В ожидании сердца

ОЛЕГ. Хорошо, что ты с самого начала все честно мне рассказала. И про мужа, и про Николашку… Ненавижу лгуний, которые переспали с половиной Москвы, а наутро объявляют, будто ты у них второй… Первый погиб, конечно, в автомобильной катастрофе.

ДАША. И много у тебя было таких лгуний?

ОЛЕГ. Не очень. Понимаешь, у каждого мужчины есть изменный фонд…

ДАША. Как это?

ОЛЕГ. А вот так. Каждому мужчине предназначена единственная женщина. Для меня – это ты! Все остальные женщины – изменный фонд. Разумеется, лучше, когда он исчерпан до встречи с единственной…

ДАША. А у тебя он исчерпан?

ОЛЕГ. Практически полностью.

ДАША. Это утешает. Интересно, а у женщин есть изменный фонд? Надо будет спросить Ольгу Чибисову…

ОЛЕГ. По-моему, ты стала к ней хуже относиться!

ДАША. Тебе показалось. (Встает с постели.)

ОЛЕГ. Ты куда? Подожди!

ДАША. Пусти! Я хочу принять ванну…

ОЛЕГ. Давай вместе!

ДАША. Как в твоем романе «Смертельная нежность»?

Даша скрывается в ванной. Олег смотрит ей вслед. Подходит к окну.

ОЛЕГ. Море… Вечное и неисчерпаемое, как жизнь. Дробящаяся на волнах лунная дорожка – это путь, который видят все, но никто не может на него ступить. А судьба – это путь, который никто не видит, но все по нему идут…

Пока он это говорит, боковая дверь тихо открывается. Появляется Нина. Она незаметно подходит к Олегу и встает у него за спиной.

НИНА. Записать?

ОЛЕГ. Запиши. (Резко оборачивается.) Ты?

НИНА. Я.

ОЛЕГ. Что тебе от меня нужно?

НИНА. Ничего. Просто хочу поздравить тебя с законным браком. Можешь налить мне шампанского! Чокнемся…

ОЛЕГ. Обойдешься!

НИНА. Жмот!

ОЛЕГ. Тише! Жена в ванной, может услышать. Кстати, где твой муж? Я совершенно не хочу скандала.

НИНА. Трус! Но мне скандал тоже не нужен. Он в прошлом боксер.

ОЛЕГ. Значит, ты своего все-таки добилась?

НИНА. О да! Была секретаршей, а стала женой!

ОЛЕГ. И у него куча денег, как ты мечтала?

НИНА. Да, у него своя фирма. Ну, не совсем своя… А вот это он подарил мне на свадьбу!

Показывает кольцо, поднося его к самому носу Олега.

ОЛЕГ. Миленький камешек…

НИНА. Камешек? Идиот! Ты никогда ничего не понимал в драгоценностях и про все, что стоит настоящих денег, писал чепуху. «Ее восхитительную грудь украшала брошь, усыпанная мармарошскими алмазами, стоившими целое состояние…»

ОЛЕГ. А в чем дело?

НИНА. А дело в том, что «мармарошскими алмазами» называются подделки из хрусталя…

ОЛЕГ. Подумаешь, у Лермонтова львица ходит с гривой. И ничего.

НИНА. Мне жаль твою жену. Бедная дурочка! Ты ей случайно про изменный фонд не рассказывал?

ОЛЕГ. Нет, за кого ты меня принимаешь! И она не дурочка. Она очень тонкая, умная и порядочная женщина! Я ее год добивался. Не то что тебя!

НИНА. Надеюсь, эта тонкая, умная и порядочная женщина от тебя скоро сбежит.

ОЛЕГ. Почему она должна от меня сбежать?

НИНА. Обязательно сбежит. Сначала она, как и я, будет смотреть тебе в рот, записывать твои дурацкие фразы, рыдать от обиды, когда тебе в очередной раз возвратят рукопись с издевательской рецензией. Будет занимать у друзей деньги под выдуманные авансы, а потом врать им, что издательство разорилось… Будет рассказывать всем, как Набокова тоже сначала не печатали, а потом дали Нобелевскую премию…

ОЛЕГ. Льву Толстому Нобелевскую премию так и не дали.

НИНА. Это единственное, что сближает тебя с Толстым.

ОЛЕГ. Ты пришла сказать мне об этом? Убирайся! Паркинсон сейчас принесет ключи и подумает черт знает что!

НИНА. Я уйду. Но хочу тебя предупредить: пока еще Андрей ничего не заметил. Но если ты и дальше будешь смотреть на мою грудь, как некормленый младенец, он что-нибудь заподозрит…

ОЛЕГ. Грудь тоже он подарил?

НИНА. Представь себе! И ему совершенно незачем знать, что ты был моим мужем.

ОЛЕГ. Почему же?

НИНА. Как бы тебе попроще объяснить… Он ни разу не был первым ни в боксе, ни в бизнесе. Я решила его побаловать и сказала, что никогда прежде…

ОЛЕГ. Так он у тебя первый?

НИНА. Ну, в известном смысле…

ОЛЕГ. Это делают там же, где и грудь?

НИНА. Пошляк! Какие вы, мужики, зануды: первый, второй… Какая разница! По-моему, лучше быть последним мужем, чем первым…

ОЛЕГ. У тебя никогда не будет последнего мужа – только предпоследние…

НИНА. Ты всегда ко мне плохо относился. Боже, как я счастлива, что не завела от тебя ребенка! Спасибо Лерке… Отговорила.

ОЛЕГ. И на аборт одолжила, мерзавка! Ты всегда, всегда слушалась ее, а не меня. «Лера считает, Лера сказала, Лера купила…» Сволочь!

НИНА. Да, она моя лучшая подруга! И что? Я знаю, почему ты ее ненавидишь.

ОЛЕГ. Почему?

НИНА. Она тебе отказала!

ОЛЕГ. Мне?! В чем?

НИНА. В том самом! Да еще влепила пощечину!

ОЛЕГ. Когда?

НИНА. Когда ты к ней полез!

ОЛЕГ. Я?! Полная чепуха!

НИНА. Ври своей дурочке. Лерка мне все потом рассказала!

ОЛЕГ (возмущенно). Какую пощечину?! Это она ко мне приставала…

НИНА. Ха-ха! Какая идиотка будет к тебе приставать, мармарошка!

ОЛЕГ. Ты, например!

НИНА. Нет! Не было! Никогда!

ОЛЕГ. Ври своему дебилу!

НИНА. Ничтожество! (Бьет его по щеке.)

ОЛЕГ. Шалава силиконовая! (Бьет ее по щеке.)

Входит Паркинсон и внимательно наблюдает за происходящим.

НИНА. Раньше ты это делал лучше. Оно плохо тебя кормит? Ослаб? Вот как надо! (Бьет.) Вспомнил?

ОЛЕГ. Я – ослаб? А вот так! (Бьет.) Не забыла?

НИНА (отшатываясь от сильного удара). Уже лучше. Весело мы с тобой жили! А вот так! (Бьет.)

ОЛЕГ. Неплохо. Совсем как раньше. А вот так…

ПАРКИНСОН (кашлянув). Я принес ключи.

ОЛЕГ (смущенно). Очень хорошо. А мы вас только что вспоминали!

ПАРКИНСОН. Меня? С чего бы? Вы были так заняты…

НИНА. Да, вспоминали. Хотела спросить: вы не видели моего мужа?