В отчаянном разрушении

— Нет, с ним все будет в порядке. У Розиты с ним самые крепкие узы, которые я когда-либо видел. У вас с Розитой тоже крепкая связь. Вам всем просто нужно время и пространство.

— Как ты можешь так говорить? — недоверчиво спрашиваю я. Он не должен знать, как сильно мы все страдаем.

Если бы я могла отмотать время назад и стереть все, что я сделала, чтобы Роза была счастлива, я бы это сделала. В одно мгновение.

— Потому что я знаю Арло и Розиту.

Фрэнки переходит из кухни в гостиную, а я перебираюсь на диван, чтобы он мог занять подушку рядом со мной. Я подтягиваю ноги к груди и упираюсь подбородком в колени. Фрэнки откидывается на спинку дивана и слегка смеется.

— Что смешного? Мир буквально заканчивается, а ты здесь и смеешься.

Он смотрит на меня, прежде чем снова рассмеяться.

— Вы, ребята, такие чертовски драматичные. Я чувствую себя как в теленовелле. Como 'La Rosa de Guadalupe'. Такая драма.

Мои губы раздвигаются, и я задыхаюсь.

— Ты шутишь? Неужели ты не понимаешь, насколько все серьезно? Арло сидит в своей комнате и хандрит, а мы понятия не имеем, где Роза! Ты же не можешь всерьез смеяться над этим. Что, если с ней что-то случилось?

— С ней все в порядке, — наконец говорит он и подносит пиво к губам. Он делает долгий глоток, затем смеется и качает головой. Мне хочется дать ему пощечину.

— Что ты имеешь в виду? Как это она в порядке? Мы не знаем, где она!

— Она позвонила мне той ночью.

Фрэнки осушает остатки пива и ставит его на кофейный столик. Он откидывается на спинку дивана, а я смотрю на него расширенными глазами.

— Она звонила тебе?! И ты нам не сказал?

Фрэнки снова смеется, и я не сдерживаюсь. Я толкаю его плечом и встаю с дивана. Я в бешенстве, и мне хочется задушить его. У него такое же самодовольное лицо, как у Арло. Они как братья. Они и раздражают как братья.

— Я в ее списке контактов на случай чрезвычайных ситуаций. Если Арло не будет рядом с ней, тогда я, — говорит он почти без обиняков.

Как будто это все объясняет.

— Фрэнки! — кричу я, не заботясь о том, что меня слышит весь район. Я размахиваю руками в воздухе, измученная и раздраженная до предела. — Ты не можешь просто прийти и не сказать нам, где она. Мы думали о худшем. Ты хоть представляешь, как Арло было плохо от мысли, что она может быть ранена?

Я прикладываю ладонь к груди, и на глаза наворачиваются слезы. — Как сильно я страдаю от того, что не могу с ней связаться?

— С вами все будет хорошо, — Фрэнки снова машет рукой, и я так злюсь, что кричу.

— Фрэнки!

Мои слова отскакивают от стен, и это громче, чем я ожидала.

Дверь спальни Арло открывается, и я делаю шаг назад. Фрэнки поворачивает голову в сторону коридора, и в этот момент входит Арло. Под глазами у него темные круги, а на лице написано беспокойство.

— Что происходит? Ты в порядке? — Он смотрит на Фрэнки. — Что случилось Girasol?

У меня в груди щемит от его прозвища. Я скучала, слыша это из его уст. Это заставляет меня думать, что мой Арло вернулся.

— Ничего.

Фрэнки пожимает плечами.

Я снова раздражаюсь на его лучшего друга, мои кулаки крепко сжимаются по бокам, и я чувствую себя как чайник, который вот-вот взорвется. — Ты серьезно сейчас, Фрэнки? Скажи ему!

Арло смотрит между нами, и его брови напрягаются. — Что сказать?

— Ничего, это не для сегодняшнего разговора. Тебе нужно отдохнуть.

Фрэнки вздыхает, а я закатываю глаза, прежде чем посмотреть на Арло.

— Он знает, где Роза, — выплевываю я. Я уставилась на его так называемого лучшего друга. Как он мог скрыть от Арло такую важную информацию?

Арло поднимает бровь и скрещивает руки на груди. Мои глаза задерживаются на их громоздкости, но я стараюсь отвести взгляд. В животе разливается тепло, и я все еще жажду его, как бы мы ни старались держаться на расстоянии. Мы чувствуем себя виноватыми даже за то, что неправильно смотрим друг на друга.

Но чем больше мы стараемся держаться на расстоянии, тем сильнее я жажду его прикосновений. Его сладкие прикосновения успокаивают меня.

— Фрэнки?

Фрэнки наконец-то похлопал себя по коленям, прежде чем встать.

— Она попросила меня пообещать ей не говорить вам, ребята. Ей действительно нужно личное пространство, ясно?

— Она моя дочь.

Арло подходит ближе и входит в гостиную в нескольких шагах от Фрэнки.

— А для меня она семья. Если она хочет, чтобы я пока скрывал ее местонахождение, я так и сделаю. Просто знай, что она в безопасности.

Фрэнки надувает грудь, глядя на Арло, но Арло больше и выше. Арло сокращает расстояние между ними, и я начинаю нервничать. Мне не нужно, чтобы они дрались, как два разъяренных волка.

— Она с Гарретом? Это все? — спрашивает Арло.

Фрэнки качает головой. — Ей нужно было пространство, а оно не в Алабаме. Я отвез ее в аэропорт на следующее утро после драки.

— Что? — наконец нарушила я молчание. Арло бросает на меня короткий взгляд, и я вижу печаль в его глазах. Я тоже ее чувствую. Она забрала что-то у нас обоих. Я просто хочу вернуть своего лучшего друга.

— Монтана, — наконец выдыхает Арло. Но он не выглядит облегченным. Он выглядит еще более напряженным и наконец садится на диван. Я делаю шаг вперед, и Фрэнки смотрит на меня, а затем отходит от дивана и дальше от Арло.

Как будто он хочет, чтобы именно я утешала Арло.

— Монтана? — спрашиваю я вслух. — Разве это не там, где...

— Да, — кивает в ответ Фрэнки. Он засовывает руки в передние карманы джинсов. — Она собирается немного погостить у своей мамы. Я сказал, чтобы она позвонила мне, когда будет готова вернуться, и я заберу ее из аэропорта.

Арло наклоняется и проводит рукой по волосам. Я замечаю, как вздрагивает все его тело, как дыхание становится тяжелее и громче. Как будто он пытается перевести дыхание после бега.

— Я должен позвонить ей. Я должен пойти к ней, — говорит он.

— Ни в коем случае. Ей нужно личное пространство, — укоряет Фрэнки. Затем он указывает на меня и Арло. — Слушайте, мне все равно, что вы оба что-то нашли, но если вы хотите что-то продолжить, то дайте Розалии свободу. Поставьте себя на ее место. Ей нужно время, чтобы шок прошел и чтобы она нашла лучший способ простить вас обоих.

— Ничего не будет продолжаться, — говорит Арло слишком резко.

Фрэнки молчит, а мои губы подрагивают. Что?