В ожидании Романа

–?Ну, ладно! До завтра, да?

–?Да. Я позвоню.

–?Обязательно!

–?Целую.

–?Я тоже.

Вот, собственно, и все. А что я хотел услышать? Правдивую историю? Нет уж, такое вряд ли. Ложь? Обман? Может, это и спасло бы. Ну, допустим, она могла бы сказать, что была в гостях у двоюродного брата или еще какого-нибудь родственника... Я бы поверил. Хотя, опять же, маловероятно. Если б я не видел ее тогда. А то она ведь была в коротком халатике, с голыми ногами. И самое неприятное в моем положении – это то, что я не вправе ни расспрашивать ее, ни тем более уличать. С какой стати? Мы же, если и играем, то на равных. Поскольку у меня есть семья, значит, есть отношения с женой. И если Юля не в курсе, что у нас нет интимной близости с супругой (а Юля не в курсе, потому что я ей никогда не говорил), то это ничего не меняет. И какие у нее с кем взаимоотношения, я не смел выяснять.

Хотя, конечно, меня это интересовало. И очень. Но, повторяю: она вела себя безупречно по отношению ко мне. Чего ж еще желать?

Видимо, я повторяюсь. Я распаляюсь вновь, когда вспоминаю ту минуту. Я настолько перестаю собой владеть, что моментально пот на лбу выступает, сердце быстрее колотится. Мне даже кажется, температура начинает повышаться. Хотя вряд ли такое возможно. Какая связь между воспоминаниями и температурой?

Ничего не изменилось. Мы так же плотно сосуществовали и дальше, только я все время приглядывался к ней, пытаясь увидеть что-то новое в глубине глаз, уловить перемены в интонации. Мне казалось, ее измена должна стоять глыбой между нами. Но нет. Юля оставалась прежней: доверчивой, легкой в общении, проникновенной, сопереживающей и такой моей... Такой любимой, что иной раз мне казалось, будто сердце не выдержит, разорвется от переполняющего его обожания, восторга, счастья...

Нельзя сказать, что я забыл ту историю. Нет, конечно. Тысячи раз прокручивал я в мозгу и открытую соседскую дверь, и парня этого с мусором и улыбкой, и кусок коридора, и часть кухни... Минута-две, не больше... А сколько мучений!

Ревность приходила ко мне какими-то острыми приступами. Я начинал воспроизводить их встречу, выстраивал в своей голове всевозможные подробности: как она его обнимает, как он ее целует. Вот она закрывает глаза в наслаждении... Вот она ласкает его молодое тело... Нет, допускать в себя ревность было непростительной ошибкой. Я боролся с ней, как мог. Получалось плохо. Более того, я же прекрасно понимал, что вряд ли их встреча ограничилась одним разом. Значит, она не просто изменила мне однажды, а вполне возможно, делала это неоднократно или даже всегда! Чувство было настолько мучительно, что я все-таки иногда не сдерживался, задавал дурацкие вопросы, типа:

–?Ну и у кого это мы бываем в гостях до глубокой ночи?

Или:

–?Интересуют ли тебя молодые мужчины?

В такие моменты она с удивлением и даже с некоторой досадой смотрела на меня, мол, как это я, с моим интеллектом и высоким уровнем самоорганизации, мог снизойти до ревности? И тогда я сам себе казался глупым, примитивным, банальным типом и становился неприятен самому себе. И злился на себя. А Юля говорила уже о чем-то другом, не считая возможным беседовать на бесперспективные темы. Тему наших взаимоотношений с третьими лицами она считала даже не бесперспективной, а попросту ненужной. Что ей беседовать о моей семейной жизни? Зачем? Если она навсегда, эта жизнь? К чему мне беседовать о ее потенциальных женихах? Очевидно же, что ей надо выходить замуж, создавать семью, рожать ребенка! Зачем рвать себе сердце?

Мы оба это прекрасно понимали. Но если она как-то справлялась со своей ревностью и не позволяла себе никаких выпадов в мой адрес, то я после того случая иногда опускался до глупых вопросов. Неумно, неправильно, но что делать?

В общем, были мы вместе еще какое-то время. А потом она вышла замуж. Нет, не за того парня. За зрелого мужчину. Уехала с ним жить за границу. Мы не ссорились. Простились по-дружески. Грустный вечер такой получился... Она плакала. Я страдал.

...Иногда она звонит. Редко, правда. Раз в полгода: в день моего рождения и на Новый год. У нее по-прежнему веселый голос, тонкий юмор, легкая самоирония. Как же ее звонки рвут мне сердце! Я болею потом... Долго, с температурой... Уж лучше бы и не звонила...

ЧАСТНАЯ ПРАКТИКА

Звонок в психологическую консультацию раздался без десяти шесть, когда секретарь Людочка уже собиралась домой. С некоторым даже раздражением Людочка взяла трубку:

–?Психологическая консультация. Слушаю вас.

–?Добрый вечер. – Мужской голос был тревожный и торопливый. – Мне бы записаться на прием к Шувановой.

–?Минуту. Сейчас посмотрю ее расписание.

Люда взяла тетрадь с графиком работы психологов и начала листать.

–?К сожалению, на ближайшие две недели у Шувановой все расписано. Могу предложить вам другого специалиста.

–?Нет. Другого не надо.

–?Ну, тогда, если именно к ней, то звоните через неделю. Будем записывать на следующий месяц.

Люда уже готова была опустить трубку на рычаг, но голос взмолился:

–?Послушайте, девушка! Подскажите, как правильно поступить! Мне нужно попасть именно к ней и срочно!

–?Ну, а чем я могу помочь? Если только вы лично с ней поговорите.

–?А как это можно сделать?

–?Телефонов домашних мы не даем. Если только вы подъедете в часы ее работы и лично с ней договоритесь. А, подождите, вот она спускается. Вам повезло.

И со словами: «Галина Владимировна, вас», – протянула Шувановой трубку.

–?Слушаю. Здравствуйте! А почему именно ко мне? Кто посоветовал? А, да, да, помню.

И, обращаясь к секретарю:

–?Людочка, что, ни одного свободного места нет?

–?Галина Владимировна! – Люда сделала оскорбленный вид. – У вас на две недели вперед все занято. Неужели вы думаете, что я плохо смотрела!

Ей не терпелось уйти, и весь ее вид выражал нетерпение и досаду.

–?Хорошо, Люда, иди домой. Я сама закрою. До свидания.

–?Ой, спасибо! До свидания, Галина Владимировна!

И, довольная тем, что, как она задумала выйти ровно в шесть, так и получилось, выпорхнула из здания консультации.

Галина Владимировна, продолжив разговор, смогла предложить лишь один вариант своему потенциальному клиенту:

–?Действительно, пока мест нет. Единственно возможное – это прием в рамках частной практики.

–?Ну и отлично!

–?Вечером у меня дома. Если вас устраивает, записывайте адрес.

–?Да, устраивает, конечно. Спасибо вам огромное. Так... Ленинский проспект... кодовый замок... четвертый этаж.

–?Завтра в девятнадцать ноль-ноль.

–?Спасибо. Буду.

Галина Владимировна вышла замуж сразу после окончания университета и жила в квартире мужа вот уже пятнадцать лет. Сначала жили вместе со свекром и свекровью. Но семь лет назад мать мужа скончалась, и свекор вскоре переехал к немолодой уже, конечно, но новой пассии, с которой проживал теперь в Черемушках, лишь изредка приезжая в гости.

Таким образом, в распоряжении Галины, ее мужа Андрея и их дочери Виктории осталась не очень большая, но все-таки четырехкомнатная квартира, в которой Галина смогла оборудовать себе кабинет, чем была несказанно довольна. Комната под кабинет – самая маленькая из всех, но для работы на дому вполне подходила: диван, кресло напротив, низкий столик, торшер. Уместился и письменный стол с компьютером. Галина обожала свое рабочее место и с удовольствием принимала клиентов на дому.

Андрей относился с пониманием к работе супруги и никогда не возражал. Еще бы ему возражать? Галина являлась главным добытчиком в семье. Он пытался как-то увеличить свои доходы, но, будучи водителем, выше головы, как говорится, прыгнуть не мог. Работа у него тяжелая, вечерами он отдыхал преимущественно лежа. А если по выходным и выходил подхалтурить на своем стареньком «жигуленке», то это были крохи по сравнению с заработком супруги.

Их брак изначально считался мезальянсом, поскольку разница в образовании и интеллекте была существенная, но чем-то, значит, интересовал он Галину, чем-то притягивал, раз живут они вот уже пятнадцать лет, причем неплохо.