В перекрестье времен

Однако со временем бывшие оборванцы становились все мрачнее и мрачнее, а при последней встрече Лешка неожиданно объявил, что они с Викой собираются бежать из школы-интерната.

– Почему? – искренне удивилась Маринка, – разве вам там плохо?

– Плохо, – грустно произнесла Вика.

– И с каждым днем все хуже, – уныло добавил Лешка.

– А что случилось?

– Старый директор недавно ушел на пенсию, – сказал Лешка, – а новая директриса разогнала половину прежнего персонала и набрала своих, а те сплошные проходимцы и ворюги.

– Да еще дерутся, – подхватила Вика, – особенно новый завхоз. Всех, кого считает провинившимися, тащит в свою подсобку и лупцует железной линейкой. А кормить стали совсем плохо: и мало и невкусно…

И они стали наперебой рассказывать о различных злоупотреблениях новой администрации школы-интерната. И вообще, большое количество детей стали куда-то отправлять, якобы усыновляют иностранцы. Но так ли это, никто не знает. Зато к центральному зданию школы действительно подкатывают шикарные иномарки, а директриса стала одеваться, как миллионерша или банкирша. На работу ей наплевать – она иногда не появляется в школе целыми днями.

– Сова ведет себя нагло и, наверное, продает воспитанников, потому что пропадают самые здоровые и красивые дети, – убежденно произнесла Вика.

– Какая Сова? – почти хором воскликнули Маринка с Генкой.

– Ну, директриса наша новая, мы ее сразу Совой прозвали, – пояснила Вика, – она и похожа на сову, и повадки у нее совиные. И я однажды сама случайно видела в окно, как ей давал деньги какой-то толстый дядька, подъехавший на иномарке.

– Лучше уж назад, на рынок, – печально подытожил Лешка, – чем жить в таких условиях, да ждать, что тебя продадут в рабы.

– Погоди, погоди…, – насупился Генка, – ну, вы сбежите, а остальные воспитанники что же? Так и будут маяться?

– Действительно! – подержали его остальные дозоровцы, – на остальных вам наплевать, что ли?

– Там же несколько сотен детей, почти семьсот без двух десятков, – уточнил обстоятельный Роба, – и каждый из них имеет право на счастливое детство.

– Пусть все и разбегаются, никто им не запрещает, – хмуро сказала Вика.

– Нет, так дело не пойдет, – решительно произнесла Маринка, – наш девиз: сам погибай, а товарища выручай и…

– Все за одного, а один за всех! – дружно подхватили остальные дозорные.

После недолгого обмена мнениями, порешили так. Вика с Лешкой остаются в интернате и начинают сбор информации о всех гнусных делишках директрисы и ее подручных. В свою очередь, Маринка с товарищами навещают школу-интернат под видом каких-нибудь шефов и потихоньку опрашивают ее обитателей о творящихся безобразиях, а также запасаются фотодокументами и другой документацией на эту тему. После чего все собранное относится в горисполком или даже в городскую прокуратуру, в зависимости от степени криминальности собранного компромата. Операцию назвали "Усыновление", а выработанный план дозоровцы тотчас стали приводить в действие, начав с посещения интерната.

Директриса оказалась полноватой дамой среднего возраста, сильно накрашенной и одетой во внешне дорогое платье, но кричащих ярких тонов не по сезону. Голова у нее была несоразмерно маленькой по отношению к туловищу, а кругловатые выпуклые глаза и, особенно небольшой крючковатый нос, действительно напоминали совиные. Громадные клипсы еще более подчеркивали ее уродливые диспропорции. На шее висели две или три нити бус, а почти все ее пухлые пальцы были унизаны перстнями с большими разноцветными камнями.

– Какие такие еще шефы? – вкрадчиво осведомилась она, пытаясь сощурить немигающие круглые глазки, что ей удавалось плохо. – Почему я об этом ничего не знаю?

– Наша школа взяла шефство над этим интернатом, – попыталась объясниться Маринка. – Ну, мы будет выступать у вас с концертами, дарить младшим небольшие подарки, в общем…

– Где выписка из решения администрации района на этот счет? – все также вкрадчиво и тихо вопросила Сова, – где письмо директора вашей школы или доверенность представлять ее интересы?

– Наверное, есть такая выписка, – несколько смешалась Маринка, – мы принесем и…

– А ну – вон отсюда! – заорала вдруг директриса высоким противным голосом. – Самозванцы, мошенники, ворюги…

– Сама ворюга! – Генка, по своему обыкновению, сразу же принял бой.

– Что-о-о!!! – голос Совы сорвался на визг. – Да, я вас сейчас в карцер! К крысам и тараканам! Степаны-ы-ч!

И она резво метнулась к двери, распахнув ее настежь: – Степаныч!!! Ко мне!

– Быстро уходим! – отдала команду Маринка.

Генка тараном оттер директрису от двери, и ребята сыпанули вниз по лестнице, слыша где-то в отдалении приближающийся тяжелый топот. Вероятно, это и был тот самый завхоз – любитель тяжелой железной линейки.

Остановились они лишь в трех кварталах от школы-интерната. На коротком совещании решили пока нос туда не совать, а заняться все же сбором информации, как с помощью Лешки и Вики, так и собственными силами. А потом ситуация сама подскажет. Впрочем, Роба, про себя, уже задумал свой собственный план выведения Совы на чистую воду.

У него был давний приятель Жека, с которым он время от времени осуществлял обмен редкими дедовыми значками на различную компьютерную продукцию. Этот Жека был весьма продвинутым в отношении различных современных технических устройств. Но главное, его отец имел свой интернет-магазин и торговал в нем всякими хитрыми шпионскими устройствами, в том числе и миниатюрными видеокамерами. Жека однажды гордо демонстрировал Робе такую камеру величиной с упаковку жвачки и уверял, что она может автоматически работать целый день.

Засечь Сову в момент ее каких-то преступных действий с помощью видеокамеры – вот была первая позиция робиного плана. Он ничуть не сомневался, что директриса занимается какими-то махинациями с вверенными ей детишками. Чего, спрашиваются к ней ездят иностранцы, дети куда-то пропадают, а сама выглядит разнаряженной рождественской елкой.

Но сначала нужно узнать, даст ли Жека ему эту камеру на какое-то время. Приятель, к счастью был дома. Он вообще был домоседом, и все свое время, похоже, посвящал компьютеру со всеми его возможностями.