ну, он глубоко разочаруется. Я начал отступать от него и покачал головой. Охренеть–

как–невероятно.

– Увидимся, Расс.

Я развернулся на пятках, готовый уйти и разыскать Эйса на фуд–корте, когда услышал

крик Расса:

– Это было на его дне рождения, не так ли?

Но я не стал оглядываться назад.

***

Катастрофа.

Именно в это превратились утренние съемки. Рон был невозможен с

первых слов, что вылетели из моего рта, и все, что выходило дальше только больше

выводило его из себя.

Я не дурак. Я хорошо осведомлен, что это его такой способ многозначительно

намекнуть мне, насколько он разочарован тем, что большинство СМИ воспринимали наш

выходящий фильм, вращающимся вокруг главной звезды и его коллеги, а это слишком плохо.

Но ни за что я не позволю возможности встречаться с Диланом ускользнуть от меня только

из–за того, что это может быть немного неудобным. Ладно, может, сильно неудобным. Но

несмотря на то, что я сказал Дилану насчет отношений между коллегам, правда в том, что это

не незаконно. Это не было прописано в наших контрактах. Это было просто…ну,

неодобрением к тому цирку в СМИ, который часто следует за этим – что, безусловно,

произошло и с нами.

Да, и это только начало.

Я гонял кусок простой, вареной курицы по пластиковому контейнеру и чувствовал

зарождающуюся головную боль в основании черепа. Мне нужно справиться с собой. Это –

только начало того, что обещает стать самыми трудными месяцами. Прошло два дня с тех

пор, как пресса раскрыла, что я с кем–то встречался. И всего лишь вопрос времени – черт,

нескольких часов – пока они не сложат дважды два и не поймут, что великолепный мужчина

в моем номере в одном полотенце – тот, же мужчина, что в данное время украшал все

билборды «Calvin Klein» по всей стране.

Я очень надеялся, что Дилан понимал, на что он согласился…потому что все станет

только напряженнее, когда это выяснится.

– Простите? Это место занято?

Я поднял взгляд на мужчину, который только что был в моих мыслях. Он стоял рядом

со мной с обеспокоенным выражением на лице, наверняка, интересуясь, остыл я или еще нет.

После спектакля с Роном, я не мог винить Дилана за осторожность, и, учитывая широкое

расстояние вокруг меня на площадке фуд–корта от команды и актерского состава, было

очевидно, что все они тоже ждали, что именно последует дальше.

Но разве могут возникнуть какие–то вопросы? Дилан серьезно беспокоился, что я

откажу, что он не сможет сесть со мной? Простите, но ни хрена подобного. Какой в этом

смысл? Или во всем этом, если на то пошло, если я прогоню его? Все уже следили и

сплетничали, если бормотание, достигающее сейчас моих ушей, было хоть каким–то

признаком.

Я выдавил кривую улыбку, а затем указал на стул напротив себя вилкой.

– Вот сюда ты можешь посадить свою сладкую попку.

Обеспокоенное выражение сошло с лица Дилана, и его губы изогнулись в медленной

улыбке.

– Сладкую, да? – переспросил он, присаживаясь напротив меня и ставя перед собой

свою тарелку. Я с тоской посмотрел на стейк и картошку и кивнул.

– Сладкая. Упругая. Моя. Выбирай.

Дилан посмотрел налево, потом направо, прежде чем вернуть свой взгляд на меня с

приподнятой бровью. Бедный мальчик не совсем уверен, что должен делать. Или что я хочу,

чтобы он сделал. Что ж, время исправить это.

Я потянулся через стол, положил свою руку поверх его и сжал успокаивающе.

– Это нормально со мной разговаривать, знаешь ли.

Дилан наклонился и понизил голос.

– Такая ирония исходит от тебя, не считаешь? Еще на прошлой неделе у меня даже

возможности не было смотреть в твою сторону.

– Да, но все меняется, – сказал я, когда он перевернул ладонь, и наши пальцы

переплелись. – Я определенно уверен, что большинство людей уже знают, что ты больше,

чем просто смотришь в мою сторону.

Я заигрывающее подмигнул, и это возымело желаемый эффект. Щеки Дилана

вспыхнули, и он рассмеялся.

– Тебя не волнует, что кто–то может сделать снимок?

– Чего? Нас, держащихся за руки? Это менее скандально, чем ты почти голый в моем

номере… – я позволил своим глазам задержаться на теле Дилана, а затем перевел взгляд и