В паутине чужих заклинаний

В этом я не была уверена — но какие-то охранные плетения на шкафах были, а какие именно, разобрать мог только специалист, наш клиент таковым не являлся, поэтому мое заявление проглотил как ни в чем не бывало.

— Это хорошо, — взгляд его подобрел, — значит, все, что я вам рассказал, не окажется в неподходящих руках. Где Хартман?

— Занимается вашим делом.

Ответила я туманно, поскольку понятия не имела, где Дитрих. Когда я пришла утром, его уже не было, а вчера мы так и не переговорили после неудачной конспирации. Хотя почему неудачной? Штефан же ни на миг не засомневался, что между нами что-то есть. Вот только было ли? Этот вопрос я от себя старательно отгоняла, ответа на него у меня не было.

— И насколько успешно занимается? Когда я смогу получить хоть какой-то отчет за уплаченные деньги?

— Инор Кремер, вам же не нужна отписка, — несколько удивленно ответила я. — Вы не слишком торопитесь получить результат с инора Хартмана?

— Я хочу быть уверенным, что он что-то делает и деньги не ушли в никуда. Для этого мне нужно узнать хотя бы промежуточные результаты. Возможно, вы можете мне что-то рассказать?

— Инор Хартман не давал мне такого распоряжения.

Я стояла на своей позиции тверже твердого. Пытайте меня — ничего не скажу. Потому что не знаю. Ни где Дитрих, ни чем занимается, ни что он узнал по делу этого Кремера. А ведь он вчера точно что-то узнал!

— Хм, инорита, я все же клиент вашей компании и имею полное право на отчет.

— Разумеется, инор Кремер, как только инор Хартман его подготовит, вы сразу об этом узнаете.

— И когда это будет? Прошло два дня, а я даже не уверен, что вы что-то делаете.

Инор Кремер был намного агрессивнее, чем в тот раз, когда он договаривался с Дитрихом. Тогда это был этакий вальяжный, все понимающий муж, стремящийся обезопасить жену от чужого нехорошего внимания. Сейчас он казался злым и дерганым. И взгляд, взгляд был холодный, пронизывающий насквозь. Если он так временами смотрел на жену, то понятно, почему она пыталась найти хоть немного тепла вне семейного очага. Внезапно мне стало страшно. В офисе никого нет, кроме нас двоих, а помещение звукоизолировано так, что даже если я заору со всей силы, никто не услышит и не прибежит на помощь. А инор Кремер уже смотрел так, словно примеривался, откуда начнет меня резать. И куда складывать — вон как оценивающе изучает коробки, в которых были навалены вещи Дитриха.

— Повторяю, инор Кремер, как только у нас что-то будет, мы сразу вам сообщим. И будет намного лучше, если вы не будете мешать нашей работе.

Говорила я твердо и уверенно, голос не дрожал и не срывался. На самом деле я прекрасно понимала, что мой испуг вызван событиями последних дней, а совсем не агрессивностью нашего клиента, но со своим страхом ничего не могла поделать.

— Мне нужен отчет от Хартмана, — повторил Кремер. — Сегодня.

— Я не владею ментальными каналами связи, — ответила я. — Поэтому никак не могу прямо сейчас связаться с инором Хартманом и передать ему ваше пожелание. Уверяю вас, он занимается вашим делом.

— Шутить изволите? — Кремер посмотрел на меня так, что я ощутила полностью весь столб давящего на меня сверху воздуха. Тяжесть была просто невыносимой, так и хотелось согнуться, лишь бы стало легче. — Что ж, я зайду завтра в обед. И отчет должен меня ждать. До этого времени уж найдите какой-никакой способ передать вашему начальнику требование клиента.

Он развернулся и вышел, громко хлопнув дверью. А я прислонилась к стене и перевела дух. Ноги не держали. Общение с этим типом меня вымотало так, как ни один алхимический процесс, требующий точной концентрации в течение нескольких часов. Нет, пожалуй, работа секретаря у мага по особым поручениям не такая уж и легкая. Здесь за риск для жизни нужно доплачивать, а не докармливать в сомнительных ресторанах. С сомнительными десертами, которые съедаешь незаметно для себя, хочешь добавки, а добавки не оказывается. А размер своей зарплаты я так и не уточнила до сих пор. Странно это. Я резко задвинула последний ящик под стол с набором юного алхимика и захлопнула дверь в лабораторию. Делать мне там было нечего. Разве что сварить зелье, отпугивающее Кремеров? Боюсь только, вместе с ними будут отпугиваться и другие иноры, которые могут стать нашими клиентами. Не придумали пока избирательного зелья против хамов.

Я села за свой стол и задумалась. Кроме собственных проблем, меня начал занимать еще один вопрос. Зачем Дитриху понадобился секретарь? Он и сам прекрасно бы справился с тем потоком посетителей, что я наблюдаю все свои рабочие дни. Кроме Кремера, так никто и не появился. И Кремер этот какой-то странный, не поймешь, что же ему нужно в действительности. У него явно есть свой интерес, отличающийся от того, что он сказал Дитриху. Что ему нужно узнать? Связано ли это как-то со мной, или цепочка Кремер — его жена — Штефан — я — совершенно случайна? И Дитрих. Каким боком тут вписывается Дитрих? Зачем ему понадобилось меня целовать? Вчера я ничего не стала выяснять, попыталась, даже не попрощавшись, скрыться в квартире, но Дитрих успел каким-то чудом всунуть в почти закрывшуюся дверь коробочку с десертом. Я торопливо пробормотала слова благодарности и прощания и захлопнула дверь. Чувствовала я себя странно. Не сказать, чтобы меня мучило чувство вины, но целоваться с инором, которого я знаю всего несколько дней, — это как-то неправильно, даже без учета того, что он мой работодатель. Можно было, конечно, попытаться обмануть себя и сказать, что это было «необходимо для конспирации». Но для конспирации достаточно было имитации, а не такого поцелуя — настоящего, страстного, заставляющего забыть обо всем, даже о Штефане, недолго взиравшего на это безобразие. Его возмущение было активным и очень громким, не обращать на него никакого внимания, чего мне на тот момент очень хотелось, было попросту невозможно. И я даже представить не могла, сколько бы длился наш поцелуй, если бы не вмешательство извне.

— Добрый день, Линда, — радостно сказал вошедший Дитрих.

— Пожалуй, уже добрый вечер, — заметила я. — Дитрих, нам надо поговорить. Вчерашняя конспирация, она…

Я замялась, не зная, как облечь в слова те странные чувства, которые у меня были.

— Мне тоже показалось, что она не совсем правильной получилась, — неожиданно ответил мой работодатель. — А все почему?

— Почему?

— Потому что любое дело требует постоянной тренировки. И если мы хотим достичь идеальных результатов…

Когда он сделал последний шаг, нас разделявший, на его лице была написана твердая решимость начать тренировку прямо сейчас.

— Спасибо, не хотим, — торопливо ответила я и отступила на шаг назад.

Еще чего не хватало, целоваться на рабочем месте. Конспирироваться здесь не от кого, это точно. Стремление к совершенству — это, конечно, здорово, но тренировки, насколько я заметила вчера, Дитриху для идеального результата не нужны.

— Приходил инор Кремер и хотел получить с вас отчет о проделанной работе, — попыталась я его отвлечь. — И вел себя очень странно. Я бы даже сказала — агрессивно.

— Отчет ему нужен? — задумчиво сказал Дитрих. — Будет ему отчет. Линда, у меня появилась для вас работа.

— Нужно что-то переписать? — обреченно уточнила я.

— Нужен анализ вот этого. — Дитрих извлек из внутреннего кармана крошечный бумажный пакетик. — Кстати, вы знали, что инора Вернер и ваш Эггер — троюродные брат и сестра?

— Он вовсе не мой! — возмутилась я, тут же поняла, что в его словах это не главное, и удивленно спросила: — А вы уверены, Дитрих? Ни он, ни она никогда об этом не говорили. Штефан даже на кафедру за мной ни разу не заходил.

— И тем не менее это так.

ГЛАВА 11

— Троюродные родственники — не такая уж близкая степень, — заметила я. — Они могли не поддерживать никаких отношений. Тем более что инора Вернер была довольно замкнутым человеком. Я не помню, чтобы она про кого-либо даже рассказывала, а уж встречаться при мне — такого точно не было.

Дитрих уселся на мой стол, на то самое место, где не так давно сидела Эмми. Пришлось подойти и отодвинуть колбу на безопасное расстояние. Очень было похоже, что нужно найти для нее другое место, а то она постоянно оказывается в опасности. Этак фикус несколько раз свалится на пол, прежде чем перекочует в удобный горшок. Корешки могут сломаться. Пусть их пока нет, но ведь будут же!

— Дитрих, в этом кабинете три стула, — напомнила я. — И пусть мой под вами может развалиться, но остальные-то оба крепкие. Вам совершенно незачем садиться на стол.

— А что с вашим стулом? — Он перегнулся через столешницу и покачал мой стул, который начал возмущенно поскрипывать. — Нет, он не скоро развалится, не волнуйтесь.

— Но развалится непременно, — заметила я. — И как скоро это случится, только Богиня знает.

— Боитесь? Так давайте поменяем стулья!

— Чтобы он развалился под вами, да еще на глазах у клиента? Вы будете слишком глупо выглядеть на полу в обломках.