В памят(и/ь) фидейи. Книга первая

– Ты прекрасно знаешь, что мне это ни о чем не говорит.

– Тем лучше, – усмехнулась себе под нос Асли. Ее тут же спас вовремя подошедший ужин.

Пока она сладостно прикрывала глаза, смакуя вкус качо э пепе, говорить о чем-либо было бесполезно.

Мы просидели еще пару часов, после я взяла такси, а Асли предпочла прогуляться до отеля пешком. Дождь закончился, и влага пуховым одеялом окутывала весь город, ложилась на плечи. Дышалось значительно легче.

У дома встретила тишина. Даже таксист поспешил скорее меня высадить и поехать по своим делам, так и не вернув сдачу. Не то чтобы я жалела пенсы, но это мои пенсы, и вполне естественной реакцией было очень неприлично ругнуться.

Кожу обласкал влажный ветер, вынудил меня поежиться. Я глупо пялилась на дверь в дом, откровенно боясь войти внутрь, но, дрожа не то от холода, не то от страха, все же сделала шаг вперед.

III

Это воспоминание представляется совсем в других цветах и ощущениях, как картинка из очень грустного нуарного кино, только без закадрового дарк-джаза в стиле Майлза Дэвиса 6 , и кажется оно чужим. Однако то событие совершенно точно я видела никак иначе, как собственными глазами. К часу, когда я подошла к входу в дом, ночь распространилась темнотой повсюду, заглянула даже в самые неприступные закоулки, делая их еще мрачнее и страшнее. Одним из таких мест была лестница на мой этаж. Пару раз споткнувшись, я волей судьбы не покатилась кубарем вниз. К счастью или сожалению, неизвестный мне на тот момент мужчина вовремя перехватил меня за предплечье и помог уверенно встать на ноги. Я работала больше суток без сна, ушла домой, лишь когда начальство отправило почти насильно, решив не платить мне за последующие часы, ведь вид стал откровенно неприглядный.

6

Американский джазовый трубач, оказавший огромное влияние на музыку XX века.

– Все хорошо?

От разрезавшего тишину бархатистого голоса я вздрогнула и попыталась пятиться, но слишком быстро уткнулась в перила.

– Простите, не хотел вас напугать. Я заехал в соседнюю квартиру еще неделю назад, но так и не смог поймать сказочную соседку, чтобы пригласить на чай и познакомиться. – Он провел рукой по волосам и шумно выдохнул, как если бы усмехнулся. – Ричард. – Выжидающе уставился на меня, а когда что-то шевельнулось под ногами, наклонился туда. О той собаке я и думать забыла.

– Это Ливи, – сообщил Ричард. – Так что? Зайдете?

– Да. Ладно. Почему бы нет? – выпалила я на одном дыхании, все еще силясь привести себя в чувство.

Так и не смогла объяснить, что испытала – странное, почти маниакальное желание следовать за ним. Словно между нами скоро образовались путы, стягиваемые магией его голоса. Ричард был учтив, галантен и очень красив.

Глупый поступок.

Звук закрывающейся за спиной двери прозвучал как приговор, но и тогда я предпочла списать переживания на не обоснованные, пустые страхи и в лишний раз не думать, что оказалась в доме совершенно незнакомого мужчины, который при желании мог сделать со мной все что угодно. Но он не хотел.

– Зовите меня Рори, – улыбнулся, поджав и без того тонкие губы.

Ричард прошел в кухню, совмещенную с гостиной. Я оглядела жилище, оказавшееся совсем обезличенным. На диване все еще лежали одеяло и подушки – единственное, что выбивалось из картины идеального, вылизанного гостиничного номера. Что говорить, даже в раковине не было ни одной грязной чашки.

Педант?

– Нетипичное сокращение.

– Можете звать меня как угодно, но не Дик…

– Хорошо. Рори… У вас есть терраса, но нет спальни? – выпалила я раньше, чем успела подумать о значении такого вопроса.

Я устроилась за круглым обеденным столом на одном из двух стульев.

– Не ожидал разговоров о спальне с порога, – неоднозначно усмехнулся он, отчего на моих щеках вспыхнул пожар. В бесстыдном существовании, каким ощущался предшествующий десяток лет, то было чем-то действительно новым. – Спальня есть, и, бьюсь об заклад, в ней очень удобная кровать. Но в последние дни я так уставал, что сил хватало лишь на то, чтобы упасть на диван. Заботливая Ливи принесла мне одеяло и подушки.

– Где вы работаете?

– Отлавливаю тварей, отравляющих существование людей, – он бросил на меня улыбающийся взгляд из-за спины, будто ожидая какую-то реакцию.

– Диких и бродячих животных?

– Вроде того…

– Ждала что угодно, но не охотника в Торонто. Часто выезжаете? Нунавут или Альберта? Может, Британская Колумбия? Едва ли это ежедневное занятие, путь неблизкий. Насколько мне известно, рядом угодий нет.

– Все из этого. Часто бываю в Европе. Сейчас провожу больше времени в городе, тренирую подрастающее поколение.

Я вздернула бровь, как если бы поймала его на преувеличении своих достоинств. В голове зрели все новые вопросы, несмотря на то что знакомство было его инициативой. Он шумно усмехнулся и ненадолго умолк, очевидно, что-то обдумывал. Это длилось не больше нескольких секунд, но по ощущениям прошла целая вечность. Сама того не замечая, я пристально изучала его подтянутую фигуру. Ягодицы под брюками палаццо переминались так, будто состояли из одних лишь мышц, широкая спина скрыта белой рубашкой. Повисло неловкое молчание, под давлением я снова выпалила первое, что пришло в голову:

– Вы выглядите старше, чем мне показалось. Извините за бестактное замечание.

Но Рори то ничуть не смутило. Почему-то внутри сидело ничем не обусловленное стремление говорить с ним. Из раза в раз слышать тембр его чарующего голоса. То было не влечение и не вожделение, а совершенно искреннее, почти детское любопытство.

– Наверное, это немного пугает. Почему-то считают, что чем мужчина старше, тем опаснее.

– Да. Пока не наступает переломный момент, и он не превращается в милого дедулю. – Избегая смотреть на Рори, я скребла пальцем деревянную столешницу.

– Дедули тоже могут быть маньяками.

– Знаю.

– Быть может, не стоило принимать приглашение пугающего незнакомца? – Он обернулся и оперся на столешницу, скрестив руки на груди.

– Возможно. – Подняв взор, встретилась с улыбающимся взглядом зелено-голубых глаз.

Повисло молчание, нарушаемое прерывистым дыханием добермана. А спустя мгновенье мы дружно рассмеялись с нелепости происходящего, и, вероятно, так началась наша история.

– Что ж, Клеменс, сколько бы вы мне дали?

– Я не говорила, как меня зовут…

Клеменс…

А ведь я не знала никакого Ричарда, но тем не менее вот он – в моей памяти, и глядела на него никак иначе, как своими глазами. И пусть в Торонто мне бывать никогда не приходилось, я действительно была там. Но это произошло не со мной – то произошло с Клеменс. Фидэ дает заглянуть в чертоги ее памяти так, будто та моя собственная, позволяет вернуться в чужие воспоминания и ощутить заново, как если бы то действительно пережила я сама. Как много моментов я считаю своими, но те не принадлежат мне?